Читать книгу "Русский коммунизм. Теория, практика, задачи - Сергей Кара-Мурза"

Попробуйте сегодня, когда опубликовано множество воспоминаний лидеров Белого движения, реконструировать его программу! Поразительно, но это в принципе невозможно.

Вот «Воспоминания террориста» Б. Савинкова, исключительно активного в Гражданской войне руководителя эсеров, человека университетски образованного, писателя. Ради чего он пролил море крови? Полный мрак — ни одного конструктивного утверждения. Ничего, кроме мечты об Учредительном собрании. Но ведь любой здравомыслящий человек в России в тот момент задавал себе вопрос: что же ты, Савинков, хочешь сказать в этом Учредительном собрании? Почему же вы, эсеры, отвергли в Учредительном собрании в январе 1918 года декреты советской власти, которые очевидно были одобрены подавляющим большинством народа?

В 1991 году был издан альманах «Русское прошлое» с документами революции и Белого движения. В своей рецензии на него В. Старцев пишет: «Как собирались „обустроить Россию“ в случае своей победы белые? Поскольку у нас об этом толком не знает никто, познакомиться с квалифицированным резюме речей глав белых армий и их программных установок очень полезно. Его подготовил американский ученый Н.П. Полторацкий. Характерно, что, как ни старался он вычленить программу из приказов и речей Деникина, кроме фраз „За свободу и Россию“ не обнаружилось ничего» [44].

Поняв это, население почти полностью отказало белым в поддержке. В ходе Гражданской войны в России погибло очень много людей (с вескими доводами говорят о 12 млн. человек). Отчего погибла основная масса? Не от прямых действий организованных политических сил, например, боев и репрессий. За 1918-1922 годы в Красной армии от всех причин погибло 939 755 красноармейцев и командиров. Значительная, если не большая часть их — от тифа. Точных данных о потерях белых нет, но они намного меньше. Значит, подавляющее большинство граждан, ставших жертвами революции (более 9/10), погибло не от «красной» или «белой» пули, а от хаоса, от слома жизнеустройства. Прежде всего, слома государства.

Развал государства как силы, охраняющей право и порядок, выпустил на волю демона «молекулярной войны» — взаимоистребления банд, групп, соседских дворов без всякой связи с каким-то политическим проектом (но иногда с использованием какого-то знамени как прикрытия, как это бывало, например, у «зеленых»). Этот хаос уже был для массы людей нетерпим.

Не ставя долгосрочных целей, не предъявляя свой «образ будущего», белые не могли решать и срочные задачи. В гражданской войне любая армия снабжается тем, что удается отнять у крестьян. Главное, что нужно для армии, это люди, лошади, хлеб и фураж. Конечно, крестьяне не отдавали все это своей охотой ни белым, ни красным. Исход войны определялся тем, как много сил приходилось тратить на то, чтобы все это получить. Это и есть важнейший критерий. Причина победы красных была в том, что белым становилось все труднее и труднее пополнять армию, и в 1920 году численность новобранцев в Белую и Красную армии находилась в соотношении 1:5. Иными словами, красным крестьяне сопротивлялись намного слабее, чем белым. Под конец все силы у белых уходили на борьбу за самообеспечение — и война закончилась.

А. Деникин писал, что ни одно из антибольшевистских правительств «не сумело создать гибкий и сильный аппарат, могущий стремительно и быстро настигать, принуждать, действовать. Большевики бесконечно опережали нас в темпе своих действий, в энергии, подвижности и способности принуждать. Мы с нашими старыми приемами, старой психологией, старыми пороками военной и гражданской бюрократии, с петровской табелью о рангах не поспевали за ними…» [34].

Для населения важным был и тот факт, что большевики смогли установить в Красной армии более строгую дисциплину, чем в Белой, — принцип «непредрешенчества» повлиял даже на армию. В Красной армии была гибкая и разнообразная система воспитания солдат и действовал принцип круговой поруки (общей ответственности подразделения за проступки красноармейца, особенно в отношении населения). Белая армия не имела для этого ни сил, ни идей, ни морального авторитета — дисциплинарные механизмы старой армии перестали действовать, а новые надо было строить. М.М. Пришвин, мечтавший о приходе белых, 4 июня 1920 г. записал в дневнике: «Рассказывал вернувшийся пленник белых о бесчинствах, творившихся в армии Деникина, и всех нас охватило чувство радости, что мы просидели у красных».

В Гражданской войне проявилась и такая особенная, по сравнению с другими политическими течениями, установка — максимально быстрое, насколько возможно, пресечение любой смуты, тем более раскола и конфликта с насилием. Ленин и его соратники много сделали, чтобы Гражданская война была закончена как можно быстрее и резко — без «хвостов». На это была направлена и военная стратегия мощных операций, и политика компромиссов и амнистий.Опыт многих стран показал, что часто гражданская война переходит в длительную «тлеющую» форму и в этой форме, соединяясь с «молекулярным» насилием, наносит народу очень тяжелые травмы.

В целом Гражданская война имела «два завершения» — решительную и резкую победу красных над белыми в Крыму и прекращение стихийного крестьянского сопротивления через переход к НЭПу. Это мы помним довольно, надо только задуматься над тем фактом, что завершение обеих войн было чистым. Это — вовсе не обычная и тривиальная в гражданских войнах вещь. Напротив, общим правилом является длительное изматывающее противостояние после номинального окончания войны.

Надо подчеркнуть, что огромная тяга к миру, возникшая сразу после Февральской революции, вовсе не означала только стремления к выходу из империалистической войны — люди надеялись на мир в самой России, в ее «мире».

Пришвин записал в дневнике 31 марта 1917 г.: «Многим непонятен призыв к миру Совета, думают, что этот мир значит слабость, а на деле это призыв сильный, более сильный, чем «Война!»: мир всего мира — то, о чем молятся только в молитве «О мире всего мира!», — это признается рабочими… Это совершенно то же самое, о чем с детства столько лет мы слышали в церкви, когда дьякон, потряхивая кудрявыми волосами, возглашает: «О мире всего мира Господу помолимся!»

Сразу после завершения Гражданской войны была начата большая программа по «гашению» взаимной ненависти расколотых частей народа. Нэп во многом и был такой программой. Она была сопряжена с внутрипартийными конфликтами, в частности, с борьбой против «классовиков» — фундаменталистов классовой идеологии (к ним относились, например, группы Пролеткульта, РАПП и др.). Много делалось для привлечения к сотрудничеству старой интеллигенции, в том числе из партий «белого лагеря». Эта сторона НЭПа и программы 30-х годов по формированию русского и советского национального сознания — особая большая тема.

Не вызывает сомнения, что задача примирения воевавших социальных и культурных групп была решена в СССР эффективно и поразительно быстро. Уже в 20-е годы был преодолен присущий гражданским войнам синдром послевоенной непримиримости, который наблюдался, например, в Мексике, Китае или Испании. Это — «великое достижение русского коммунизма, в этом большевики очень умело и эффективно использовали свойства русской культуры и культуры всех народов, соединившихся в СССР.