Читать книгу "Круговой перекресток - Елена Гайворонская"

Той же осенью я записалась на подготовительные курсы педагогического филфака.

Вначале собралась в МГУ, но мама, услышав про мои планы, покачала головой и сказала, что университет – лучший вуз страны, туда едет талантливая молодежь со всей необъятной родины.

– Смотри правде в глаза, Саня, – проникновенно внушала мама, и я теряла волю под гипнотическим взглядом и убаюкивающим голосом, – сейчас ты лучшая в обычной школе, среди посредственностей, лучшая из худших… А в университет приедут лучшие из лучших, понимаешь? Не питай надежд, чтобы потом не разочаровываться. Ты же отправляла свои произведения в журналы? Тебе не ответили, не напечатали. Но даже если вдруг ты в МГУ поступишь, что потом? Все теплые местечки расписаны за детьми нашей литературной элиты. А тебе, девочке из простой семьи, придется брать интервью у доярок для какой-нибудь «Сельской жизни» или перекладывать бумажки в отделе писем журнала «Работница». Либо пойти в новую желтую прессу – сочинять разные пошлости.

Я молчала, потупившись. Мама со вздохом добавила:

– Когда-то у меня тоже были планы и амбиции. Но, как видишь, ничего не получилось. Если ты и вправду талантлива, пробьешься и с филфаком пединститута. А если нет – у тебя всегда будет кусок хлеба. Уж лучше быть хорошим учителем, чем плохим журналистом.

– Мм, – поддержал ее папа, – в нашей стране трудно чего-либо достичь. Лучше сидеть и не высовываться, целее будешь. Почему динозавры вымерли? Потому что высовывались.

Бабушка согласно кивала. Журналистика казалась ей уделом избранных, далекой и непонятной профессией, чем-то вроде космонавтики.

Единственным, кто меня поддержал, был дед Георгий. Он сказал, что ему нравятся мои рассказы и почему бы не попробовать, ведь я ничего не теряю, но его одинокий голос потонул в пучине иных убедительных доводов.

И я банально струсила, не поехала в МГУ. В самом деле, девочке Сане из полуподвала не место в элитной высотке. Кесарю кесарево, а слесарю слесарево.

А Дашка не испугалась и решила штурмовать Строгановку. Мы сидели на нашей кухоньке, потягивали чаек, Дашка искренне недоумевала, почему я не хочу идти в МГУ. А я лукавила, повторяла мамины слова, утверждала, что мне это вовсе не надо, помахивала растопыренными пальцами со свежевыкрашенными ногтями. Ногти отросли что надо – длинные и ровные, я долго возилась с пилкой, чтобы придать им красивую овальную форму, вниз нанесла французскую основу, купленную с переплатой у Вальки, сверху два слоя перламутрового с голубоватым отблеском лака.

– Классные ногти, – позавидовала Дашка. – А у меня не растут.

– Потому что ты их грызешь, – заметила я.

– Я не грызу, – смущенно буркнула Дашка и спрятала руки в рукава безразмерного свитера.

Затрезвонил телефон.

– Саша, тебя! – крикнула бабушка. – Миша Сухарев!

– Ба, ты можешь не кричать на весь дом? – не выдержала я. – Неудобно же.

– И чего тут неудобного? – обиженно поджала губы бабушка. – Не нравится – пусть не звонят. Вон и Кузьмин тебе звонит, и…

Я состроила бабушке страшные глаза и взяла трубку. Сухарев спросил, приду ли я к нему на день рождения.

– Ага, – лениво сообщила я, – уже ногти накрасила.

– Нет, правда? – не унимался Сухарев, плохо отличавший стеб от реальности.

– Правда. Не веришь, могу Дашку позвать, она подтвердит.

– Не надо Дашку, – отказался Сухарев.

– Ну, тогда пока, – сказала я и положила трубку на рычажки.

Дашка сунула в рот конфетку и многозначительно хмыкнула.

С памятного первосентябрьского утра красавчик Сухарев стал моим дневным кошмаром. В тот же день, проходя мимо, он, противно гыкнув, ущипнул меня за бок. Я опешила от наглости и, не раздумывая, съездила Мишке по уху. Он удивленно отшатнулся, захихикал и пробормотал, что я обалдела. Я велела, чтобы он не протягивал грабли, если не хочет схлопотать снова, уже ногой и ниже пояса. Сухарев изумленно похлопал красивыми глупыми глазами. Видимо, пронеся сотню метров мою сумку, он решил, что я дала ему карт-бланш. Как все признанные красавчики, Мишка не мог примириться с мыслью о поражении и пошел в планомерное наступление. Названивал домой, спрашивал задания по литературе, рассказывал какую-то муть, приглашал на прогулки. Задания я подсказывала, от приглашений отказывалась, байки про походы с пацанами в парк на игровые автоматы с покупкой пива и сигарет, которые им собака-продавщица сперва отказывалась отпускать в силу их малолетнего возраста, но в итоге кто-нибудь помордастее ее уламывал, слушала вполуха, если было время, либо обрывала, говоря, что тороплюсь на курсы. И чем больше он упорствовал, тем сильнее меня раздражал. Разумеется, как любая девчонка, я втайне грезила о томных взглядах, романтических свиданиях, прогулках в парке, первых робких поцелуях… Но отнюдь не Сухарев, да и никто из знакомых мне ребят не был героем этих фантазий. В душе был некий образ, туманный, загадочный… Почему-то я была уверена, что непременно узнаю его при встрече.

Вскоре Сухарев пригласил меня на день рождения. Прежде меня не звали на подобные мероприятия, да и сама я не особо стремилась ни тогда, ни, собственно, теперь, но отказаться сразу было неудобно – день рождения все-таки, и я спросила, будет ли Дашка. Мишка покривился и сказал, что вообще-то Нефедова ему на фиг не сдалась, но, если мне хочется… Я холодно заметила, что это его праздник, соответственно, ему решать, кто будет в числе гостей. Тогда Сухарев пригласил Дашку.

– Пойдешь? – спросила я подругу.

– Не знаю, – неохотно протянула она. – Никогда не приглашал, с чего бы вдруг?

– Да какая разница? Раньше не приглашал, теперь пригласил. Пойдем, потусуемся, в самом деле.

– Это не тот Миша Сухарев, у которого папа замдиректора мясокомбината? – вошла на кухню бабушка.

– Тот самый, – подтвердила я.

– Хороший мальчик! – обрадовалась бабушка. – Вежливый. Не то что этот хулиган Колька Кузьмин.

– Пойдем ко мне в комнату, – дернула я Дашку.

Подруга сделала попытку поставить чашку в мойку, уронила ложечку, и та со звоном заплясала на полу.

– Не надо, я сама, – предвосхитила я дальнейшие действия, опасаясь за целостность чашек.

Мы устроились на моей старенькой, заправленной гобеленом кровати, уютно поджали ноги.

– Значит, Кузя тебе тоже звонит? – спросила Дашка.

– Звонит иногда. А что?

– Да ничего, – поспешно тряхнула головой Нефедова и стрельнула взглядом в окно. Губки дернулись, да так и замерли.

– Он тебе нравится, что ли? – осенило меня.

– Вовсе нет! – воскликнула Дашка и багрово покраснела.

– Я никому не разболтаю. – Я даже слегка обиделась на ее недоверие. Но кто бы мог подумать: хрупкая умница Дашка и косноязычный лоботряс Колька Кузьмин! Я покачала головой, едва сдерживая улыбку изумления. – Ну, и что ты собираешься делать?