Читать книгу "Слишком идеально - Джулия Ортолон"

— Ну, мне не хотелось бы быть с вами слишком бесцеремонной.

— Пожалуйста, зовите меня просто Гай.

— Хорошо. Это уже совсем по-дружески.

Она подошла к столу и поставила на него подставку для горячих блюд, рядом положила льняную салфетку и серебряные столовые приборы. Точно такой же набор был на подносе Гаспара.

— Ну, что у нас сегодня на ужин? — спросил он.

— Для вас — жаренный на сковороде люциан, приправленный миндалем и голландским соусом — соус остался еще с завтрака, — и еще несколько закусок. Надеюсь, вам понравится. Для меня — рыба-гриль без соуса и салат.

— Мое меню мне больше нравится, у меня уже слюнки текут. А как насчет вина?

— Ой! — Она вся съежилась. — Об этом я как-то не подумала.

— У меня осталось немного. Отправьте поднос вверх, а я спущу вам бокал вина. Думаю, к рыбе подойдет пино-гриджо.

— Да, спасибо. Я тоже так считаю. — Она поставила поднос внутрь «немого официанта» и поправила стебелек белых орхидей в вазочке. — Отправляю.

Эйми дернула за веревку и стала ждать, глядя в черный туннель. Интересно, как выглядят верхние комнаты? Какова обитель чудовища: темная и мрачная, ему под стать? Или же покои Гаспара обставил Ланс и там так же уютно, как в комнате у Эйми?

Наконец поднос опустился вниз. Рядом с вазочкой стоял бокал белого вина.

— Вам не понравились цветы? — слегка обиженно спросила Эйми.

— Эти цветы подарил вам сегодня главный садовый декоратор в знак благодарности за ваши булочки с корицей.

— Откуда вам это известно?

— Мое окно выходит в сад.

— Ах да… — Эйми нахмурилась, представив следующую картину: одинокая фигура стоит у окна на самом верху башни и наблюдает, как живет мир. Наверняка из его окна много чего можно увидеть: не только двор, но и город, и залив Интересно, любит ли мистер Гаспар наблюдать, как входят в гавань и отчаливают корабли?

Взяв цветы и вино, Эйми уселась в кресло Ланса.

— У декораторов работа кипит вовсю. Я даже и не догадывалась, что в саду есть бассейн, пока они не выкорчевали все сорняки.

— Да, но с ним придется долго возиться, чтобы привести его в рабочее состояние. — Голос Гаспара стал громче — должно быть, он подошел поближе к микрофону. Было слышно, как он уселся за стол — судя по звуку, он тоже сидел на вращающемся кресле, — а затем раздался звон серебряной вилки по фарфору. — Как вкусно! Вы уверены, что предпочитаете рыбу без соуса?

— Уверена. Я его попробовала, когда готовила, но совсем чуть-чуть. Просто чтобы убедиться, что ничего не забыла туда положить. Я же на диете.

— К вашему сведению, я считаю, что диета вам ни к чему: вы и так прекрасно выглядите.

— Спасибо, но, к вашему сведению, я сижу на этой диете ради себя самой. Может, поэтому мне и удалось на этот раз чего-то добиться.

— Что вы хотите этим сказать?

— Это долгая история. В последнее время я многое делаю просто для себя. Вот уже два года, как я пытаюсь измениться к лучшему.

— Что ж, совместные трапезы для того и созданы, чтобы делиться историями.

— Пожалуй, вы правы. — Эйми положила в рот кусочек рыбы и удовлетворенно кивнула: рыба получилась то, что надо. Конечно, с тем ужином, что она подала Гаю, не сравнить, но все равно вкусная. — С чего начать?

— Начните с начала, — предложил он. — Расскажите мне о себе все.

— Все? — Она улыбнулась шутливым ноткам в голосе Гаспара, а затем погрузилась в раздумье. Вообще-то Эйми всегда хорошо рассказывала истории: этот дар она унаследовала от матери. Но одно дело — сочинять сказки, и совсем другое — рассказывать о себе. — Думаю, рассказ нужно начать с самого главного человека в моей жизни, без которого меня бы не было. Я говорю о маме. Она была парализована и умерла, когда мне было десять лет.

Воцарилось молчание.

— Мне очень жаль. Должно быть, вы тяжело перенесли ее смерть.

— Да, — вздохнула Эйми. — Было очень тяжело потерять ее. Но до этого все было просто замечательно. Она была таким смелым, оптимистичным человеком! С мамой никогда не бывало скучно. При ней жизнь в доме моих бабушки и дедушки была похожа на… — Она смотрела в пустоту, подыскивая нужное слово. — На сказку.

— Почему вашу мать парализовало?

Байрон сидел в кресле перед монитором и наблюдал, как разные эмоции сменяются на лице Эйми. Все в ней его очаровывало: ее глаза, улыбка…

— Она и ее подруги по колледжу отправились на горное озеро. Там они стали нырять в воду прямо с утеса. Когда пришла очередь нырять маме, она поскользнулась и упала не в воду, а на берег. Сломана себе шейный отдел позвоночника, и ее увезли в больницу. Там она и узнала, что беременна. Она об этом даже и не догадывалась. Срок был совсем небольшой, и она могла бы сделать аборт. К тому же ей хотели давать какие-то лекарства, от которых плод погиб бы. Но она умоляла врачей сохранить ребенка. Потом мама рассказывала мне, что в то ужасное время, когда она поняла, что никогда больше не сможет ходить и даже двигать руками, я стала ее единственным смыслом жизни.

— Удивительно, как у нее не случился выкидыш.

— Да, удивительно, — согласилась Эйми. — Она вынашивала меня почти полный срок, а потом ей сделали кесарево. Про нас даже напечатали в газете. Так как мама не могла за мной ухаживать, я выросла в доме бабушки и дедушки.

— Той самой бабушки, что постоянно пичкала вас конфетами.

— Той самой, — кивнула Эйми и подцепила на вилку ломтик рыбы. Байрон заметил, что у нее изящные руки и что ее движения хоть и скованны, но отличаются некой грациозностью. — Никто не готовит домашние сласти лучше Дафны Бейкер, она же Мим. А какие она печет печенья и пирожки! Пальчики оближете.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил он, наслаждаясь ужином. — Надеюсь, вы не посчитаете меня чересчур любопытным, если я спрошу, где же все это время был ваш отец?

— Отца у меня нет. — Улыбка Эйми померкла. — Ну конечно, он есть, наверно, где-то, иначе меня бы на свете не было, но я о нем совсем ничего не знаю.

— Простите, зря я спросил.

— Да нет, ничего страшного, — заверила она. — Просто я всегда переживаю за маму: боюсь, что люди будут судить ее слишком строго, когда узнают, что в моем свидетельстве о рождении в графе «отец» она поставила прочерк. В ее защиту я могу сказать лишь то, что она была совсем юной и училась в колледже. Она еще не перебесилась. Однако она никогда не была шалавой. Мама не знала, кто мой отец, не потому, что спала со всеми ребятами подряд. Просто она как-то раз познакомилась на дискотеке с одним парнем. Музыка, огни… Короче, он совсем вскружил ей голову. Он сам был не из общежития, и после танцев они отправились в гостиничный номер… Утром, перед уходом, мама оставила ему свой номер, но он так и не позвонил. — Она наморщила нос, словно хотела сказать: «Обыкновенная история». — Кто бы он ни был, он даже не подозревает о моем существовании.