Читать книгу "Под покровом небес - Пол Боулз"

— Сомневаюсь, — сказал он, не беря предложенную купюру. — Хотите, чтобы я посмотрел?

— Если можно, — Его голос был очень тихим. Когда Порт выбрался из постели и подошел к саквояжу, в котором хранил деньги и документы, Эрик, видимо, расхрабрился:

— Все-таки я чувствую себя подлецом, вваливаясь среди ночи и приставая к вам с этими деньгами, но первым делом я хочу выбросить это из головы, и потом, мне позарез нужна мелочь, а в гостинице, кажется, некому разменять, а мы с мамой уезжаем завтра ни свет ни заря в Мессад, и я боялся, что больше вас не увижу…

— Уезжаете? В Мессад? — Порт обернулся, держа бумажник в руке. — В самом деле? Боже всемилостивый! Ведь наш друг, мистер Таннер, тоже хочет туда поехать!

— О? — Эрик медленно встал. — О? — произнес он снова. — Думаю, мы могли бы взять его с собой. — Он посмотрел на лицо Порта и увидел, что оно просветлело. — Но мы уезжаем на рассвете. Вам лучше прямо сейчас пойти и предупредить его, чтобы он ждал нас внизу в шесть тридцать. Мы заказали чай на шесть утра. Вам лучше сказать ему, чтобы и он сделал так же.

— Уже иду, — сказал Порт, кладя бумажник в карман. — Заодно спрошу, не разменяет ли он тысячу франков, потому что у меня, кажется, нет мелких денег.

— Хорошо. Хорошо, — сказал Эрик с улыбкой, вновь усаживаясь на кровать.

Порт застал Таннера ошалело скачущим по комнате в голом виде с распрыскивателем ДДТ.

— Входа, — сказал он. — От этой дряни никакого проку.

— Что у тебя?

— Клопы. Для начала.

— Слушай. Хочешь уехать в Мессад завтра утром в шесть тридцать?

— Я хочу уехать сегодня ночью в одиннадцать тридцать. А что?

— Лайлы отвезут тебя.

— А потом?

Порт сымпровизировал:

— Они вернутся сюда через несколько дней и сразу же поедут в Бу-Нуру. Они захватят тебя, и мы встретимся прямо там. Лайл сейчас у меня в номере. Хочешь переговорить с ним?

— Нет.

Повисло молчание. Электрический свет внезапно погас, потом появился вновь — хилый оранжевый червячок в колбе, — так что комната выглядела так, будто на нее смотрели сквозь сильные черные очки. Таннер взглянул на свою развороченную постель и пожал плечами:

— Во сколько, ты сказал?

— В шесть тридцать.

— Передай ему, что я буду ждать у входа. — Он нахмурился и посмотрел на Порта с легким выражением подозрения. — А ты? Почему ты не едешь?

— Они возьмут только одного, — солгал он, — и потом, мне здесь нравится.

— Разонравится, как только ты заберешься в постель, — горько сказал Таннер.

— Вероятно, клопы будут и в Мессаде, — предположил Порт. Теперь он чувствовал себя в безопасности.

— После этой гостиницы я готов попытать счастья где угодно.

— Мы будем ждать тебя в Бу-Нуре через пару дней. Смотри, не развороти там гаремы.

Он закрыл дверь и вернулся к себе в комнату. Эрик по-прежнему сидел на кровати в той же самой позе, но закурил новую сигарету.

— Мистер Таннер в восторге и встретит вас в шесть тридцать внизу у входа. Черт! Я забыл попросить его разменять для вас тысячу франков. — Он замешкался, собираясь вернуться обратно.

— Не беспокойтесь, прошу вас. Он может разменять их мне завтра по дороге, если понадобится.

Порт открыл было рот сказать: «Но я полагал, что вы хотите отдать мне триста франков», однако передумал.

Теперь, когда все устроилось наилучшим образом, было бы непростительной ошибкой попасть впросак из-за каких-то нескольких франков. Так что он улыбнулся и сказал:

— Безусловно. Что ж, надеюсь, мы увидимся по вашему возвращению.

— Само собой, — улыбнулся Эрик, глядя в пол. Он неожиданно встал и направился к двери. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Порт запер за ним дверь и постоял возле нее, впав в задумчивость. Поведение Эрика поразило его своей необыкновенной эксцентричностью, и тем не менее он по-прежнему подозревал, что оно объяснимо. Но его уже одолевал сон; он потушил то, что еще оставалось от света, и лег в постель. Повсюду хором заливались собаки, зато ему не досаждали клопы.

Этой ночью он проснулся в слезах. Его существо было колодцем глубиной в тысячу миль; он поднялся из толщ этой преисподней с ощущением беспредельной печали и покоя, но не помня ни одного сна, кроме безликого голоса, который прошептал: «Душа — самая истомившаяся часть тела». Ночь была бесшумной, за исключением легкого ветерка, запутавшегося в ветках фигового дерева и шевелившего мотки свисавшей с них проволоки. Они покачивались взад-вперед, тихонько поскрипывая. Послушав какое-то время, он заснул.

16

Кит сидела в постели с подносом с завтраком на коленях. Комнату освещало отражавшееся от синих стен солнце. Завтрак ей принес Порт, решивший, понаблюдав за их поведением, что слуги вообще неспособны выполнять какие бы то ни было поручения. Она поела и теперь размышляла над тем, что он ей рассказал (с плохо скрываемой радостью) об избавленье от Таннера. Поскольку втайне она тоже желала его отъезда, ей показалось вдвойне бесчестным осуществить это таким подлым способом. Но почему? Ведь он уехал по своей доброй воле. Потом она поняла, что интуитивно уже догадывается о следующем шаге Порта: он постарается сделать все, чтобы их с Таннером пути не пересеклись в Бу-Нуре. По его поведению, несмотря на все его заверения, она могла заключить, что он не намерен с ним там встречаться. Вот почему это показалось жестоким. Если она права, обманный маневр, к которому он прибег, был слишком уж неприкрытым; Кит твердо решила в нем не участвовать. «Даже если Порт не выполнит своего обещания и бросит Таннера, я останусь и встречу его». Она нагнулась и поставила поднос на шкуру шакала, которая, из-за плохой выделки, издавала кисловатый запах. «Или я всего лишь пытаюсь продлить себе наказание тем, что буду видеть Таннера перед глазами каждый день? — спросила она себя. — Не лучше ли и в самом деле избавиться от него?» Если бы только можно было заглянуть в будущее и узнать заранее! Тучи, повисшие над горами, были дурным знаком, но не того, чего она ожидала. Вместо крушения произошло нечто другое, и последствия, по всей вероятности, окажутся еще более катастрофическими. Как водится, спасение ей было уготовано лишь для еще более жестоких испытаний. Но она не верила, что это обязательно будет Таннер, так что и впрямь не имело никакого значения, как она сейчас повела себя по отношению к нему. Другие знамения указывали на бедствия гораздо более пугающие и уж точно неотвратимые. Каждое новое спасение лишь расчищало ей путь для вступления в область возросшей опасности. «В таком случае, — подумала она, — почему бы не уступить? А если бы я уступила, то как бы я себя повела? Точно так же, как и сейчас». Так что дилемма уступать или не уступать не имела отношения к ее проблеме. Она была приперта к стене. Единственное, что она могла надеяться делать, — это есть, спать и трепетать перед своими знамениями.