Читать книгу "Ричард Длинные Руки - император - Гай Юлий Орловский"

Он замер, не шевелясь, видно же, что я мыслю, а умные мысли очень пугливые, одно неосторожное слово или движение может отогнать, не ухватишь, а я напряженно думал насчет этого вот, что не переносят громких звуков. Для всех это непонятно, но не для меня, легко могу представить мир, где звуков почти нет.

По крайней мере, громких. Скажем, болото на всю планету. Настолько вязкое, не получится даже плеска воды.

В таком мире многое невозможно. Те же колеса никому не придет в голову изобретать, даже привычный нам огонь немыслим… Но как использовать это слабое место противника нам?

Понятно, наша планета им кажется невероятно опасной, грозной, непредсказуемой, дико грохочущей.

Однако же, как я понимаю, для цивилизации, совершающей межзвездные полеты, эти пустяки легко устранимы с помощью каких-то высокотехнологичных штук типа берушей. Или чего-то там еще, в хайтек верю.

Почему не прибегли к такому варианту? Типа закалка в трудных условиях, как у древних спартанцев?

— Ничего не понимаю, — побормотал я, — но попробуем воспользоваться… Карл-Антон, срочно меняем стратегию. Никаких поражающих файерболов и прочей хрени.

— Ваше величество?

— Это их только смешит, — пояснил я. — Если, конечно, умеют смеяться.

— А над чем работать? Или только над шумом?

— Кроме старых заклятий, — пояснил я, — в которые вернете шум, подумайте над новыми. Где есть грохот, лязг, бабахи. Есть такие?

Он пробормотал:

— Увы…

— Поищите, — сказал я.

— Да нет таких, — ответил он с неохотой. — Кому они были нужны? Все заклятия создавались с какой-то целью. А зачем шум? Напротив, многие вещи, вы же понимаете, стараемся делать как можно тише.

— Сам такой, — признал я, — мне бы все без шума, хоть я и тиран, но избегаю гласности в ряде основополагающих вопросов. Соберите консилиум, срочно подумайте, как создать заклинания или же модернизировать существующие с учетом требований дня… Да, как можно более громкие!

Он сказал трезво:

— Ваше величество, даже от громкого шума они не сгинут.

— А вдруг? — сказал я. — Ладно-ладно, это я мечтаю! Знаете ли, король-мечтатель. Звучит, верно? Мечтательный король… Может быть, это даже лучше, чем Король Строитель?.. Король Мечтун… Нет, уважать не будут, а для короля уважение лордов и народа это важно. Даже для монарха.

Он бросил взгляд искоса.

— А как для императора?

Я сказал зло:

— Что, уже и маги в курсе?

— Идея пошла в народ, — ответил он уклончиво. — Простой народ всегда уважает… даже любит сильную руку. Сильный король не трогает народ, он давит только лордов, да и то самых высших. А народ любит, когда лордов к ногтю… Приятно, знаете ли.

— Даже магам?

Он развел руками.

— Маги тоже люди, ваше величество.

— Ладно, — ответил я нервно, — об императорстве как-нить в свободное время. А пока работайте. Лучше всего в тесной связке с рыцарями.

Он дернулся, замялся, переступая с ноги на ногу.

Я спросил строго:

— Что не так?

Он сказал умоляюще:

— Ваше величество, мы знаем, скоро прибудут марешальцы. Они уже в полусотне миль. Можно нам отселиться на другой конец лагеря?!

Я скривился, но он прав, кивнул.

— Да, конечно. Вообще лучше вам не с рыцарями, а с тяжелой конницей. У тех меньше… претензий.

На его лице отразилось облегчение.

— Ваше величество, спасибо за понимание. Нам и так приходится… почти что скрываться от рыцарей, а взаимодействовать было бы вообще невозможно.

— Все изменится, — пообещал я. — Как только победим, на обломках самовластья будем строить справедливое тоталитарно-демократическое общество с передовыми консервативными ценностями, основанными на библейских заповедях и возможностях алхимии!

Его лицо застыло, все еще старается понять сюзерена, настоящий мыслитель, другие уже давно оставили эти тщетные попытки.

— Значит, — уточнил он, — задача магов создать шум, а воины нанесут удар?

— И желательно, — подчеркнул я, — с захватом пленных. Можно одного! Но знатного. Или хоть какого-то. Пусть самого сопливого.

Он сказал торопливо:

— Да-да, с чего-то надо начинать победоносное наступление!..

Я посмотрел с подозрением, серьезен или втихую издевается, я же власть, а над властью не издевается только совсем уж не знаю кто и какой.

Он искательно улыбнулся, я сказал примирительнее:

— Уточняю, захваты и все подобное — не ваша прерогатива. От умных людей не захватов ждем, а что и свое отдадите нам, бессовестным. Просто работайте в указанном моим перстом на королевской длани русле. Время военное, сами понимаете. Шаг влево, шаг вправо… дальше знаете, пугать не буду.

Он понял, аудиенция закончена, поднялся, учтиво поклонился.

— Ваше величество…

— Сэр Карл-Антон, — сказал я. Он удивленно приподнял бровь, я уточнил: — После победы будем раздавать пряники. Алхимикам пока только морковки. Пора повышать значимость алхимии! Она должна работать везде, как в оборонной промышленности, так и в народном, что значит моем, хозяйстве.

Он произнес с поклоном:

— Понимаю, ваше величество. Спасибо.

— И нечего так смотреть, — укорил я. — Пряник дать не могу, лорды обидятся, а я должен учитывать мнение простого народа. Так что им пряник, вам — морковку. Но со временем привыкнут, что и алхимикам можно пряники. Пирожные потом сами возьмете.

Он отступил к порогу, поклонился, на лице понимание.

— Ваше величество…

— Сэр Карл-Антон, — ответил я.

Даже не проводил его взглядом, в черепе стучит злая мысль: что это за такое высшее развитие разума, если вот так хватают людей и загоняют в трюмы?.. Ладно, пусть не считают людей людьми, но мы же считаемся с мнением даже коров и овец? Да, режем на мясо, так как без него пока не можем, но и то стараемся делать без страданий, коровы даже не видят, что их убивает…

Должны же эти звездные пришельцы понимать, что если мы хоть немножко разумны, то уже у нас есть права? Или этого недостаточно?

Полог отлетел в сторону, Боудеррия шагнула в шатер свежая, умытая, с весело блестящими глазами, волосы собраны роскошным пучком чуть в сторону и умело перехвачены ярко-красной лентой.

— Еще не спишь? — спросила в изумлении. — А я собиралась одеяло стаскивать!

— Все-все, — заверил я. — С любыми делами покончено!.. Да пусть весь мир рушится…

— Ладно-ладно, — прервала она, — мне такое рассказывать не нужно.