Читать книгу "Цитадель - Фумико Энти"

— Но мы только заглянем, всего на минуточку! А потом сразу на Гиндзу…

— На Гиндзу, с тобой? Да мне страшно, — ухмыльнулся в ответ Юкитомо.

Мия заигрывала со свёкром, как гейша с многоопытным покровителем, всем своим видом давая понять, что ей наплевать на условности и окружающих. Чем больше она оживлялась, тем мрачней и неприязненней становилась Суга.

Дело кончилось тем, что Юкитомо в тот же день отправился в гости к Юми, прихватив с собой Мию и Сугу. Стояла прозрачная осень, ясно светило солнце, и с высоты доносились пронзительные крики парившего в небе коршуна.

Лавка Ивамото стояла в проулке, в стороне от большой улицы, как раз между Тамура-тё и Синбаси. В чистенькой, только что перестроенной комнатке с дощатым полом стояло несколько новеньких корзин, сверкающих свежим чёрным лаком. На полу сидели пареньки-подмастерья. Они переплетали длинные тонкие бамбуковые стебли и затем накладывали поверх бумагу, чтобы не было щелей, и пропитывали её соком персимонов.

Ивамото дома не оказалось, он ушёл за заказом. Когда рикши подъехали к лавке, навстречу выбежала Юми, одетая в чистенькое лёгкое полосатое авасэ с сиреневой шёлковой лентой в строгой причёске замужней женщины. Она проводила гостей в гостиную, расположенную в глубине дома.

— Приходится трудиться со всеми наравне, а я пока мало что умею, вот и устаю ужасно, — сообщила она с жизнерадостной улыбкой на губах, разливая чай у жаровни. — А куда вы сегодня собрались?

— Да вот… Мне захотелось взглянуть, как ты тут обустроилась, а я старик, и мне всё труднее угнаться за молодёжью… Но я очень рад, что у тебя всё хорошо!..

— Спасибо вам, господин, — слегка поклонилась Юми.

Юкитомо пригласил Юми пообедать на Гиндзе, однако Юми вежливо отказалась, сославшись на неотложные дела. Впрочем, приглашая Юми, Юкитомо заранее знал, что так и будет. Гости пробыли в лавке всего час, потом откланялись. Юми попрощалась с ними у порога.

Не успели они сделать и несколько шагов по направлению к Добаси, как Мия не удержалась от замечания:

— А Юми-то наша уже… — И сделала ручкой жест, изображая округлившийся животик.

— Что?.. — растерянно моргнула Суга, словно её ослепил яркий солнечный свет. — А я ничего такого и не заметила…

Действительно, за всё время их пребывания в доме Юми так и не сняла с себя фартук из жёлтого шёлка… Сметливость Мии неприятно резанула Сугу, напомнив о её похотливой чувственности. И тут же в голове Суги мелькнула, подобно тени зловещей птицы, дикая мысль: а не от Юкитомо ли этот ребёнок?! Точно такие сомнения вечно терзали её, когда Мия была беременной.

Нет, не может быть! Суга понимала нелепость подобных предположений, однако мысль доставила Суге странное, мучительное наслаждение, — будто она дотронулась языком до больного зуба. Её буквально распирало от хохота — над обманутым Митимасой, а теперь ещё над Ивамото — холодного и прекрасного хохота ведьмы, терзающей животы беременных женщин…

Юкитомо же бодро вышагивал по дороге, опираясь на трость, — и даже не вслушивался в женскую болтовню. Он казался ужасно постаревшим, однако походка его оставалась по-юношески лёгкой, а спина идеально прямой.

На следующий год, летом, в последний день праздника Бон, Юми приехала в усадьбу Сиракава с младенцем. В тот же день по странному совпадению в усадьбу заявилась и Мия — тоже с ребёнком. Её Кадзуя был на два года моложе сводного брата Такао и на год старше первенца Юми, Наоити.

При виде гладкого, точёного личика Наоити Мия заулыбалась, сощурив глазки в щёлочки.

— Какой прелестный! — проворковала она. — Когда вырастет, отбоя не будет от девушек!

В её обворожительной улыбке было столько неподдельной теплоты, что даже осторожная Томо не могла сдержать ответной улыбки.

Не отрывая бдительного взгляда от Такао, игравшего с кормилицей в пятнашки, Томо с каким-то странным чувством разглядывала сыновей Мии и Юми, сидевших у матерей на коленях.

Такао, Кадзуя, Наоити… Когда-нибудь они вырастут, станут взрослыми мужчинами… Почему-то эта мысль испугала её. Неприятное, тревожное чувство… Никогда прежде она не испытывала такого ужаса, представляя себе Такао-юношу. Её даже передёрнуло от мысли, что когда-нибудь эти невинные существа, болтающие ручками, улыбающиеся и морщащие младенческие личики, станут такими же, как Юкитомо, как Митимаса, как Ивамото… Внезапно Томо с ошеломлением осознала, что только у одной из женщин на коленях нет ребёнка. У Суги… Томо невольно вздрогнула. Эта зияющая пустота была гораздо красноречивей, чем выражение лица Суги.

— А может, Суга завидует Юми, что та вышла замуж? — обронил несколько дней назад Юкитомо, гуляя с маленьким Такао у пруда. Он показывал ребёнку карпов. — Я бы и её выдал, подвернись подходящая партия…

От этого разговора на душе у Томо до сих пор оставался тяжёлый осадок. Суга последнее время вела себя как-то странно. Не обращала внимания на окружающих, сидела в какой-то прострации, устремив взор в пустоту. Нередко глаза у неё бывали красные и припухшие, словно Суга только что плакала у себя в комнате. Томо знала, что причин для уныния две — потеря Юми и боль, терзавшая Сугу при виде счастливой Мии, обласканной Юкитомо. Возможно, Юкитомо уже начинал уставать от этого безмолвного протеста, который Суга не решалась выказать открыто, но источала каждой клеточкой своего тела…

— Суга — не Юми, — ответила тогда Томо. — У неё нарушен месячный цикл. Если она и выйдет замуж, вряд ли сможет родить… Мне бы хотелось, чтобы она всегда оставалась здесь и заботилась о вас… — Тут Томо осеклась, покрывшись холодной испариной. Она вдруг запаниковала, испугавшись, что нотки осуждения, прозвучавшие в её словах, заденут Юкитомо. Но тот лишь как-то неопределённо кивнул головой, и, ничего не ответив, склонился над прудом.

— Смотри! Смотри! — Он хлопнул в ладоши. — Вон они — карпы! — Юкитомо положил руку на плечо Такао.

Томо ощутила душераздирающую жалость к Суге, — ведь супруг уже не нуждался в ней. Юми и Мия были другими. Брошенная Юми смогла выйти замуж и родить ребёнка. А Мия… О, та умела разжечь пламя страсти в любом мужчине, и эти забавы ей никогда не наскучат.

Некогда Юкитомо разрушил организм Суги. Теперь ей было за тридцать, и мало-помалу она начинала терять свежесть и красоту. Карьера гейши ей уже не светила, а замужество… Замужество не принесёт ей счастья, ведь при такой болезненной конституции у неё вряд ли всё сложится так же удачно, как у Юми.

Какая ужасная участь… Томо стало тошно. Этой несчастной суждено всегда оставаться в тени и медленно увядать в этих стенах, заботясь о Юкитомо на пару с законной женой… Но Томо не смела открыто выразить Суге сочувствие, ибо знала, что любые её слова будут истолковано ложно — как эгоистическая забота о собственном благополучии.

Да, Томо знала этот осуждающий, недобрый взгляд Суги. Он словно бы говорил:

«Это ты довела меня до такой жизни!» К горечи Томо примешивалась ирония: самого виновника «торжества», Юкитомо, Суга осуждала значительно меньше.