Читать книгу "За мертвой чертой - Александр Кучаев"

Глава пятнадцатая. Коловращения жизни

Если кто-то думает, что я сидел на тех же нескольких тысячах, на которые обрёк себя Черноусов, то он глубоко заблуждается. Денежки у вашего покорного слуги имелись в достаточном количестве, и можно было тратить их сколько угодно.

Меня финансировал дон Кристобаль. Он не воровал дензнаки и не получал из воздуха, щёлкнув пальцами, – не такая это была личность. Но что подобным щелчком он обретал разные изделия и украшения из золота и драгоценных камней, находившихся прежде в разных затерянных тайниках и схронах, остаётся фактом. А затем сдавал в ломбард или продавал ювелирным магазинам.

Исходя из этого, я делал вывод, что денежные ассигнации у него были не фальшивые, а самые настоящие, выпущенные под контролем государственного банка.

– В земных недрах не так уж мало дорогих бесхозных безделушек, – сказал испанец, когда, подстёгиваемый любопытством, я как-то спросил его об источниках золотого дождя, – в том числе от прошлых цивилизаций. Даже от неизвестных современному человечеству, существовавших много миллионов лет назад. Поэтому я пользуюсь ими без малейших угрызений совести. Бывшие владельцы драгоценных изделий давно уже в других измерениях.

Денежки наши хранились в ящике обеденного стола, и у меня был к ним свободный доступ.

– Сколько надо, столько и берите, амиго, – говорил испанец. – У нас общие задачи, и финансово мы должны выступать на равных.

Тем не менее я не злоупотреблял своим положением друга чародея. Не испытывая недостатка в средствах – мой кошелёк всегда был полон, а банковская карточка показывала довольно внушительную сумму – одевался намеренно просто, в какой-то степени даже бедно, но чисто, опрятно.

Питался в гостиничном буфете или столовой мэрии. Никакого чревоугодия. Утром обычно котлета с картофельным гарниром и стакан чая, в обед овощной салат, половинка первого, мясное рагу и компот из сухофруктов, вечером – порция какой-нибудь кашицы или блинчики с маслом и тот же чай. Я всегда чувствовал себя чуточку голодным и бравировал этим перед самим собой. Расход на питание, прямо сказать, был более чем ограниченным.

В то же время я немало тратил на покупку художественной, исторической, философской литературы. Тут уж никаких секвестров для меня не существовало – книги были моей слабостью, мне приятен был сам запах типографской краски, исходивший от них. Вторая комната в нашем гостиничном номере фактически была превращена в настоящую библиотеку, где я мог засиживаться часами.

И всё-таки превышение расходов над официальным доходом не было слишком значительным.

Если я совершал более-менее значительную покупку, то потом в обязательном порядке отчитывался перед своим «банкиром».

– Перестаньте, Аркадий, – говорил испанец, – прекратите ваши отчёты. Я же перед вами не отчитываюсь!

Но я продолжал докладывать. Мне казалось, что это помогает не превышать нужную расходную планку.

В мэрской столовой первоначально меня обслуживали демонстративно предупредительно, стараясь уловить каждую интонацию голоса и каждый взгляд. Но я прикинулся совершенным простачком, и мало-помалу на меня действительно стали смотреть как на рубаху-парня, своего в доску, и стали обращаться со мной достаточно непринуждённо.

Повара и прочая обслуга, разоткровенничавшись, рассказывали, что они, их друзья и соседи думают о новой власти, и это помогало мне не отрываться от общенародного настроения. Иногда люди делились своими бедами, и я несколько раз обращался к Черноусову и дону Кристобалю с просьбой о помощи. Слава богу, каждый раз конкретные люди получали необходимое содействие.

Была там одна повариха, Тася Каврюшова, молодая ещё, незамужняя деваха. Борщи у неё были отменные, я таких ни до, ни после не пробовал.

Как-то уже перед закрытием столовой разговорились мы с ней. Рассказала Тася, что приехала сюда с Урала, из села Подгорного, что в Челябинской области. В семье у них шестеро детей, она – старшая. А мать заболела, лежит. Назад надо ехать, четырёх самых младшеньких братишек и сестрёнок подымать. Возвращаться же не хочется; парень у неё здесь – хороший, скромный, через полгода собирались пожениться.

– А что с матерью? – спросил я.

– Тёлка её забодала, – сказала Тася с печальной улыбкой. – Придавила со всего разбегу к стене, а там брус выступал. Вот ей об этот брус позвоночник и… Теперь ноги не ходят.

Поздним вечером я рассказал о Тасиной беде моему испанцу. Выслушал он, пощёлкал языком, а потом и говорит:

– Утро вечера мудренее. Ложитесь-ка спать, и я скоро на боковую. Глядишь за ночь во сне что-нибудь и придумается.

И правда, утром ни свет ни заря, растормошил он меня и говорит:

– Идите к своей поварихе – она уже на работе – пусть позвонит домой, на Урал.

– Ладно, адиос, я пошёл.

Я немедленно отправился. Тася позвонила. Ей сама мать ответила, радостная такая, весёлая. С ногами, сказала, всё в порядке, проснулась, а ноженьки как у молодой.

Таким образом дон Кристобаль и пособил моей поварихе. А ко дню свадьбы он подарил Таисии двухкомнатную квартиру.

Она после этого как увидит меня, так словно солнышко засияет.

– Ах, Аркадий! – скажет. – Какие замечательные люди на свете есть!

В отличие от моего амиго, у меня не было способностей к левитации и телепортации – ничему этому я так и не научился. Поэтому чаще всего я перемещался на обычном городском транспорте – на маршрутных автобусах или такси. На просьбу приобрести какую-нибудь машинёшку дон Кристобаль ответил единственным отказом:

– В данный момент она вам ни к чему, обойдётесь.

Я и обходился. Поглядывал из автобусного окна, как меняется жизнь. Как набирает обороты деловая активность, избавленная от поборов власть имущих, не сдерживаемая бюрократическими препонами и крышеванием бандитов. Как возникают новые магазины и мастерские. Как всё чаще лица прохожих окрашиваются светлыми добрыми улыбками.

Меня тешила затаённая мысль, что я тоже имею ко всему этому самое непосредственное отношение.

В Поле Чудес, откуда выселили прежних хозяев, среди которых были неизменные прокурор, начальники милиции и налоговой службы, председатель городского суда, директор коммунального предприятия, местные олигархи и лидеры ОПГ – смотрящие, паханы и им подобные, Черноусов организовал городок для беспризорников.

Бездомных детей – несколько тысяч, самых отчаянных, постоянно сбегавших из казённых приютов – собрали как из пределов ольмапольской черты, так и других, окрестных городов и ближних регионов.

И сразу решилась одна из проблем; ухватив за нужное звено, этот человек вытащил всю цепь. Для воспитания малолетней разноликой орды определили самых лучших, самых одарённых наставников, привлечённых со всех концов страны.

Не так уж трудно было прельстить таковых. По ходатайству мэра законодательная власть – новая, избранная взамен прежней, утратившей доверие, – установила этим «гуру» и «сенсеям» такую высокую зарплату, какую до этого никто из современных российских воспитателей не получал. Всем им выделили благоустроенные квартиры, числившиеся ранее за начальствующими ворами.