Читать книгу "Ultraфиолет - Валерий Зеленогорский"

Было холодно, но весело, и полный пансион: утром кофе, потом обед, приготовленный специалистом по древнегреческой мифологии, после обеда рассказы географа из клетки по продаже батареек о Бермудском треугольнике, а уж после восьми банкет в кафе «У Рустама» по случаю дня рождения девочки из колготок, умницы с тремя языками и мамой лежачей после инсульта.

За пару лет раскрутилась Тамара, стала на себя работать, муж дома амбразуру собой закрыл – дочку до ума довел, дома порядок держит, ремонт сделал, варенье варит, шторы стирает, на даче травинка к травинке. Домой кормилица придет – сапожки снимет, ванну нальет. Золотой человек, родной. Поцелует его в голову плешивую, посмотрит в глазки лучистые – и спать без задних ног и передних рук.

В субботу передача по ТВ была для пытливых умов – дядька с бородой рассказывал, что в семидесятые годы опыты проводились по закрытой тематике – трансплантация головы молодой собаки к старой, показывали опытный образец: старая собака с двумя головами на глазах молодела, и тело ее обрастало новой шерстью.

Тамара посмотрела на своего и подумала: «Вот бы моему тело кабана пришить, а голову его золотую оставить. Кабана не жалко, голова ему не нужна совсем, куплю ему джип, он точно напьется и разобьется, тут мы его прооперируем, и славно получится».

От этих мыслей смешно и страшно стало, неосуществимое желание соединить в одном флаконе шампунь и кондиционер не под силу даже дьявольскому парфюмеру.

Спать легли сразу после телеперадачи о двух собаках, муж лежал тихо, Тамара ворочалась, и одного ей хотелось: чтобы все, что она задумала, случилось хотя бы во сне. А наутро после душной ночи все встало на свои места, а ночь растворилась в утреннем свете и больше никогда не возвращалась.

Геном простого человека

Сергеев утром за чаем услышал по радио новость, что гомо сапиенс только в 90 раз сложнее круглого червя. Эта новость потрясла его.

Он знал, что мир людей несовершенен, но чтобы настолько! Потом он успокоился, перебрал в памяти своих знакомых и со скрипом согласился с открытием научного мира.

Первым на ум пришел его начальник, редкая тварь – ну не настолько редкая, как мамонт, но все-таки. Червяк он был некруглый, а совершенно плоский, а плоские черви дурнее круглых в семь раз, и это значит, при нехитром расчете, что Сергеев был сложнее начальника в 490 раз, а разрыв их по зарплате был тоже нехилый – начальник в 40 раз был умнее Сергеева по доходу на его подлую душу.

Это соотношение описывало весь спектр чувств Сергеева: каждый день приходилось терпеть вопиющую несправедливость и нарушение законов природы. Начальник знал, что Сергеев его не любит, и ему, начальнику, страдания Сергеева были по хую.

Прямые свои обязанности Сергеев исполнял нормально. Они занимались созданием имиджа новых героев капиталистического труда, Сергеев отвечал за стройность биографии клиента, подчищал в документах двойки, полученные в пятом классе, убеждал бывших жен не выступать, выкупал у них старые фотографии, на которых клиент плохо выглядел в трениках в Гаграх с первыми детьми, сопливыми и некрасивыми. Они, получив небольшие «отступные», соглашались не признаваться таблоидам, что государственные люди были когда-то их мужьями.

Иногда приходилось покупать дипломы, где оценки были средние, красные дипломы стоили ненамного дороже, но привлекали излишнее внимание. Только синие: достойный человек должен быть не ботаник – это привлекало и примиряло электорат.

Начальник по линии производственной уесть его не мог, но и терпеть рядом человека, считающего тебя червяком, тоже радости мало. Однако за него был главный идеолог, он твердо сказал начальнику:

– Не тронь его, найдешь лучше – съешь его, а пока не тронь.

Задумал как-то Сергеев на своего червяка-начальника поймать более крупную рыбу из правящей партии, а заодно и начальника извести в процессе эволюции-революции: рыба его съест, а ему за это ничего не будет, и гармония наступит, и справедливость восторжествует.

Был грех у червя: баб он очень любил, а они ему не давали даже за деньги – они им брезговали, противный он был, скользкий, ну, в общем, гад ползучий.

Жена у червя жабой болотной была. Поначалу червь ее целовал, все надеялся, что прекрасной царевной станет, ни хера не вышло, а папа ее червяку в компенсацию дело отдал. Покрутился червь, поерзал, да и успокоился: ну жаба, зато скачет как! Для червя это тоже не хухры-мухры, да и любая царевна через пару лет тоже жабой стать может при неправильной эксплуатации. Папа жабы сказал ему:

– Понимаю, с ней не жарко, но ты давай поаккуратнее, не обижай ее, по-тихому гуляй, не позорь фамилию.

Червь усвоил, папу послушал и не наглел, гадил по-маленькому с подчиненными, у которых проблемы были с квартирой или регистрацией, держал всегда таких пару жертв. Но рабская любовь не грела, хотелось что-то возвышенное и длинноногое, оно сидело в приемной и не давало уже два года из рациональных соображений: дашь ему – толку никакого, потом уволит из угрызений совести, или жена-дура проследит и кислотой в рожу жахнет. «Не будите зверя», – написано в инструкции для умных.

Референт была девушкой около сорока, вполне еще боеспособной, и ей нравился Сергеев, романа у них не было, но пару раз они оказывались в пикантном положении, что дружбе не мешало, наоборот, скрепляло взаимную симпатию и доверие.

В отличие от червя у Сергеева все было наоборот: он был милый, теплый, пьющий и нежный. С ним случай произошел, когда выборы делали в Омске: девушка по вызову на следующий день к нему пришла бесплатно и духи принесла, за свои блядские деньги купленные, подарила со слезами и слова сказала: «Спасибо, дядя, вы мне глаза открыли, я в школу пойду, буду детям рассказывать, как прекрасен этот мир, не зря же я в университете училась. А деньги не главное, говорят, скоро учителя для страны важнее проституток будут».

Сергеев гордился своим нравственным подвигом. «Если каждый спасет хотя бы одну душу, какая страна может получиться!» – так думал он, принимаясь за свой дьявольский план.

У референтки была мечта: купить себе квартиру. Она давно уже в Москве жила, но не копила – все старалась кого-нибудь запутать, но мужики попадались крепкие: телефон, трусы, ну в крайнем случае сумку купят, а квартиру не хотели, считали, что это затянет в пучину отношений, ведь жалко же потрахаться пару раз, а потом жалеть всю жизнь свою недвижимость.

Референтка устала уже в поисках инвестора, да и годы брали свое: ну еще год, ну два, а потом что? Молодое поколение наступает, так и на обочине оказаться можно.

Сергеев рассудил все верно, был у него человечек в Думе, обязанный ему: когда-то он его с двумя судимостями и недостаточным образованием к власти привел и до сих пор должок за ним остался.

Человечек искал помощника, Сергеев свою пассию рекомендовал, но условие поставил: она пойдет только за квартиру. Договорились, что со следующего созыва она приступит, а пока станет смертельным оружием, чтобы червяка завалить.