Читать книгу "Мы вышли покурить на 17 лет... - Михаил Елизаров"

Платили «китайцы» неплохо — пятьсот долларов в месяц. И так полгода, а потом цены на коммунальные платежи резко подняли и Назаров честно предупредил, что с мая будет по шестьсот. «Китайцы», конечно, были недовольны, бухтели, что дескать, договаривались до осени и Назаров их подводит… В итоге без предупреждения свалили.

Назаров вполне допускал, что «китайцы» и не крали вещи, а сделал это случайный подъездный бродяга — заглянул в брошенную дверь и подсуетился…

Квартира в Харькове у Назарова была хорошая — двушка в тихом центре. Первый высокий этаж. Не какая-нибудь «собственность», а настоящий «отчий дом». Не то чтобы прям там и родился, но детство со второго класса прошло — школа, институт…

Сдавать квартиру Назаров начал четыре года назад, вначале обычным жильцам, потом «под офис» — первый этаж в этом случае был достоинством.

А ведь сдуру чуть не продал, но Вадюха отговорил: — Назарыч! Хочешь зарезать курицу, которая несет золотые яйца! — образно сказал и весьма убедительно.

Назаров тогда со второй женой — московской — в очередной раз поссорился. Съемное жилье было дорогим, он серьезно подумывал хоть что-то себе в столице купить.

— Назарыч, вот что ты за харьковскую недвижимость толкового возьмешь? Если повезет, комнатку в коммуналке или однушку в Подмосковье. Не вариант для тебя!..

Вадюха сдавать посоветовал. Назаров с женой помирился, вернулся к ней, а денежки исправно в бюджет капали. Очень вовремя, потому что доходов от дробилок уже не хватало…

* * *

Отдельная история про дробилки с экскурсом в трагикомичное назаровское прошлое.

На излете пятого курса он женился. Вроде бы по любви. Жена, Оля, была из Белгорода и Назарова переманила к себе.

У него как раз первые деньги появились. По завещанию от материных стариков досталась квартира, Назаров ее продал и почти всем капиталом вложился в белгородскую новостройку. К счастью, еще машину взять успел — подержанный «опелек-астра». Где-то древняя фотка валяется: сумерки, красноглазый, точно Дракула, Назаров и серый «опель», похожий на поджавшего уши кролика…

Они с Вадюхой первый бизнес затеяли в девяносто четвертом, сразу после окончания политеха. Возили из Белгорода в Харьков электроды, выключатели, моторы — все, что помещается в багажник и на заднее сиденье. Мелкая контрабанда. Граница в то время совсем дырявая была.

Еще фотка вспомнилась. Забавная: Назаров с Вадюхой до гола разделись, на причиндалы для смеха носки натянули, а в руках эякулирующие бутылки с шампанским.

Это когда пять насосов гидравлических из Орла привезли в Харьков, починили и продали. Первое крупное дело. Заработали неплохо, Вадюха себе «девятку» купил — до сих пор машинка бегает, Вадюху и его семейство подкармливает.

Затерлась, сгинула веселая фотка. На ней они такие юные, радостные. Может, у Вадюхи в альбоме сохранилась…

А потом счастливая жизнь Назарова в одночасье кончилась и начался мексиканский сериал. Женился он в девяносто четвертом, через год Степка родился — сынок. Или не сынок. Одним словом, родился в семье у Назарова мальчик.

С Олей своей Назаров нормально жил, не душа в душу, но хорошо, почти не ссорились. Она в назаровском вкусе была — смазливая блонда с ухватистым наливным задом.

Назаров присматривал в Питере пятидесятитонный пресс для воронежских заказчиков. Неделями в Белгороде отсутствовал.

Возвращается однажды Назаров домой. А у подъезда его зачем-то караулит тесть. Подполковник милиции в отставке, гаишник, с таким только водки выпить и про футбол поговорить.

Назаров вылазит из машины, а тесть — в дутом спортивном костюме, на ногах туфли «саламандры», тот еще модник — подскакивает со скамейки, Назарова за плечи останавливает и бормочет: — Тихо, тихо, главное — тихо…

А Назаров и не думал кричать. В груди все сварилось вкрутую — так перепугался.

— Что-то со Степкой? Да? Или с Олей? — Лепечет и руки тестя сбрасывает, на ватных ногах старается к подъезду…

А тесть свое: — Тихо, тихо, ты главное не нервничай, нервничать не надо… Будь мужиком!..

— Да пустите меня! — Назарова уже трясет. Голос прорезался: — Что случилось?! Степа?!

— Ничего, тихо, тихо…

И тут на третьем этаже распахивается окно, высовывается дорогая жена Оля: — Папа, папа! Не пускай его, он с Андреем подерется! — А Назарова как будто и не видит.

Тесть свое: — Тихо, тихо! — руки цепко, наглухо Назарова держат.

— Оля! — спрашивает снизу Назаров. — Что происходит?!

Соседи, понятно, высунулись, за всем этим спектаклем наблюдают. Мелькнул в окне и спрятался за штору тещин индюшачий ебальник…

А Оля, сука, снова исключительно к отцу обращается: — Папа, не пускай его!..

Назаров к подъезду рвется, а тесть отбрасывает: — Будь мужиком!..

— Это мой дом! — свирепеет Назаров. — Там моя жена и сын!

— Тихо, тихо, потом разберемся, что чье… Тихо…

Оказалось, был у его Оли все их женатое время какой-то Андрей. Фамилия вообще всех денег стоила — Мутный! Пока Назаров отсутствовал, этот Мутный Андрей уговорил Олю и жить к Назарову перебрался…

Не известно даже, чей сын Степка. Назарова или Мутного. Экспертиз генетических не делали, отцовство осталось невыясненным.

Сколько часов провел Назаров над фотографиями. Раньше и сомнений не возникало, младенец Степка — вылитый Назаров. А потом уже так не казалось. Лет через десять нашел Ольгину страничку в «Одноклассниках», невидимкой смотрел на Степу. Особого сходства с собой не обнаружил. Но и на Мутного не похож. Одно лицо с Олей. В мамашу свою хлопец пошел. Можно было бы сейчас выяснить: сын не сын, но перегорело все…

А тогда была у Назарова настоящая трагедия: из дома выгнали, сына отняли. Тесть, падла, зудел: «Смирись, оставь квартиру Оле с дитятей».

С какого перепуганного хуя? Там больше половины Назаровских денег вложено было. Дедушки-бабушкино наследство!

Тесть предупредил: — Работать не дам! Отступись!

Послал его подальше и судился. Треть высудил. Оля в отместку со Степкой видеться не давала, и тесть после заседаний всякий раз сопел: — Не мужик! Не дам тебе тут дела свои поганые крутить!

Реально по всем фронтам подосрал: налоговая, менты, таможня. Работать через Белгород больше не получалось. И квартиру общую продавать не стали, просто оценили — очень занижено, и выплатили Назарову его долю — подавись!

Ебаные гниды! Сколько лет прошло, но стоило Назарову вспомнить Олю и ее семейку, кулаки сжимались и нога непроизвольно вперед вылетала, словно он хотел со всего маху залепить смачный пендель своему белгородскому прошлому. И настроение сразу портилось…

В девяносто седьмом Назаров вернулся в Харьков к родителям. С язвой желудка на нервной почве. Имелась еще машина «опель-астра» и три тысячи долларов.