Читать книгу "Колеса ужаса - Свен Хассель"

— В дрянную компанию я попал! Ни одного честного друга. Но погодите, я еще до него доберусь!

Как-то мы лежали в одном из домов, пили водку и курили махорку.

— Я слышал, в Белой Церкви есть полевой публичный дом, — задумчиво объявил Бауэр.

Порта подскочил, поперхнулся махорочным дымом и закашлялся.

— И ты говоришь об этом только сейчас? Скрывать такие сведения — государственная измена! Для меня это самое место. Мне годятся все шлюхи — от четырнадцати лет до семидесяти!

Плутон поинтересовался, откуда Бауэр об этом узнал.

— От одного знакомого санитара. Он служит в полевом госпитале в Белой Церкви. Говорит, это первоклассная конюшня, полно французских и немецких кобыл.

— О Господи, — воскликнул Порта, — как приятно звучит! Наконец-то я слышу то, что меня волнует. Надоело иметь дело с женщинами по радио, когда в десять вечера какая-нибудь тупая корова горланит «Лили Марлен». Старик, быстро организуй пропуска.

Старик негромко засмеялся.

— На мое общество не рассчитывайте. Меня любовь на конвейере не привлекает.

— Тебя никто не неволит, — дружелюбно сказал Порта. — Шлюхи зарабатывают достаточно и без твоих денег. Я возьму какую-нибудь по меньшей мере на двенадцать часов. Ты поедешь, — обратился он к Легионеру. Потом внезапно смутился и добавил: — Извини, дружище.

Легионер лишь засмеялся.

— Поеду с целью изучения. Я давно мечтал открыть публичный дом в Марокко. Военный опыт пригодится. Я никогда не бывал в немецком борделе. Побывать там наверняка будет поучительно. Ты не против, если я буду наблюдать за тобой во время дела?

— Нисколько, — ответил Порта. — Но тебе придется платить десять процентов цены.

— Не возражаете, если я поеду? — спросил Малыш.

— Поезжай, — великодушно ответили Порта и Легионер.

Старик пошел в канцелярию попытаться раздобыть пропуска.

Через час мы ехали в грузовике. Порта прихватил больше двадцати порнографических журналов и штудировал их, чтобы как следует подготовиться.

Возле борделя стоял полевой жандарм с полумесяцем «охотников за головами» на свисавшей с шеи цепочке[43]и указывал путь. За дверью сидел другой, он взял с нас деньги. Потом всех направили к унтер-офицеру медицинской службы, тот проверил нас на венерические болезни.

Когда все кончилось, Порта был вне себя от радости.

— О, папочка собирается поработать. Кто знает, когда еще выпадет такой шанс.

Малыш сиял. Объявил, что будет трудиться в поте лица, пока его не вытащат за ноги.

— Дородная шлюха и пуля в башку, тогда ты умрешь счастливым, — пропел он.

У Порты было при себе две бутылки водки.

— Для дезинфекции, — объяснил он. — Кто знает, что там происходило до тебя.

Жандарм у двери вышвырнул какого-то солдатика и крикнул ему вслед учительским голосом:

— Исчезни, сопляк, пока не отправил тебя в кутузку! Дети до восемнадцати лет не допускаются.

Как ни странно, солдатам младше восемнадцати лет не дозволялось иметь никаких дел с женщинами, пить и курить: нарушения строго карались. Но дозволялось убивать и быть убитыми в бою с так называемым противником. Отечество иногда бывает странно разборчивым.

Плутон с Малышом ворвались внутрь. Малыш отталкивал всех солдат в комнатах ожидания и коридорах. Какой-то артиллерийский унтер-офицер заворчал. Малыш саданул его кулаком по черепу, и тот, крякнув, рухнул на пол.

— Дорогу Двадцать седьмому полку убийц и поджигателей! — заорал Порта. — Давайте сюда девиц. Хотим посмотреть товар!

Жандарм крикнул:

— Тихо, не то вылетишь отсюда!

Малыш угрожающе посмотрел на него. Жандарм благоразумно попятился от двухметрового гиганта.

Дверь в гостиную, или, как называли ее пожилые «мамочки», приемную, со стуком распахнулась. Там сидело около десяти женщин от двадцати до пятидесяти лет, одетых в самые соблазнительные наряды — от вечерних платьев с глубоким декольте до прозрачных трусиков и лифчиков. Они были готовы принять изголодавшуюся по любви толпу в тяжелых сапогах.

Порта буквально рухнул на колени темноволосой красавицы в голубом белье. Всунул ей между губ горлышко водочной бутылки и обольстительно спросил:

— Ну, мое сокровище, погреемся в постельке?

Через две минуты они скрылись.

Плутон восторженно бросился к толстухе — она была, сказал он, его идеалом.

Малыш остался стоять посреди комнаты, переводя взгляд с одной женщины на другую. Он никак не мог выбрать! В результате всех разобрали. Тут он заревел:

— Воры, грабители, ублюдки! А мне? Клянусь дьяволом, я хочу шлюху!

Одна из «мамочек» попыталась успокоить этого громадного бандита. Он схватил эту впечатляющую даму и крикнул:

— Ты шлюха? Ну, так пошли, Малыш приехал. Это дом удовольствия, а не проповедей!

«Мамочка» стала громко звать на помощь, когда Малыш принялся сдирать с нее вечернее платье. Появилась еще одна, но Малыш обезумел. Наполовину сорвав платье с первой, он ухватил обеих наперевес под каждую руку и направился к двери, за которой скрылись остальные. Женщины, суча ногами и крича, пытались вырваться, но тщетно.

— Не пытайтесь обманом лишить Малыша того, за чем он приехал. Купил я вас или нет? Отвечайте!

И с двумя кричащими женщинами затопал вверх по ступенькам.

— Тихо, девочки! Я хочу только того, что мне положено!

Он пинком распахнул дверь первой комнаты, но там лежал Порта с темноволосой красавицей. В следующей Плутон и Штеге разыгрывали безумную пьесу с двумя громогласными женщинами.

Малыш выругался и стал пытать счастья дальше по коридору. Все комнаты были заняты! Он поднялся на второй этаж. Первая комната, в которую вломился, была занята зенитчиком.

— Убирайся, тупая свинья, — приказал Малыш. — Салонным солдатикам вроде тебя нужно сматываться, когда в город приезжают приличные люди.

Зенитчик запротестовал, но Малыш быстро с ним разобрался. Швырнул брыкающихся женщин на широкую кровать, схватил зенитчика и вышвырнул в дверь. Его девица сидела на кровати совершенно голая, таращась на «мамочек» и Малыша, который стоял с грозным видом посреди комнаты. Потом запрокинула голову и громко захохотала. То, что клиента оторвали от нее посреди любовного акта, было достаточно смешно, но еще смешнее было плачевное состояние обеих «мамочек».

— Скидывайте тряпки, — ликующе проржал Малыш и снял брюки. Остался в кепи, кителе и сапогах.