Читать книгу "Слово говорящего - Олег Котенко"

И вдруг Кагэро взяли сомнения: единственный ли Мудзюру Говорящий? Возможно, где-нибудь по горам и лесам бродит еще несколько десятков таких же. И что будет, если они надумают объединиться? Естественно, в итоге останется только один, самый сильный, по законам природы. Но до этого они успеют наделать достаточно бед.

Кагэро понял, что Мудзюру просто неуравновешенный человек. Ему доставляет удовольствие причинять людям боль и страдания. Именно людям. Ему нравится смотреть, как умирают, нравится терзать душу своими разговорами… Что сделало его таким, Кагэро не знал. Да и не нужно ему этого знать. Зачем? Мудзюру исправит только смерть, а пока он жив, Кагэро решил старательно избегать встреч с Говорящим. Только как? Как, если он появляется в любом месте, где только захочет?!

Значит, нужно разрушить монолитный фундамент силы Говорящего. Пусть в результате этого он потеряет все дарованные, вернее, навязанные ему способности, к которым Кагэро уже привык, но зато жизнь войдет в привычное русло. А чтобы разрушить скалу, не обязательно разносить ее в осколки. Достаточно, чтобы образовалась маленькая трещинка в основании, а время сделает свое дело. Трещинка вырастет — и тогда придет конец всему…

Первая ночь в долине. Кагэро и впрямь почувствовал себя свободнее. Легче стало дышать и легче стало поворачиваться мыслям в голове. Во дворце им нередко овладевало отчаяние, причем настолько сильное, что мысли о самоубийстве уже переставали казаться такими уж абсурдными. Сколько раз он говорил себе: «Еще чуть-чуть — и покончу с собой»? Сбился со счету. И стал размышлять: что есть самоубийство — проявление слабоволия или же наоборот, недюжинной внутренней силы. Даже разрезать себе палец было так трудно, что уж говорить о…

Кагэро решил разбить цепи, которыми была скована его душа.

Многие, кто называют себя мудрецами, говорят, что «главный твой враг — ты сам», что «победить себя труднее всего», и прочее. И прочую чушь. Кагэро поражался, как они еще могут называться мудрецами. И насколько глупы должны быть люди, склоняющиеся перед их мудростью, которая на самом деле не стоит и ломаного гроша. Люди вообще глупы, глупы и жестоки, он себе это уже уяснил. Люди — сборище мелких, эгоистичных донельзя ничтожеств, и никуда от этого не денешься. Люди — это даже не звери. Звери не знают жестокости и подлости. Можно, конечно, назвать тигра жестоким. Но разве он убивает ради развлечения? Разве тигр способен предать или солгать? Природа создала человека разумным, тем самым наказав его. И рано или поздно он это поймет. Кагэро и раньше чурался людей, а сейчас… После всего этого.

А ведь Мудзюру говорил об этом!

Да, Кагэро и сам ничуть не лучше остальных, он мстил… Но как еще можно поступать с теми, кто едва не лишил тебя жизни? Разве это правильно, оставлять виновных без наказания?

А разве он сам не виноват перед ними? Любовь девушки к тому, кто родился врагом, представлялась ему преступлением. Но ведь и всем им — тоже. И она была наказана. Но как?! Более того, была убита невинная женщина, мать Дакуана.

Кагэро посмотрел на небо, глубоко вздохнул — и все тяжелые мысли разом отлетели в бездну. Хоть Мудзюру и не человек, но он, как это ни прискорбно признавать, прав. Незачем терзать себя ненужными мыслями. Лучше быть дураком, чем сумасшедшим…

…он закрыл глаза, уже привычно нырнул в черный водоворот. И удушье в этот раз было не таким сильным. Только вот картина, представшая глазам Кагэро, совсем не походила на ту, которую он видел в прошлый раз. И ощущения были не те. Например, удушье исчезло вместе с водоворотом.

Кагэро очутился в кубической комнате с пятью зеркальными гранями. В каждой он видел свое отражение, а также отражение отражения в стене напротив… Это бесконечный лабиринт — зеркало. Опасный мир. Шестая грань куба открывалась тоннелем с такими же стенами-зеркалами. Размеры комнаты и тоннеля были достаточными, чтобы стоять в полный рост.

Кагэро не сразу обратил внимание на изменения в своем внешнем виде, хотя имел возможность лицезреть себя со всех сторон. Во-первых, он был одет в черное кимоно, наверняка, очень дорогое, лиловые шаровары, расшитые золотыми нитками. Во-вторых, у пояса висел длинный прямой меч — текуто. Вероятно, такими мечами рубили друг друга его очень далекие предки. Если бы Кагэро двинулся, то, конечно, почувствовал бы и необычную одежду, и меч у пояса…

Кагэро пошел по тоннелю. Коридор расходился в стороны и продолжался вперед, там сверкала новая комната. Кагэро пока не заметил каких бы то ни было источников света, похоже, свет просто блуждал здесь, замкнутый в бесконечный зеркальный лабиринт. Свет просто плавал в воздухе. Кагэро стало жутко от вида сотен своих отражений, которые были повсюду. На него смотрели люди с его лицом и одеждой, но смотрели чужими глазами. И у каждого выражение глаз было свое.

В пятой или шестой комнате, когда Кагэро уже начал думать, что лабиринт — просто кольцо комнат и переходов между ними, к этим отражениям примешалось еще одно. Удивлению Кагэро не было границ. Стоящий перед ним воин имел два меча, его темя было выбрито, а волосы зачесаны назад. То есть, воин был самураем.

Самурай не выглядел удивленным. Он будто ждал Кагэро. Его приветствие было не очень долгим, но витиеватым.

— Здравствуй, самурай, — брякнул в ответ Кагэро; не выносил он с некоторых пор обычай выражаться цветасто и сложно, если можно сказать все одним-двумя словами. По лицу воина пробежала тень.

— Можешь обращаться и разговаривать со мной так просто, как только можешь, — добавил Кагэро. И еще он взялся за рукоять меча. — Я не терплю словесной шелухи.

— Мой господин предупреждал меня о том, что ты — очень странный человек, — кивнул самурай. — И еще он сказал мне, что ты очень опасный противник. Я даже не буду просить тебя назвать свое имя, но и не назову своего, ведь ты не самурай.

Кагэро не понял, спрашивает ли воин или утверждает. Вопросительных интонаций в его голосе была ровно половина.

— А о чем еще тебя предупредил твой господин?

Видно, самураю было тяжело говорить просто, потому что он постоянно сбивался и уклонялся от прямого ответа.

— О том, что мне, скорее всего, придется умереть. Но я умру спокойно лишь в том случае, если заберу тебя с собой.

— Понимаю, победа любой ценой… И кто же твой господин?

Самурай несколько секунд жевал губами и смотрел на Кагэро.

— Император Госага, — выдавил он наконец.

Кагэро обдало жаром. Неужели это правда?

Значит, в его душе есть место только для одного, так получается? Когда Кагэро ушел, Госага вернулся в этот мир… Кагэро ведь отказался… Нет! Не отказывался!

В нем заговорила обида и чувство утраченного могущества. Он вовсе не хотел… Вот как оно, узнавать себя. Пока был в шкуре императора, все думал о свободе. Получил свободу — потерял власть. Все в природе стремится к равновесию…

Ну конечно, он не так уж долго пробыл в чужом теле, а собственное лицо уже казалось чужим. Да, это прежний Кагэро. Прежний… с одной ногой короче другой и кривой спиной. И шрамом поперек лба, которого он раньше не замечал.