Читать книгу "Мессалина. Трагедия императрицы - Ирена Гарда"

Но, как видно, Танат был занят другими делами и не собирался в тот момент исторгать ее душу, поскольку Калигула вдруг сменил гнев на милость и, упав на постель, коротко приказал:

— Раздевайся!

В одно мгновение платье соскользнуло к ее ногам, обнажая великолепное тело. Страх и ночная прохлада сделали свое дело, выставив вперед ее упругие соски, и Калигула ощутил желание, требующее срочного удовлетворения.

— Эй, дядюшка, иди сюда, пока я не передумал, — хрипло крикнул он куда-то в темноту.

Вздрогнув, Мессалина быстро наклонилась и подхватила одежду, чтобы прикрыть наготу, но Гай Цезарь раздраженно махнул рукой, и она разжала пальцы, опустив ресницы. Нет, ей было не впервой демонстрировать мужчинам свое безупречное тело, но до этого она раздевалась перед своими любовниками в минуты интимной близости, а не как рабыня на невольничьем рынке.

Повинуясь императорскому зову, из-за занавеси, прихрамывая, вышел Клавдий, привычно втянув голову в плечи. На девушку он старался не смотреть, но Калигула вскочил с постели и, подбежав к Мессалине, схватил ее за талию, развернув так, чтобы Клавдий одним взглядом мог окинуть все ее прелести.

— Смотри, какую я тебе невесту нашел, старый дурак, и помни мою доброту! Переспала, правда, с половиной Рима, зато у девки хороший вкус. Ты еще хочешь стать моей, а, Мессалина? Помню, как ты бегала за мной по садам Мецената, мечтая, чтобы я тебя трахнул. Только не ври мне, я этого не потерплю! Хотела ведь? Скажи, хотела?

Только самоубийца стал бы сейчас спорить с Калигулой, и она покорно опустила глаза:

— Хотела, цезарь.

— То-то же! Гляди, Клавдий, от сердца отрываю красотку. А уж в постели она просто чудо, сам проверил! Или ты уже не так хороша, а, Мессалина? Дай-ка я сначала оценю твои таланты. Не могу же я любимому дядюшке подсунуть лежалый товар.

С этими словами он подтащил девушку к постели и, швырнув лицом в роскошный мех, быстро овладел ею. В костюме Венеры он смотрелся страшной пародией на богиню — безумно вытаращенные глаза, сбившийся на сторону парик и сильные мужские руки придавали ему фантастический вид, и казалось невозможным, чтобы богиня не покарала его за такое святотатство. Зрелище происходящего было столь странным и извращенным, что замерший Клавдий не мог отвести глаз от совокуплявшихся на постели фигур и тихо икал от страха, забыв вытереть вечно текущие сопли. В жуткой тишине раздавались только хлюпающие звуки, тяжелое мужское дыхание и громкое икание.

Наконец, все закончилось, и Калигула, скатившись с девушки, раскинулся на постели, не пытаясь даже одернуть юбку своей туники, а Мессалина так и осталась лежать лицом вниз, моля богов, чтобы они дали ей умереть. Боль была не так страшна, хотя Калигула специально старался причинить ей страдание, — некоторые из ее любовников тоже не отличались нежностью. Но растоптанная гордость римлянки была страшнее во сто крат. Гай Цезарь и раньше не был хорошим любовником, а теперь стал просто ужасен. А тут еще и Клавдий…

— Ну что, дядюшка, возьмешь девку в жены? Ей, конечно, далеко до моей Цезонии, но для такой рохли, как ты, она в самый раз. Видно, все свое умение подрастеряла. Или ты специально трупом лежала, чтобы меня позлить? — Он с размаху громко шлепнул Мессалину по ягодицам, отчего на коже тут же появился красный отпечаток его ладони.

— Но я не знаю, захочет ли Мессалина… — заблеял Клавдий, тряся головой.

— Да или нет? — грозно сдвинул Калигула брови.

— Да, конечно, да! — поспешно согласился новоиспеченный жених, опасливо косясь на своего разошедшегося племянника.

— То-то же, — сменил гнев на милость Гай Цезарь. — А теперь пошел прочь, я хочу еще немного порезвиться с нашей красавицей. Ты с ней еще успеешь покувыркаться, а мне надо поторопиться. Не могу же я осквернить твою супружескую постель.

И довольный убогой шуткой, он залился громким лающим смехом. Клавдия не надо было просить дважды — в мгновение ока его шаркающие шаги затихли в дворцовых коридорах.

— Ну что, красавица, порезвимся? — повернулся Калигула к Мессалине. — Или вот что, я сейчас позову Цезонию, и она покажет тебе, как надо ублажать мужчину. Неужели Макрон ничему тебя не научил? А ведь он в лупанарах такое выделывал, что его обитательницы потом по три дня ходить не могли.

Мысль о том, чтобы залучить в постель сразу двух женщин, искусных в любви, привела Калигулу в хорошее расположение духа и, вытерев пот с лица сорванным с головы париком, он крикнул стоящему на посту преторианцу, чтобы тот нашел Цезонию. Судя по тому, с какой скоростью она появилась в круге света, женщина стояла поблизости, и если не видела, что происходило за тонкими занавесями, то уж точно все слышала.

Быстро оглядев мизансцену, она подошла к Калигуле, призывно качая бедрами, и прижала его лицо к своему лону:

— Доминус звал свою рабу? Что ты хочешь, чтобы я сделала? Хочешь, я буду твоей госпожой? Или ты предпочитаешь, чтобы я превратилась в менаду? Ты только скажи, и я буду такой, как ты пожелаешь.

— Вот как надо разговаривать с мужчиной, — хохотнул Калигула, больно ущипнув Мессалину за многострадальную ягодицу. — Смотри и учись, еще пригодится… Знаешь, дорогая (это уже к Цезонии), я только что сосватал нашу гостью Клавдию. Этот старый шут чуть не обделался от радости, а Мессалина заполучит, наконец, себе в супруги мужчину из императорского рода Юлиев-Клавдиев. Ты счастлива, Мессалина? Это ведь мечта твоего детства, хватайся за нее обеими руками. Что-то не слышу слов благодарности!

— Только потому, что новость была слишком неожиданной. — Собравшись с силами, Мессалина подняла голову и улыбнулась своему мучителю обольстительнейшей из улыбок. Ублажать Калигулу было омерзительно до тошноты, но это был вызов, и разве могла она уступить пальму первенства какой-то Цезонии?

Медленно облизнув губы, она по-кошачьи стала подползать к мужчине, который смотрел на нее с презрительной усмешкой.

* * *

Мессалина покинула Палатин на исходе четвертой стражи. К этому времени она успела не то чтобы подружиться с Цезонией — на это не было ни времени, ни сил, ни желания, — но хотя бы убедить ее в том, что не представляет для нее угрозы. Наконец уставший Калигула заснул, и она смогла уйти домой с молчаливого согласия своей ночной подруги.

Бредя в серой неопределенности предрассветного утра, она гадала, что произошло этой ночью? Неужели Калигула говорил серьезно, и Клавдий станет ее мужем? Робкий, вечно сопливый Клавдий, о котором даже его родная мать отзывалась с полным пренебрежением и, желая кого-нибудь унизить, заявляла, что этот человек глупее даже ее сына. Неужели все, что ее ждет, это участь жены хромоногого императорского шута? Какой ужас! Лучше покончить с собой, чем позволять окружению принцепса оттачивать на себе ядовитые языки или краснеть за вечно пришибленного мужа, не умеющего вести себя в приличном обществе! Всем известно, что во время застолья он не стесняется пускать газы, портя всем аппетит!