Читать книгу "Рыбья Кровь и княжна - Евгений Таганов"

Сейчас вот даже прежнее намерение в пику холодной жене продолжать посещать наложниц куда-то далеко отодвинулось, потому что тоже требовало болезненных сердечных затрат. А, в самом деле, кого бы он не стал наказывать ни при каких обстоятельствах?

— Послать в Арс за Шушей! — велел Рыбья Кровь явившемуся на вызов десятскому телохранителей.

Приказ услышала входящая с горячим питьем Всеслава.

— Ты уже последний стыд потерял, — упрекнула она, едва десятский вышел из спальни выполнять поручение.

Шуша была наложницей воеводы арсов Голована, когда-то захваченной в плен при осаде Арса, а через год Дарник снова вернул ее Головану в жены.

— Тебе самое время навестить своего дядю в Арсовой Веже, — вместо слов оправдания объявил князь жене.

— А если я не поеду? — не могла сдержать обиды княжна.

Дарник позвал караульного арса и отдал ему распоряжение:

— Приготовить для княжны лошадей и возок.

Коль скоро все меня боятся, то и жена должна бояться, ясно читалось в разом ставшем колючим взгляде Молодого Хозяина.

На следующий день на Войсковое Дворище приехала Шуша. В спальню князя она не вошла, а ворвалась. Уже зная об отъезде Всеславы, распоряжалась как истинная хозяйка. Отослала слуг, потребовала себе горячего малинного отвара, небрежно сбросила в угол на сундук свою верхнюю одежду.

— Как ты здорово придумал! — начала она, когда они остались одни. — Наверно, это твой Фемел подсказал, ты на такие штуки не мастер.

— Какие штуки? — Дарник с удовольствием рассматривал ее пышную, подвижную фигуру.

— Да с этим ранением. — Шуша присела на край ложа, дотронувшись до него мягким бедром. — Так им и надо, пускай ждут и боятся! Ну, иди сюда, нянька тебя покачает. — Она приподняла его и прижала к своей большой груди.

Князь счастливо засмеялся, вдыхая ее позабытый запах взрослой женщины. Раньше Шуша столь свободно себя не вела, и эти новые оттенки в ее поведении удивительно шли ей.

— А Голован где? С тобой приехал?

— Конечно, куда ему деться. В гридницу пошел с друзьяками поздороваться.

Дарник блаженно закрыл глаза, покачиваясь в такт ее движениям. Никому, даже матери в детстве, не позволял он так с собой обращаться. Конечно, каждый день иметь возле себя такую женщину, как Шуша, было бы невыносимо, но иногда… Как здорово он догадался позвать ее. Ужасно понравилось и то, что она посчитала этот выстрел из лука специально им подстроенным.

— В Арсе сразу вспомнили, как обещали тебе кровную месть, и боятся, что ты подумаешь на них, — продолжала непринужденно болтать бывшая наложница. — Некоторые даже готовятся в бега.

— Между прочим, кровную месть мне обещал твой Голован, — заметил князь.

— Значит, деваться некуда. Сейчас придет и добьет тебя, — веселилась Шуша.

Позже заговорили о другом.

— Мне твоя жена очень понравилась, — призналась словоохотливая гостья. — Только какая-то печальная. Все ты виноват. Привык к наложницам небрежно относиться, а хорошая жена другого обращения требует.

— Это какого же? — Ему стало интересно.

— Ее тоже завоевать надо.

— Ты же говоришь, что я не привык к этому.

— А привыкать не надо. Чужое войско побеждать умеешь. Вот и тут как с чужим войском. Если захочешь, обязательно все как следует придумаешь.

Сравнивать завоевание жены с военным сражением было столь непривычно, что Дарник не нашелся что ответить.

Наговорившись с раненым, Шуша вспомнила про мужа:

— Пускай войдет, что, зря ехал?

Голован, названный так из-за своей шевелюры и бороды, делавшей его голову вдвое больше обыкновенной, явился со своими новостями:

— Твои гриди вот-вот взбунтуются. Гридницы и конюшни переполнены, а запасов на всех не хватает. Как зимовать собираешься?

— Пускай об этом его тиуны хоть раз толком позаботятся, — сказала Шуша.

— Я уже завтра вставать собираюсь, — оправдывался Дарник.

— Не дури, — бросила толстуха. — В кои веки отдохнуть привелось, так и отдохни как следует. Похитрей надо быть. Не знаешь, что ли? Прикинься немощным, а сам все зорко на ус наматывай.

— Она научит. — Головану даже неловко стало за распоясавшуюся жену.

Но, действительно, пора было приступать к текущим делам. Притворяясь по совету Шуши все еще немощным, Рыбья Кровь созвал всех воевод, тиунов и городских старейшин.

— Скоро зима, как будем зимовать? — задал князь главный вопрос.

Все в один голос заговорили, что не только гридницы, но и сам город сильно переполнен пришлым людом.

Когда год назад из Туруса стали во множестве пребывать перехваченные с торговых судов словенские рабы, лишь половина из них убыла дальше в свои родные края. Те, кто остался, жили в основном попрошайничеством, отрабатывая еду нехитрой колкой дров и перетаскиванием тяжелых грузов. Некоторые поступили на службу за те же харчи к зажиточным липовцам и семейным войсковым вожакам. Большинство же из них первую зиму провели ночуя со скотиной в хлевах и конюшнях. Сейчас предстояла вторая подобная зимовка, вот только бездомников стало в два раза больше, чем прежде, к ним еще прибавились сотни ополченцев, не захотевших уходить в родные селища.

— Сколько за лето срубили новых изб? — спросил Дарник Фемела.

— Девяносто. Тридцать отправили в лечебницу, шестьдесят развезли по вежам, — отвечал наместник.

— Сколько в городе лишних коней, без запасов овса и сена?

— Три с половиной сотни. — Ромей знал любовь князя к точным числам.

— Завтра вторую крепостную смену на отдых не отпускать, — распорядился Молодой Хозяин.

Назавтра по всему городу стоял крик: гриди второй крепостной смены отлавливали в посаде бездомников и волокли на Войсковое Дворище. Под горячую руку попадались и те, кто служил в богатых домах.

Всего на Дворище согнали больше трех сотен рабов. К ним вышел князь. Стоял, облокотившись на перила крыльца, и молчал. Под его взглядом установилась напряженная тишина.

— Теперь вы больше не рабы, а войсковые закупы, — объявил им Рыбья Кровь. — Полсотни домов в сторожевых вежах ждут вас. Вы будете жить по пять-шесть человек в одном доме. Кому не понравится, может взять топор и до снега срубить себе отдельную избу. Кто самовольно уйдет оттуда в первый раз, получит двадцать плетей, во второй — будет повешен. Все ясно?

— Да какой же ты освободитель после этого! У хазар в рабстве лучше, чем у тебя! — раздался чей-то истошный крик. — Ты же всех нас отпустил на свободу!

— Вы и сейчас можете идти на свободу, — вынес приговор Дарник. — Заплатите в казну тридцать дирхемов и идите.

— А те, кто без этой виры ушел, те как? — завопил следующий бездомник.