Читать книгу "Под крышами Парижа - Генри Миллер"

— Сделай это еще раз, — шепчет она.

Повторяю… потом еще… и еще… Сначала она просто шепчет "еще… еще", потом начинает подвывать… ей больно, но и приятно. Ягодицы розовеют, щетинки оставляют на коже красные точечки. Силы покидают ее… она уже ничего не шепчет, а только вздыхает.

Отбрасываю щетку и кладу ладонь на попку — горит. Завтра у нее будут синяки. Выхожу из спальни, беру бутылку вина и возвращаюсь. Тутс лежит в той же позе. Молча выпиваем по стакану… потом она так же молча одевается. Уже у двери, взявшись за ручку, поворачивается ко мне и страстно целует.

— Спасибо. Спасибо тебе. Спасибо! Прощай, Тутс.

Эрнест все устроил, обо всем договорился. Последние пару недель бедняга просто места себе не находил, все беспокоился из-за того чокнутого изобретателя. Точнее, не из-за него самого, а из-за его женщин, жены и дочери. Выяснив, что старику абсолютно наплевать, кто и почему их трахает, Эрнест впал в отчаяние. Что-то не так, твердит он. Должно быть, подхватили триппер или еще что-нибудь. Или, может, старый хрен расставил повсюду детективов, чтобы те, получив в нужный момент сигнал, выскочили из засады, засняли все на пленку и предоставили ему необходимые для развода доказательства. Когда я указываю, что старику нет нужды разводиться с дочерью, Эрнест еще больше проникается убеждением, что там творится нечто подозрительное. Заявляет, что хочет трахнуть обеих сучек, но черта с два станет подыгрывать этому мудаку Шницграссу. Даже имя звучит как-то неестественно. Спрашивает, слышал ли я, чтобы кого-то так звали. Шницграсс… явная фальшивка… и вообще дело темное…

Впрочем, как я уже сказал, Эрнест все устроил и обо всем договорился. Просит, чтобы я пошел с ним и провел разведку на местности. Может, пока один уведет Фицберга или как его там на прогулку полюбоваться Орионом, другой успеет дернуть ту из козочек, у которой горит сильнее. В общем, ему удается сделать так, что нас обоих приглашают на обед.

Цель моего визита — собрать материал для статьи под названием "Куда ведет нас наука?". Эрнест верит в силу прессы так же сильно, как любая парижанка.

Муцборг — оказывается, фамилия хозяина звучит именно так — маленький, похожий на сверчка человечек с клочковатой рыжей бороденкой, которую он использует в качестве вытирашки для ручки, салфетки, бархотки для монокля и вообще ловилки для всего. Поскольку мы прибываем не просто так, а якобы по серьезному делу, то вначале нас знакомят с его изобретениями, а уж потом с пиздовыводком. Первые хранятся в подвале, причем все пребывают в нерабочем состоянии — деталей постоянно не хватает, некоторые он вынужден снимать с уже готовых машин для использования на тех, что еще находятся в стадии разработки. Сами изобретения представляют собой по большей части усовершенствованные картофелечистки и устройства, соединяющие в себе достоинства нескольких полезных штучек. Пожалуй, единственная стоящая вещица на всей этой выставке — улучшенный сверхлегкий цемент, изделие из которого обращается в прах при первом же к нему прикосновении. В общем, жуткая куча мусора, не пробуждающая ни малейшего вдохновения. Тем не менее Муцборг оживляется, жестикулирует и несет какую-то чушь… даже жаль, что я не собираюсь писать статью — он действительно верит тому, что говорит.

Жена и дочка производят куда более приятное впечатление. Девчонке лет семнадцать или восемнадцать, мамаше где-то между тридцатью пятью и сорока. Эрнест сообщает, что деньги как раз у супруги. Почему такая приятная во всех отношениях дамочка со счетом в банке связалась с ничтожеством, с бородатым насекомым? Ответ на этот вопрос находится за гранью моего понимания. Может быть, все дело в том, что он так небрежно носит рога.

За обедом все чинно и пристойно, ничего такого, никаких вольностей. Послушав Эрнеста, я уже представлял, что эта троица в промежутках между блюдами балуется сольными играми, но нет… разговор идет о международном положении, климате Южной Италии и чудесах Америки.

Веселье начинается после обеда. Муцборг застенчиво признается, что утаил от нас кое-что… есть одно маленькое изобретение, которое мы еще не видели. Приносит бутылку и предлагает нам полюбоваться содержимым. Вижу какую-то мутновато-черную жидкость, которая может быть и чернилами, и жидкой взрывчаткой. Второе предположение не так уж далеко от истины. Напиток, объясняет Муцборг, получен путем дистилляции сложного состава из зерна, полыни, определенных полевых трав и еще бог знает чего. Испытав на себе его действие, я бы пополнил список ингредиентов еще и маленькими зелеными шпанскими мушками.

Глава семьи разливает напиток по крошечным, с наперсток, рюмочкам для ликера. Вкус примерно тот же, что и у поддельного американского джина, — отдает сырой древесиной и чем-то еще, столь же малоприятным. Но эффект… Ничего подобного я еще не пробовал. Муцборг, только что признавшийся, что никогда не позволял себе больше одной капельки, предлагает повторить и тут же принимается петь. Голоса звучат громче, слышится смех, и жена изобретателя начинает проявлять некоторую оживленность.

После третьей запевает уже Эрнест, а дочка постреливает глазками в моем направлении. Муцборг выходит за содовой, потому что напиток чересчур густоват, и за время его отсутствия мы успеваем опрокинуть еще по рюмашке.

Руки и ноги как будто звенят. Словно мурашки по коже, только сильнее. Чувствую, как вытягиваются нервы, как они вибрируют подобно туго натянутым струнам… причем каждая звучит по-своему. Комната преображается… цвета становятся ярче, интенсивнее. Удивительно, но я не парализован. Кожа обретает необыкновенную чувствительность.

Настроение у всех замечательное, даже у Муцборга. Побольше бы таких изобретений. Приговариваем бутылку меньше чем за час. Дочка хозяина успешно демонстрирует мне свои бедра, наивно полагая, что никто этого не замечает. Эрнест расположился на диване с женой изобретателя и шарит рукой у нее под юбкой. Муцборг шастает туда-сюда: то сходит за сигаретами, то еще за чем… Такая активность не проходит даром — скоро бедняга начинает клевать носом. Бормочет что-то насчет свободной любви, плюхается в кресло и вырубается.

Хозяйка предлагает Эрнесту прогуляться… полюбоваться садом в лунном свете. Они направляются к двери, держась при этом весьма достойно… самое интересное в убийственном коктейле Муцборга то, что он никак не сказывается на способности передвигаться. Правда, уже на пороге Эрнест портит картину тем, что, не утерпев, щиплет свою даму за задницу, и та громко вскрикивает.

Разговор уже давно сошел с рельсов какой-либо последовательности, так что следующие минут пять мы с дочкой Муцборга просто сидим и пытаемся докричаться друг до друга. В штанах у меня тесно с той самой минуты, как парочка удалилась в сад, и к концу этой пятиминутной перебранки я уже могу предложить великолепный образчик мужского достоинства. Мое достижение привлекает внимание и дочки — судя по тому как округляются у нее глаза, она представляет, что там такое и как это употребляют… Сучка ерзает на стуле, как будто у нее шило в заднице, сучит ножками и открывает мне все, вплоть до белых шелковых панталон. Муцборг мирно посапывает.

Проходит еще пара минут, и… может быть, нам… Такое вот предложение… может быть, нам?.. Ширинка у меня едва не лопается — жеребец рвется из стойла. Дочка выключает весь свет, оставляя только одну слабосильную лампочку, и мы перебираемся на диван. Вот же сучка, могла бы ради приличия пригласить в спальню… вон, даже ее мамочка отправилась в сад… так нет, ей хочется здесь, на месте, под носом у храпящего папаши…