Читать книгу "Исправление ошибок - Саманта Сноу"

— И дело-то было, по большому счету, плевое, — голос Джефри звучал глухо и сухо, — бытовая ссора. В участок поступил сигнал от жильцов одного дома, что из квартиры на втором этаже раздаются страшные крики, в которых слышны угрозы о смерти. Вот мы и поехали туда. Соседи сообщили, что в квартире проживает школьный учитель, человек тихий и культурный, и они сами в недоумении, что с ним случилось. Успокоить разбушевавшегося учителя — это раз плюнуть, это вам не террориста, захватившего с десяток заложников, брать. Вот и отправился Фрэнк в ту квартиру один, а я, нарушив все правила безопасности, остался брать показания у соседей. — Джефри, проведя рукой по лицу, на мгновение замолчал, а потом надрывно выкрикнул: — Больше Фрэнка живым я не видел! Пнул этот школьный учителишка его кухонным ножом. Да так удачно, что попал прямо в сердце. Представляешь, в сердце! Смерть наступила почти мгновенно. А я в это время выслушивал рассказ соседей о том, какой этот учитель тихий и порядочный человек, и они ума не приложат, что же с ним случилось. А он в это время стоял с окровавленным ножом в руке и тупо смотрел на умирающего Фрэнка. А все-то в этой истории было до банального смешно, почти как в твоих любовных романчиках. Муж не вовремя пришел домой, застал жену в кровати с мужчиной, напился до умопомрачения и начал жену воспитывать. И так разошелся, распалился, что и не заметил, как убил вошедшего в квартиру полицейского.

Джефри замолчал, а Мардж взяла его руку в свои. Рука была ледяной и мелко дрожала.

— Джефри, это случайность, стечение обстоятельств, в том нет твоей вины, — сказала она спокойно, стараясь заглянуть ему в глаза, но он их старательно отводил. — Неужели тебя из-за этого выгнали из полиции?

Джефри помотал головой.

— Нет, не из-за этого. Служебное расследование подтвердило, что в гибели Фрэнка я не виноват. Но какое мне дело до заключения комиссии, если существует мой личный, высший суд совести, на котором я не мог найти себе оправдания? Я начал пить, сильно, по-страшному, до потери человеческого образа, до такой степени, что забывал, кто я — человек или грязное животное. Прогуливал работу, давал обещания и сразу же забывал о них и опускался все ниже и ниже. Вот тогда-то меня и выгнали из полиции. Выгнали, как грязного, вонючего шакала, и никто, понимаешь, никто из всего нашего полицейского участка не заступился за меня.

Джефри тяжело дышал, Мардж же, наоборот, боялась сделать резкое движение, чтобы не напугать Джефри, не прервать его рассказ. Она понимала, что ему нужно выговориться, скинуть груз со своих плеч, избавиться от прошлого. Этот разговор в первую очередь нужен ему самому, а не ей. Нет ничего страшнее, чем нести в себе боль.

Они уже давно прошли парк и стояли у подъезда Мардж, но Джефри не замечал этого. Он был далеко, в том страшном времени. Лицо его исказилось от боли, губы, и так тонкие, вытянулись в ниточку, в глазах появился нездоровый блеск. Больше всего на свете Мардж сейчас хотелось облегчить боль этого большого, сильного мужчины, снять с него тяжесть воспоминаний, но она не знала, как это сделать.

— Давай поднимемся ко мне. Я сварю тебя кофе, — предложила она.

Джефри послушно, словно был к ней привязан, вошел за Мардж в подъезд.

18

Кабинка лифта вдруг оказалась совсем маленькой. Во всяком случае, так подумалось Мардж. Джефри находился непозволительно близко от нее, и она кожей чувствовала тепло, исходившее от него, ощущала запах его тела, его дыхание щекотало ей макушку. Эта близость волновала Мардж, она боялась пошевелиться, чтобы не дотронуться до него. Они молчали, и Мардж, скосив глаза, увидела, что Джефри смотрит не мигая в одну точку на стене. Лицо его оставалось все таким же безучастным.

Лифт поднимался ужасно медленно, и Мардж просто извелась, пока дождалась его остановки.

Пока они шли от лифта до дверей ее квартиры, Мардж переживала, что их шаги звучат слишком громко, и боялась, что на этот грохот начнут высовываться соседи. Нет, конечно, она была достаточно взрослой девочкой, чтобы волноваться о мнении посторонних людей. Но вместе с тем Мардж так давно не приводила к себе мужчин, что понимала — сплетен не избежать. Но никто так и не открыл дверей, и, хотя Мардж ужасно долго возилась с замком входной двери, их появление осталось незамеченным. Во всяком случае, она так надеялась.

— Заходи, — наконец справившись с замком, пригласила Мардж, пропуская Джефри вперед.

Он вошел и остановился на пороге, обводя ее гостиную взглядом. Мардж поежилась. На глаза сразу же попалась брошенная на диване блузка. На столе неэстетичным натюрмортом стояли грязная тарелка и кружка с недопитым чаем. Рядом раскинулись веером пришедшие утром счета.

Но Джефри совершенно не волновал беспорядок в комнате, он, закончив осмотр, сказал:

— Милая квартирка.

— Располагайся, — засуетилась Мардж, проскочив первой в комнату и одной рукой подхватив блузку с дивана, а второй — грязную тарелку. — А я кофе сварю. Я сейчас.

Мардж убежала на кухню, напоследок услышав, как скрипнули пружины дивана под тяжестью тела Джефри.

Она не придумала ничего лучшего, как бросить блузку на холодильник, а тарелку — в раковину, и, включив кофеварку, метнулась к шкафу. Открыв дверку, Мардж с облегчением вздохнула: на полке стояла полная банка кофе. А она беспокоилась, что кофе не окажется. Сегодня утром она выбросила старую банку и не помнила, есть ли дома еще кофе.

Когда она внесла в гостиную поднос с кофейником, двумя чашечками из тонкого, почти прозрачного белого фарфора с тонкой золотой полоской поверху и коробку с печеньем, то увидела, что Джефри сидит на диване, откинув голову на спинку и прикрыв глаза. Мардж показалось, что он уснул, и она тихо, боясь его разбудить, прошла к столу и поставила на него поднос.

— Ты меня прости, — услышала она голос Джефри. — Пустился в воспоминания, тебя и себя расстроил. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, из-за фильма.

— Все нормально, — успокаивающе произнесла Мардж.

Она налила кофе в чашки и села рядом с Джефри на диван, подав ему одну чашечку.

— Все нормально, — повторила она. — Тебе просто нужно было выговориться.

— Да, ты права. — Джефри смотрел не на нее, а в сторону окна. — Я не люблю говорить об этом.

Мардж положила руку на его колено.

— Нельзя все носить в себе. Нельзя.

Джефри, будто не слыша ее слов и не замечая, что рука Мардж лежит на его колене, все так же глядя в окно, продолжил свой рассказ:

— А я ведь вначале даже и не понял, что меня выгнали с работы, а когда понял, обрадовался — теперь мне никто не мешал вести тот образ жизни, который меня устраивал. И я все катился и катился вниз. А потом…

Джефри замолчал, глотнул кофе и с удивлением уставился на лежащую на колене руку Мардж. Она сразу же ее убрала, смутившись своего дружеского жеста.

— А потом я увидел себя в зеркале. — Джефри усмехнулся. — Нет, конечно, я видел себя и раньше. Но не так. В тот раз я увидел себя как бы со стороны, как будто в зеркале отражался не я, а какой-то чужой человек. До такой степени омерзительный и неприятный, что я от отвращения плюнул в него. И пока я смотрел, как слюна стекает по гладкой поверхности зеркала, дал себе слово, что выберусь из зловонной ямы, в которую скатилась моя жизнь. Вот так, Мардж, я и стал частным детективом. — Джефри помолчал некоторое время, а потом повернул голову к Мардж. — Ты удовлетворена моим ответом?