Читать книгу "Охотники на русалок - Галина Куликова"

– Помнишь, Артем намекал, что у него здесь дело появилось.

– Да, что-то такое было. Он так странно сказал – дельцеоткрылось.

– За что люблю женщин, так это за их исключительную памятьна всякие мелочи – взгляды, знаки, словечки.

– Мерси. Могу еще чем-то облегчить расследование?

– Ну, прости.

– Ладно, рассказывай дальше.

– Так вот. Артем сказал, что задержаться в Солнечноводскеему пришлось потому, что дельце открылось. И добавил, что если раскрутит его –свою поездку сюда оправдает. Думаю, тут имелись в виду затраченные деньги.

– Точно! – вскрикнула Марина. – Я вспомнила! Тыеще спросил, мол, что такое, а он ответил этой вашей любимой дурацкой фразой –без комментариев. И добавил – летел за сенсацией, а привезу скандал.

– Именно. Молодец! Я вчера целый вечер сидел в номере ипытался припомнить мельчайшие подробности наших последних встреч и разговоров.Что-то меня беспокоило, какая-то брошенная им фраза. Только я никак не могвспомнить.

Вадим глотнул кофе, задумчиво посмотрел на блистающуюповерхность озера. Затем вновь обратился к Марине:

– Скажи, а тебе больше ничего не запомнилось из его слов?

– Наверное, это все. Я же не знала, что надо вслушиваться...Ой, кажется, еще одно.

– Да, говори, – встрепенулся Баратынский.

– Боюсь оказаться неточной. Просто у меня есть такаяособенность – я плохо реагирую на всякую нецензурщину и жаргонны словечки. Этоменя иногда просто бесит. Так вот, Артем еще употребил такой оборот – мнеобломится. Или похожий.

– В десятку! – обрадованно вскрикнул Вадим. – Яточно вспомнил. Он сказал – оправдаю поездку, а может, еще что-то обломится.

– Тебе это о чем-то говорит?

– Только об одном. Скорее всего у Темы здесь образовалсяфинансовый интерес. Если бы ты его получше знала, ты бы поняла. Он был славныймужик. Но очень жадный до денег.

– Мне кажется, ты все усложняешь, – возразилаМарина. – Если уж ты начал припоминать все, о чем Таран говорил в тотвечер, то вспомни более интересную деталь. Я тогда еще подумала, что это у васуже шуточки такие, тематические.

– У нас с Артемом? – удивился Вадим.

– У вас всех, кто сюда приехал за сенсацией – живойрусалкой.

– Поясни, я что-то не пойму.

– Любовь с русалкой – это круто? Ну, вспомнил?

– Марина, ты гений! Дай я тебя поцелую! Ну хотя быпо-братски.

– Вот по-братски точно не надо, – не отказала себе вудовольствии пококетничать Марина. – Так ты вспомнил?

– Теперь я тоже стал припоминать. Вроде вопрос шутливый, нокак интересно он его сформулировал.

– Круто – вообще очень значительное, глубокомысленное имногозначное определение чего угодно.

– Не издевайся. Тут может быть...

– Ключ к разгадке всего дела, – улыбнулась Марина.

– Как знать. Мы тогда еще посмеялись вместе.

– Посмеялись. Но помнишь, что ты ему ответил?–Приблизительно. Что-то в том смысле, что достоверных данных нет.

– И еще в том смысле, что для людей это ничем хорошим незаканчивалось, живых свидетелей не оставалось. Видишь, какая у меня память.

– Исключительная. Но ты сама понимаешь, что твояисключительная память лишь укрепила мое желание начать собственноерасследование.

– Каким же это образом?

– Русалки. Снова на горизонте русалки.

Марина протянула руку вперед и коснулась загорелого Вадимовалба.

– Дай измеряю температуру. По-моему, ты уже бредишь. Снованачнешь охоту на русалок? И главное – зачем?

– Есть одна идея. Но сначала нам с тобой надо кое-чтовыяснить.

Марина напряглась – если Вадим именно сейчас собирается сней объясняться, то время он выбрал крайне неудачное. Она стала лихорадочносочинять текст своего ответа, который, с одной стороны, должен немногоотрезвить Баратынского. Но с другой – не лишить его надежды продолжить этотразговор в будущем.

– Марина, помнишь, я сказал, что расследование я провожувроде как бы с одобрения своего начальства, но под личную ответственность. Ипомогать в случае чего мне никто не будет.

– Да, помню, – быстро сказала Марина, тревожно ожидая,что последует дальше.

– Дело действительно странное, куда заведет расследование –непонятно. И мне очень нужен кто-то, на кого можно опереться. Мне рассчитыватьна твою помощь в экстренных случаях? Разумеется, подвергать тебя хоть малейшемуриску я не стану. Что от тебя может потребоваться? Позвонить, передатьинформацию и так далее. Даже просто посидеть и вместе обсудить ситуацию. Тысогласна? Да или нет?

Поняв, что опасность миновала и объяснения в любви сегодняне последует, Марина легко и радостно улыбнулась:

– Конечно да. Неужели ты во мне сомневался?

***

На площади Согласия, которая в недавнем прошлом носила имяЛенина, проходил митинг. В центре укатанной в асфальт площади, там, где раньшевозвышался неизбежный памятник вождю мирового пролетариата, стоял здоровенный,наспех сколоченный помост. Корявое сооружение было полностью задрапированофлагами с эмблемой Фронта экологической обороны и транспарантами.

На помосте стояла небольшая кучка людей с суровыми лицами ив одинаковых майках все с той же эмблемой. Они, как и все собравшиеся наплощади, в данную минуту сосредоточенно слушали эмоциональную речь СтасаЛожкина.

В приступе благородного негодования он извивался всем своимупитанным телом, напоминая Элвиса Пресли, зачем-то перекрашенного в рыжий цвет.Обеими руками уцепившись за стойку с микрофоном, Ложкин то прижимал ее к пухлойгруди, то поднимал над головой, то наклонял почти горизонтально. Это так жепридавало ему карикатурное сходство с королем рок-н-ролла.

Истеричный, но не лишенный пафосных интонаций голосэколога-экстремиста разносился по всей площади и окрестным улицам:

– Им не удастся остановить нас! Им не удастся запугать нас!Сегодня на стороне Потапова и ему подобных вся мощь государственногорепрессивного аппарата. Нас кидают в милицейские застенки, нам активно мешают внашей повседневной работе. Но вечно так продолжаться не будет! Ширитсямеждународное экологическое движение, нарастает гнев миллионов честных людей вовсех уголках земного шара. И этот гнев обрушится однажды на голову тех, ктоцеленаправленно, преследуя свои корыстные цели, губит живую природу!

Толпа, внимавшая Ложкину, загудела. Раздались аплодисменты,кто-то, словно на концерте, крикнул «браво». Стас, как заправский артист,раскланялся, но от микрофона не оторвался – видимо, ему было что еще сказатьединомышленникам, сочувствующим и подошедшим на шум праздным гражданам.