Читать книгу "Покрашенный дом - Джон Гришэм"

Летчеры были издольщики, они жили не более чем в миле от нашего дома, но у меня было такое ощущение, что они живут в какой-то другой стране. Их покосившаяся хибарка стояла в излучине реки, вязы и ивы касались ее крыши своими ветвями, а заросли хлопчатника начинались чуть ли не у самого крыльца. Травы вокруг дома не было, только небольшой круг вытоптанной земли, где возилась орда юных Летчеров. Я втайне радовался, что они живут по другую сторону реки. В ином случае мне бы, чего доброго, пришлось с ними играть.

Они обрабатывали тридцать акров земли и часть урожая отдавали ее владельцу. Половина от немногого не давала им практически ничего, так что Летчеры жили в бедности и грязи. У них не было электричества, а также ни машины, ни грузовика. Иногда мистер Летчер заходил к нам и просил Паппи подбросить его в город, когда мы собирались в очередную поездку в Блэк-Оук.

Дорога до их хибары была такой ширины, что ее едва хватало, чтобы проехать нашему грузовичку. Когда мы подъехали к их дому, веранда была уже битком набита грязноватыми бледными мордашками. Однажды я насчитал у Летчеров семерых детишек, но точно их сосчитать было невозможно. И еще было трудно отличить мальчиков от девочек: все они были косматые, у всех были узкие личики с одинаковыми бледно-голубыми глазами, и все они ходили в каком-то рванье.

Миссис Летчер вышла на крыльцо, вытирая руки о передник. Повернувшись к маме, сумела выдавить из себя улыбку.

– Здравствуйте, миссис Чандлер! - произнесла она тихим голосом. Она была босиком, а ноги у нее были тощие, как прутики.

– Рада тебя видеть, Дарла, - ответила мама. Отец возился в кузове, передвигая коробки и убивая время, пока дамы не наговорятся. Мистера Летчера мы увидеть и не ожидали - гордость не позволяла ему выходить и принимать от нас продукты. Этим всегда занимались женщины.

Пока они там говорили про урожай и про то, как нынче жарко, я отошел от пикапа под бдительным присмотром всей этой малышни. Зашел за дом, где в тени слонялся их самый высокий парень, стараясь не попадаться нам на глаза. Его звали Перси, он утверждал, что ему уже двенадцать, хотя я в этом сомневался. Он не выглядел достаточно крупным для двенадцати лет, но, поскольку никто из Летчеров в школу не ходил, не было и возможности сравнить его ни с кем из мальчишек того же возраста. Он был без рубашки и босиком, а кожа у него была цвета темной бронзы - он ведь целыми днями торчал на солнце.

– Привет, Перси, - сказал я, но он мне не ответил.

Странные люди эти издольщики! Иногда с таким можно поговорить, а в другой раз он смотрит на тебя пустым взглядом, словно хочет, чтобы его просто оставили в покое.

Я посмотрел на их дом - маленький квадратный ящик, а не дом - и в который уже раз подумал: сколько же людей может жить в такой маленькой и жалкой развалюхе? Да наш сарай для инструментов и то побольше будет! Окна все были раскрыты, драные остатки занавесок висят неподвижно. Сеток от мух и москитов на окнах не было, не было и вентиляторов, чтобы разгонять воздух.

Мне их было очень жалко. Бабка всегда любила повторять из Писания: «Блаженны нищие духом; ибо их есть Царство Небесное» и еще «Кто милосерд к бедному, тот блажен». Однако это было очень жестоко и несправедливо, что люди должны жить в таких вот условиях. Ботинок у них не было. Одежда такая старая и рваная, что им стыдно было появляться в городе. А раз у них не было электричества, они не могли слушать репортажи про игры «Кардиналз».

У Перси никогда не было ни мяча, ни бейсбольной перчатки или биты, он никогда не играл в эту игру со своим отцом, никогда даже не мечтал о том, чтобы выиграть у «Янкиз». Думаю, он не мечтал и о том, чтобы когда-нибудь отвалить подальше от хлопковых плантаций. Эта мысль меня совершенно доконала.

Отец вытащил первую коробку с овощами, а мама стала перечислять, что в ней сложено. Малыши Летчеров высыпали на крыльцо с очень заинтересованным видом, однако держались по-прежнему на расстоянии. Перси не двинулся с места; все высматривал что-то в поле, чего ни он, ни я увидеть не могли.

У них была девочка, звали ее Либби. Ей было пятнадцать - самая старшая из всего выводка; если верить последним сплетням, гулявшим по Блэк-Оуку, она была беременна. Отца будущего ребенка пока еще не выявили; слухи и сплетни утверждали, что она отказывалась назвать всем, включая собственных родителей, имя парня, который сделал ей этот подарочек.

А подобный слух - это было нечто, чего не могли стерпеть добропорядочные жители Блэк-Оука. Вести с войны, кулачная драка, заболевание раком, столкновение машин, новорожденный младенец, которого ждут двое законных супругов, - все эти события всегда давали обильную пишу для пересудов. Чья-нибудь смерть и достойные похороны - такой темой город мог питаться несколько дней. Арест даже самого паскудного из жителей был событием, которое обсуждалось и обсасывалось неделями. Но внебрачная беременность пятнадцатилетней девчонки, пусть даже дочери издольщика, - это было нечто настолько чрезвычайное, что весь город попросту сошел с ума. Только вот проблема заключалась в том, что беременность эту пока что никто не подтвердил. Пока это были одни слухи. Поскольку Летчеры никогда не выезжали со своей фермы, было очень затруднительно обнаружить конкретные улики. А поскольку мы были их самыми близкими соседями, по всей видимости, именно на долю моей мамы и выпало провести расследование и все выяснить.

К решению этой задачи она привлекла меня. Пересказала мне кое-какие из этих слухов, а поскольку я всю жизнь наблюдал, как спариваются и размножаются животные на нашей ферме, то знал все основное об этом деле. И все же мне не хотелось в это вмешиваться. К тому же я не был полностью уверен в том, зачем вообще нужно удостовериться в том, что Либби беременна. Об этом уже столько говорили, что весь город давно поверил, что бедная девушка ждет ребенка. Единственная тайна - имя будущего папаши. «Ну, уж мне это никогда не пришьют!» - заявил однажды Паппи в правлении кооператива - я сам слышал. И все старики тут же заржали.

– Как хлопок? - спросил я у Перси. Прямо беседа двух настоящих фермеров.

– Да еще там, - ответил он, кивнув в сторону поля, которое начиналось всего в паре футов от нас.

Я повернулся в ту сторону и взглянул на их хлопок - он смотрелся точно так же, как наш. Мне платили доллар шестьдесят за каждую сотню собранных фунтов. Детям издольщиков не платили ничего.

Потом я перевел взгляд обратно на дом, на окна и рваные занавески, на просевшие доски пола. Поглядел на задний двор, где на веревке сохло их стираное белье. Осмотрел полоску пыльной тропинки, что вела мимо их сортира в сторону реки, но нигде не заметил и следа Либби Летчер. Видимо, она сидит взаперти, а мистер Летчер охраняет дверь, вооружившись охотничьим ружьем. Однажды она там и родит, и никто об этом не узнает. Просто появится еще один Летчер и тоже будет голышом бегать вокруг дома.

– Сестры там нету, - сказал Перси, по-прежнему глядя куда-то вдаль. - Ты ведь ее высматриваешь, а?

У меня аж челюсть отвисла, а щеки запламенели. Все, что я сумел из себя выдавить, было: