Читать книгу "Проклятие Гиацинтов - Елена Арсеньева"

— Потрясающе, — пробормотала Алёна, размышляя, не начать ли и ей что-нибудь цитировать. Скажем, она запросто могла бы завернуть наизусть такой фрагмент из любимой книжки, вполне в тему: «Фагот, спровадив пострадавшего конферансье, объявил публике так:

— Таперича, когда этого надоедалу сплавили, давайте откроем дамский магазин!

И тотчас пол сцены покрылся персидскими коврами, возникли громадные зеркала, с боков освещенные зеленоватыми трубками, а меж зеркал витрины, и в них зрители в веселом ошеломлении увидели разных цветов и фасонов парижские женские платья. Это в одних витринах, а в других появились сотни дамских шляп, и с перышками, и без перышек, и с пряжками, и без них, сотни же туфель — черных, белых, желтых, кожаных, атласных, замшевых, и с ремешками, и с камушками. Между туфель появились футляры, и в них заиграли светом блестящие грани хрустальных флаконов. Горы сумочек из антилоповой кожи, из замши, из шелка, а между ними — целые груды чеканных золотых продолговатых футлярчиков, в которых бывает губная помада.

Черт знает откуда взявшаяся рыжая девица в вечернем черном туалете, всем хорошая девица, кабы не портил ее причудливый шрам на шее, заулыбалась у витрин хозяйской улыбкой.

Фагот, сладко ухмыляясь, объявил, что фирма совершенно бесплатно производит обмен старых дамских платьев и обуви на парижские модели и парижскую же обувь. То же самое он добавил относительно сумочек, духов и прочего.

Кот начал шаркать задней лапой, передней и в то же время выделывая какие-то жесты, свойственные швейцарам, открывающим дверь.

Девица хоть и с хрипотцой, но сладко запела, картавя, что-то малопонятное, но, судя по женским лицам в партере, очень соблазнительное:

— Герлэн, шанель номер пять, мицуко, нарсис нуар, вечерние платья, платья коктейль…

Фагот извивался, кот кланялся, девица открывала стеклянные витрины…»

Кажется, с тех самых пор, как Алёна (в ту пору еще Лена Володина) пятнадцатилетней девочкой прочла в первый раз «Мастера и Маргариту», она мечтала узнать, что же это такое — «платье-коктейль»! Ну вот и сподобилась. Окна вышла из примерочной в первом, выбранном для этой цели, — белом с черными цветами, встала перед зеркалом, ужасно себе понравилась (платье сидело на ней не просто хорошо, но идеально, суперски!), и в эту минуту Ларисса сказала:

— Слушайте, а ведь я вас знаю. Вы писательница, верно?

Алёна растерянно пожала голыми плечами (платье держалось на тонюсеньких бретельках) и даже озябла от смущения. Она всегда жутко стеснялась, когда ее вот так внезапно, словно с печки упав, настигала та самая глория мунди, мирская слава, в честь которой, между прочим, и был назван магазин, где она примеряла платье-коктейль.

— Отлично! — провозгласила Ларисса и куда-то убежала, а когда Алёна вышла из примерочной в другом платье: черно-красно-желтом, очень авангардном и тоже весьма ей подошедшем, Ларисса протянула ей небольшую книжку, на обложке которой значилось: «Алёна Дмитриева. Призрак велосипедиста. Любовный детектив».

— Я вас по фотографии узнала, — сообщила Ларисса. — Вон там фотография, на четвертой сторонке. Книжечку подпишите, пожалуйста. Я ее невестке подарю: у меня сын недавно женился. Девушка наша библиотекарем в Правобережной работала, она счастлива будет, что ей настоящая писательница книжку подписала. Ее зовут Лерон. Что-нибудь такое душевное напишите, пожалуйста, оптимистичное… мол, все лучшее впереди… — И она протянула Алёне ручку.

— Где взяли книжку? — алчно спросила Галина.

— Да в ларьке у входа в павильон продают, — сказала Ларисса. — Только там больше нету, уж извините.

Галина и «Фиговый листок», явно навострившиеся тоже бежать за книжками, разочарованно надули губы. Алёна пообещала прихватить на шоу несколько авторских экземпляров и подписать каждой. Дамы повеселели.

Безучастной к ее творчеству оставалась только Евгения. Более того, глядя, как Алёна подписывает книжку для неведомой ей Лерон, она презрительно раздула ноздри. Очевидно, мадам «Красный шерл» не читала детективов, тем паче дамских, тем более любовных, особенно — принадлежавших перу какой-то там Дмитриевой из Нижнего Горького.

Да и ладно, подумаешь, не очень-то и хотелось!

— Правобережная — это где? — спросила Алёна, которая не очень хорошо знала губернию.

— Арзамасское направление, неподалеку от Лукоянова, — пояснила Ларисса. — Очень милое место, там пансионат фирмы, которую возглавлял мой покойный муж, там мы с Лерон и познакомились. Впрочем, Микка, это мой сын, ее знал еще в детстве, они в одном классе учились когда-то.

— Первая любовь! — с пафосом провозгласила Евгения. — На всю оставшуюся жизнь!

Алёна глянула на нее повнимательнее. Язва какая! Голос так и пропитан ядом! Что ей до этой женитьбы? А может, все проще? Может, эта размалеванная дама сама приглядывалась к сыну Лариссы? Или даже крутила с ним тайный роман? А что, такие случаи бывают сплошь и рядом, кого угодно спросите, вот хоть ту же Алёну Дмитриеву, например. А потом молодой человек просто уходит от своей взрослой подруги, чтобы найти себе пару, завести детей… законы жизни таковы, что вянут самые лучшие розы, и многие вянут не от времени, а от тоски… об этом тоже можно спросить кого угодно, все ту же Алёну Дмитриеву, например.

Ларисса не обратила на выпад Евгении никакого внимания. «Фиговый листок» и Галина, правда, переглянулись, но украдкой, деликатно.

— Итак, дамы, — провозгласила госпожа «Фиговый листок», — все, что вы выбрали, будет доставлено в «Остров Пятницы», ну, знаете, этот ресторан на Гребном канале, и там я буду ждать вас завтра на шоу. Начало в восемь, но вы должны приехать пораньше, к семи. Переодеться, накраситься — там будут два визажиста, приглашены специально для нас. Телевидение — это само собой. Так что я надеюсь на вашу сознательность. Все, до встречи, можем идти по домам.

— Кого подвезти? — спросила Галина. — Или все на машинах?

Евгения кивнула — да, мол, — кивнули и Ларисса, и «Фиговый листок».

Алёна подумала, может, и ей кивнуть, чтобы не выглядеть белой вороной, но, с другой стороны, ей не привыкать. Поэтому она кивать не стала, а улыбнулась и помахала рукой:

— А мы как зайчики — в трамвайчике. Или как утки — на маршрутке.

Галина засмеялась:

— Я вас с удовольствием подвезу. Вам же в верхнюю часть?

— С меня два романа, — прочувствованно сказала Алёна, чрезвычайно довольная тем, что ей не придется добираться до дома ни как зайчикам, ни как уткам: пять вечера, час пик, всюду толкотня и давка.

За некоторое время до описываемых событий

Они ехали по Нижнему Горькому, и всю дорогу Ларисса молчала, и молчал Микка, сидевший впереди рядом с ней, ну и Лерон, конечно, молчала на заднем сиденье. Она старалась ни о чем не думать, но не могла отделаться от мыслей о том, что Лариса все поняла, все угадала — самым неведомым, колдовским образом, не зря же она первым делом подняла верх своей щегольской машинки, словно почуяла, что Лерон хочет спрятаться от людских взглядов, привлеченных и этим ярким автомобилем, и сидевшими в нем пассажирами.