Читать книгу "Большая четверка - Агата Кристи"

– А Иван?

– Я сильно подозреваю, что Иван – не кто иной, какпрославленный Номер Четвертый.

– Что?!

– Да. Этот человек – непревзойденный актер. Он может принятьлюбой облик, какой ему вздумается.

Я обдумал происшествия последнего времени, вспоминаясанитара из сумасшедшего дома, молодого мясника, фальшивого доктора – все онибыли одним и тем же человеком и ничуть не походили друг на друга.

– Это изумительно, – сказал я наконец. – Все сходится.Саваронов подозревал заговор, именно поэтому он так не хотел участвовать вматче…

Пуаро молча посмотрел на меня. Потом вдруг резко отвернулсяи принялся шагать по комнате.

– У вас случайно нет какой-нибудь книги по шахматам, другмой? – внезапно спросил он.

– Полагаю, найдется.

Мне понадобилось некоторое время на поиски нужного томика,но в конце концов я его нашел и принес Пуаро, и тот сразу же уселся в кресло ипринялся читать с неподдельным интересом.

Примерно через четверть часа зазвонил телефон. Я снялтрубку. Это был Джепп. Иван вышел из квартиры, неся большой узел. Он прыгнул вожидавшее его такси – и началась охота. Иван явно старался оторваться от своихпреследователей. Наконец ему показалось, что это удалось, и он поехал кбольшому пустующему дому в Хэмпстеде. Дом тут же окружили.

Я пересказал все это Пуаро. Он лишь посмотрел на меня, какбудто едва слыша, что я говорю. Он держал перед собой открытую книгу.

– Послушайте-ка, друг мой… Вот это – дебют Лопеса. 1. е4 –е5; 2. Кf3 – Kc6; 3. Cb5… Далее возникает вопрос, какой ход лучше для черных.Здесь уже несколько вариантов. И именно третий ход белых убил Гилмора Уилсона,Cb5. Именно третий ход… Вам это о чем-нибудь говорит?

Я не имел ни малейшего представления, о чем это онрассуждает, и так ему и сказал.

– Представьте, Гастингс, вы сидите вот тут в кресле ислышите, что дверь внизу открылась и захлопнулась. Что вы подумаете?

– Наверное, что кто-то вошел или вышел.

– Да… но у вас всегда будут два возможных ответа: кто-товышел – или кто-то вошел… А ведь это полностью противоположные вещи, Гастингс!Но если вы избираете неправильный ответ, вскоре появится небольшое логическоенесоответствие и покажет вам, что вы взяли неверный след.

– Что все это значит, Пуаро?

Пуаро, преисполнившись энергии, вскочил на ноги.

– Это значит, что я был полным идиотом. Быстрее, быстрее, вВестминстер! Мы еще можем успеть!

Мы поймали такси. Пуаро ничего не отвечал на моивзволнованные вопросы. Затем мы бегом взбежали по ступеням… На звонки и стукникто не отвечал, но, прижавшись ухом к двери, я услышал звучавшие в квартиредоктора Саваронова приглушенные стоны.

Портье в холле имел запасной ключ и после небольшой заминкисогласился дать его нам.

Пуаро сразу бросился в дальнюю комнату. Пахнуло хлороформом.На полу лежала Соня Давилова, связанная, с кляпом во рту и куском ваты,накрывшим часть лица. Пуаро отшвырнул его и попытался привести девушку вчувство. Вскоре прибыл врач, и Пуаро передал пострадавшую под его опеку, а самотошел в сторону вместе со мной. Никаких следов доктора Саваронова в квартирене обнаружилось.

– Что здесь произошло? – в полном недоумении спросил я.

– Произошло как раз то, о чем мы с вами говорили: из двухвозможных выводов я сделал неверный. Вы ведь слышали: я говорил, что любойдевушке нетрудно было бы изобразить Соню Давилову, потому что они с дядей невиделись много лет?

– Ну, и?…

– Ну, и противоположное точно так же верно. Кому угоднонетрудно было бы притвориться ее дядей.

– Что?!

– Саваронов действительно погиб во время революции. Человек,делавший вид, что он сбежал из горнила революционных страстей, человек,изменившийся настолько, что «старые друзья с трудом его узнавали», человек, такудачно получивший в наследство огромное состояние…

– Ну, ну… кто же он?

– Номер Четвертый. Можно не сомневаться в том, что ониспугался, когда Соня рассказала ему, как она подслушала его слова о БольшойЧетверке. Снова он проскользнул у меня сквозь пальцы! Он догадался, что в концеконцов я выйду на правильный путь, так что отправил честного Ивана с узлом,чтобы отвлечь наше внимание, усыпил девушку – и сбежал, и теперь, без сомнения,уже успел превратить в наличные основную часть наследства русскойблагодетельницы.

– Но… но тогда кто пытался его убить?

– Никто не пытался убить его. Уилсон и был назначеннойжертвой.

– Но почему?

– Друг мой, Саваронов был вторым по силе шахматистом мира. АНомер Четвертый, скорее всего, едва смог выучить несколько дебютов. Конечно, онне мог допустить, чтобы его разоблачили. Он сделал все для того, чтобы избежатьвстречи. Когда его попытки потерпели неудачу, судьба Уилсона была решена. Любойценой нужно было скрыть то, что великий Саваронов вообще не умеет играть вшахматы. Уилсон обычно начинал дебютом Лопеса, и можно было почти с полной уверенностьюсказать, что и в этот раз он использует именно его. Номер Четвертый подготовилсмерть противника на третьем ходу, в тот момент, когда лишь начинаетсянастоящая игра.

– Но, мой дорогой Пуаро, – настойчиво продолжил я расспросы,– разве мы имеем дело с сумасшедшим? Я внимательно следил за вашимирассуждениями и признаю, что вы должны быть правы, однако убить человека лишьради того, чтобы не выйти из роли? Уж наверное были куда более простые пути,зачем такие сложности? Он мог просто сказать, что врач запретил емунапрягаться!

Пуаро наморщил лоб.

– Certainement,[16] Гастингс, – сказал он, – другие путибыли, но не такие убедительные. Кроме того, вы исходите из предположения, чтоубийства всегда следует избегать, не так ли? Ну, а мысль Номера Четвертогоработает иначе. Я поставил себя на его место, вы на это не способны. Я ощутилего мысли. Он наслаждался ролью гроссмейстера, начиная этот матч. Несомневаюсь, он даже посещал шахматные турниры, чтобы изучить свою роль. Онсидел и хмурился, изображая работу мысли; он создавал впечатление, что строитвеликие планы, и все это время внутренне умирал со смеху. Он-то знал, что емуизвестны только два хода… и что ему просто нет надобности знать больше. И емунравилось предвидеть ход событий и заставить человека стать своим собственнымпалачом в тот самый момент, когда того хотелось Номеру Четвертому… О да,Гастингс, я начинаю понимать нашего друга и его психологические особенности.