Читать книгу "Золото крестоносцев - Дэвид Гиббинс"

Джек и Костас сидели на мостике, окружавшем бассейн дока, напоминая людей у проруби, собравшихся в ней окунуться. Отстыкованный от ГСА «Аквапод» десять минут назад увели помощники Кершо. Теперь в ГСА из членов экипажа остались лишь двое: Бен и его напарник, проводившие окончательную проверку аппаратуры.

— Мы останемся здесь до тех пор, пока вы не отсоединитесь от шлангов, идущих от ГСА, — сказал Бен, обратившись к Джеку и Костасу, — а дальше будете действовать обособленно.

Джек кивнул и взглянул на Костаса, который, регулируя подачу теплого воздуха в свой костюм, комично «раздулся», что не могло не вызвать улыбки.

Поверх водолазных костюмов, в которые они были облачены, у каждого на груди был укреплен компактный ребризор, а на спине — желтый баллон с тремя цилиндрами высокого давления, содержавшими кислород, азот и гелий.

Закончив проверку аппаратуры, Беи подошел к Джеку и произнес:

— Может, мне отправиться с вами? Я — начальник службы безопасности и отвечаю за вашу жизнь. Предприятие связано с большим риском.

— Мы справимся и одни, — ответил Джек.

— Вне всякого сомнения, — подхватил Костас.

Джек и Костас надели шлемы. Бен включил каждому лобовой фонарь, после чего проверил ребризоры и шланги, отходящие от баллонов. Наконец Джек и Костас надели перчатки, проверили крепления гидравлических уплотнений и привели в действие укрепленный на плече регулятор температуры, чтобы лишний раз убедиться, что тепло подводится и к рукам.

Когда Джек и Костас надели ласты и были близки к тому, чтобы отправиться в путь, люк в переборке дока неожиданно отворился, и в помещение вошел напарник Кершо.

— Поступило сообщение с «Морского странника II», — сказал он. — Адресовано вам, Джек.

Прочтите, пожалуйста.

— «Дендрохронологическая лаборатория ММУ. 02.12. по Гринвичу. Анализ пробы дерева, взятой в Илулиссатском фьорде, показал, что дерево — скандинавский дуб, вероятно норвежский. Интенсивное обугливание вызвано возгоранием. Дерево срублено в 1040 году с погрешностью 10 лет».

— Так я и думал! — возбужденно воскликнул Джек. — Мы близки к археологической находке столетия. — Правда, чтобы сделать это открытие, ему, вероятно, опять придется привыкать к клаустрофобии, которое неизменно сопутствовало ему в закрытом тесном пространстве. И все же, несмотря на эту боязнь, ему не терпелось пробраться в ледовые недра айсберга и узнать его тайну.

Джек нагнулся, поднял два шланга, составлявшие единое целое, вставил их в отверстие в шлеме, под подбородком, после чего занялся переговорным устройством, приведя его в действие. Он видел, что Костас делает то же самое. Джек встал со скамьи и уселся на край бассейна, опустив в него ноги. Удивительная прозрачность воды показалась похожей на небо, которое видит парашютист перед прыжком с самолета. Джек кивнул Бену, опустил большие пальцы рук вниз, давая понять, что собирается уйти в воду, и перевел взгляд на Костаса.

— Готов? — спросил Джек.

— Готов! — отозвался Костас.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Человек в черной сутане неторопливо направлялся к главному входу Апостолического дворца, ничем внешне не отличаясь от иезуитов, круживших у входа. Он уже оставил толпу около собора Святого Петра и успел пройти первое охранение, у бронзовой входной двери. Сейчас он приближался к штаб-квартире Коллегии кардиналов, откуда Ватикан распространял свое католическое влияние даже на самые удаленные уголки мира.

Вход в помещение охраняли два швейцарских гвардейца со скрещенными алебардами. Оба были пышно одеты и могли, пожалуй, сравниться с солдатами элитных частей времен Возрождения, если б не автоматы, висевшие у них за спиной. Начальник караула взял у иезуита удостоверение личности и стал тщательно изучать, сверяя фото на карточке с внешностью предъявителя. Несмотря на жару, иезуит казался бледным как полотно, но это был обычный вид посетителей, приходящих в служебные помещения Ватикана. Начальник караула дал знак своему помощнику, стоявшему у него за спиной, и тот, вооружившись портативным компьютером, определил форму допуска посетителя. Офицер взглянул на экран, вскинул брови от удивления и, вернув иезуиту удостоверение личности, произнес:

— Проходите.

Гвардейцы раздвинули алебарды, и иезуит вошел в дверь, не подвергнувшись непременному обыску и проверке металлоискателем. Он пошел по широкому коридору, свернул налево и наконец подошел к небольшой часовне с узорчатой дверью, у которой высились два подсвечника с зажженными свечами. Иезуит постучал и отворил дверь. В призрачном свете свечей он увидел человека, стоявшего на коленях перед маленьким алтарем. Услышав шум за спиной, человек перекрестился, поднялся на ноги и повернулся к вошедшему. Перед иезуитом предстал высокий седой кардинал в ярко-красной сутане с золотым крестом на груди. На его лице с тяжелым волевым подбородком и коротко подстриженной бородой отражалось надменное высокомерие и уверенность в себе человека, высоко поднявшегося во власти.

— Ваше преосвященство.

Иезуит поклонился и притворил за собой дверь.

— Монсеньор, — ответил кардинал.

Оба говорили по-английски: иезуит — растягивая слова, что характерно для южноафриканского говора, а в речи кардинала слышался североевропейский акцент.

— Он здесь? — спросил иезуит.

— Не беспокойтесь о нем. Он признался и рассказал обо всем. Пришлось применить способы убеждения, опробованные веками.

— А что с другим?

— Вот этим человеком займетесь вы.

Иезуит подошел к кардиналу и опустился перед ним на колени. Кардинал снял кольцо со среднего пальца правой руки и надел на его место другое — плоское и тяжелое, блеснувшее на свету. Иезуит припал к руке кардинала, закрыл глаза и благоговейно поцеловал кольцо, ощутив губами его знакомую форму. Свободной рукой он потрогал собственное кольцо, висевшее под сутаной на шее.

Затем он поднялся на ноги, перекрестился и попятился к двери. Перед тем как выйти, иезуит поднял правую руку, вытянув ее в сторону кардинала, и произнес короткую фразу на языке, который никогда не звучал под сводами Апостолического дворца, да еще вложил в эту фразу кощунственный смысл:

— Hann til ragnarøks.[10]

Иезуит затворил дверь часовни и пошел по длинному коридору; его шаги отражались эхом от каменных стен дворца. Наконец он вышел во внутренний дворик и направился к видневшейся вдали двери, складывая молитвенно руки, когда навстречу ему попадались местные служащие. Внезапно начали бить колокола на соборе Святого Петра, заявляя о независимости и самоволии Ватикана, как они это делали со времен падения Римской империи. Но вот этот звук утих и его сменил монотонный шум города, доносившийся из-за стен дворика.

Подойдя к двери, иезуит огляделся по сторонам, словно хотел убедиться, что никто его не видит, а затем вошел внутрь и, подобрав полы сутаны, стал подниматься по лестнице, направляясь в расположенный на втором этаже музей Ватикана. Иезуит попал в коридор, уставленный статуями и увешанный досками объявлений и афишами выставок. Людей — ни души: в музее был выходной. Иезуит подошел к двери с табличкой «CONSERVATORI» — «Хранилище». У двери он задержался, но его остановила не чуждая ему нерешительность, а нахлынувшая потребность насладиться своим достижением. Шестьдесят пять лет назад его предки, хотя и прошли триумфальным маршем по Риму, не смогли попасть в Ватикан. Он сделал это за них и теперь добьется успеха.