Читать книгу "Женись на мне - Ирина Степановская"

– Давайте скорее!

Внимательная кассирша попросила его снять очки, потом компьютер невозможно долго выщелкивал ряд кодов и цифр, а диктор по радио тем временем объявил уже просьбу о посадке. Сердце Алексея, казалось, стучало на весь аэропорт.

«Может, остаться?» – спросил он у себя. Но нет, неизвестность была хуже знания.

«Если увижу Маринку с любовником – задушу обоих собственными руками!» – сказал он себе, а кассирша, отсчитав сдачу, опять улыбнулась:

– Счастливого полета!

В натертое до блеска стекло витрины он видел, что Марина купила в буфете воды и прошла на посадку.

– Багаж есть?

– Нет! – сказал он и, заметив удивленное лицо девушки в форменном костюмчике, пояснил: – Деловая поездка на один день. Моментально – туда и обратно!

– Как желаете! – Девушка повела плечом и равнодушно отщелкнула штамп в посадочном талоне. Когда в числе последних пассажиров он проходил через турникет, Марина сидела на диванчике к нему спиной. По ее фигуре, по положению головы можно было определить, что она спокойно созерцает летное поле. Вот мимо окна промчался по полосе взлетающий самолет. В здании чуть дрогнули стекла. С болью в душе Алексей заметил, что в волосах жены была та самая пластмассовая заколка, которую он так любил расстегивать по вечерам, когда Маринка собиралась ложиться спать. Когда он держал в руках эту заколку в последний раз? Он напряг память, но от волнения не мог вспомнить. Во всяком случае, в течение последнего месяца ничего подобного не было. Он вздохнул, унимая досаду и дрожь ревности, и остался стоять в отдалении, стараясь не буравить испепеляющим взглядом такой знакомый белокурый затылок.

Подкатил автобус. Поворачиваясь так и этак, закрываясь журналом, он приложил все силы, чтобы встать вдалеке и не быть узнанным. Ему это удалось. По спокойному поведению женщины, по тому, как она равнодушно стояла у окна и так же спокойно взошла по трапу, он понял, что до Петербурга она летит одна и он может, не торопясь, во время полета обдумать ситуацию. Сложно было пройти мимо нее по проходу. К счастью, когда он уже был в поле ее видимости, она стала доставать что-то из своей замшевой сумки. Ага, это был тот самый роман, который накануне она дочитывала в кухне, в то время как он в комнате смотрел телевизор. Вот притворщица! Вела себя так, будто и не помышляла наутро выходить никуда дальше магазина, а сама вынашивала в душе коварные замыслы! Ему захотелось подойти, вырвать книгу у нее из рук и растоптать ногами. Может быть, даже запустить этой мерзкой мягкой обложкой прямо в ее лживое лицо. Он не удержался и взглянул на жену из-под своего журнала, пытаясь отыскать на знакомом лице следы обмана и порока, которые раньше не замечал. Но ничего подобного он не нашел. Марина, наморщив носик, сосредоточенно прятала свой билет в потайной кармашек сумки (он знал – с внутренней стороны за подкладкой), потом достала пудреницу и стала поправлять сползшую на лоб челку. И это движение, так знакомое ему, вдруг неожиданно его умилило, и он подумал, что весь этот кошмар сейчас должен разъясниться каким-нибудь нелепым и смешным образом, и он тогда, вместо того чтобы устроить мордобитие, повалится жене прямо в ноги и будет просить прощения. Но ничего не произошло: он уселся в хвосте самолета, а Марина начала спокойно читать свою книжку. Весь полет он так и просидел, закрыв журналом лицо, не вытирая намокших щек, настолько обидным оказалось, что его жена имеет самостоятельную, тайную от него жизнь. Измена! Конечно, измена! Он не знал, как ему поступить, потому что на самом деле был вовсе не мачо, а обычным, слегка полноватым мужчиной тридцати с небольшим лет и с трудом представлял себя в роли Отелло. Он даже отказался от завтрака авиакомпании в знак внутреннего протеста, хотя вообще-то любил покушать. Так делал он в детстве, когда его обвиняли в чем-нибудь таком, чего он не совершал, и это оказывалось вдвойне обидным.

В конце полета Марина прошла в туалет, а когда возвращалась обратно, он почувствовал знакомый запах ее духов.

«Надушилась перед свиданием! – подумал он. – Хочет показаться любовнику в лучшем виде! Кому же тогда можно верить в этом мире, если даже собственная жена, твой оплот, ведет с тобой двойную игру…» Он с силой сжал зубы и, пока самолет снижался, с горечью думал о том, что правильно говорят, что «этим бабам непонятно что надо, и сколько волков ни корми, они все равно смотрят в лес!». Ужасно также было сознавать, что он был таким дураком, что за столько лет во вполне овечьем облике жены не распознал свирепый оскал хищника.

Самолет приземлился тютелька в тютельку. Все внимание Алексея было теперь сосредоточено на том, как выйти из самолета незамеченным. А вдруг Маринку будут встречать прямо на выходе из самолета и сразу увезут на машине? Как тогда ему следовать за ней? Нелегко было Алексею без тренировки ощущать себя Джеймсом Бондом, ну, в крайнем случае, Бельмондо. Но ничего необычного снова не произошло. Когда автобус подвез пассажиров к выходу, Марина, минуя толпу встречающих, пробралась незаметно бочком и вышла на площадь. Со все возрастающим удивлением Алексей следовал за ней почти по пятам. Вот она огляделась, отошла подальше и стала о чем-то договариваться с неказистым частником. Алексей подозвал к себе одного из таксистов, быстро юркнул на заднее сиденье машины. Они поехали. Впереди – раздолбанный временем «москвичонок» с Мариной, а сзади – Алексей на желтенькой «Волге».

– Держись за «Москвичом», но так, чтобы было незаметно, – сказал он водителю. Тот предположил, что участвует как минимум в тайной операции ментов.

– Судя по дороге, – водитель решил изо всех сил помогать следствию, – они едут не в город.

Вскоре очередной поворот и дорожный указатель прояснили сложившуюся картину. Железнодорожные пути, надпись на старинном вокзале и небольшая площадь перед фигурной решеткой у входа в обширный парк не оставляли больше никаких сомнений. Марина ехала в Петродворец. «Значит, любовник живет здесь!» – решил Алексей. Несколько смутило его, правда, то обстоятельство, что вместо объятий любовника жена решительным шагом устремилась к кассе, где продавали билеты в парк. В отличие от серой Москвы, погода в Петергофе в этот день стояла как на заказ, и сквозь чугунную решетку парка просвечивали и голубые небеса, и яркая листва на одинаково подстриженных в виде шаров кронах лип, и золотистый песок, которым были посыпаны дорожки.

Дальше наступили четыре часа бессмысленного хождения по аллеям, задумчивое созерцание фасадов дворцов, прогулка вдоль берега Финского залива и два жареных пирожка, которыми Марина неторопливо закусила, сидя на скамейке между равнодушно проливающими воду римскими фонтанами. Алексей, держась в тени дерева, мог позволить себе только бутылку пива, купленную наспех у продавца мороженого и жвачек.

«Не удалось свидание! – думал он, глядя издали на Марину. – Не явился любовничек! А может, и вообще загулял! Любовники – непостоянные натуры, да и что он мог найти в моей жене? – со злостью, томимый голодом и неизвестностью, как бы заново оценивал Марину Алексей. – Ну что в ней хорошего? Ни ума в ней особенного, ни талантов!»

Но чем больше он злился, чем больше пытался умалить достоинства Марины, тем отчетливее лезли они на поверхность. «Личико у нее приятное, фигурка отличная, готовит она прекрасно, – вздыхал он. – В квартире всегда порядок, не курит, не пьет и, кроме всего прочего, блондинка! Да что там говорить! Каждому можно мечтать о такой жене!» Он с тоской и болью магнетизировал взглядом милый затылок. А Марина, будто почувствовав его взгляд, распустила заколку, позволила рассыпаться по плечам шелковистым кудрям, потрясла головой, отдыхая, затем, вынув расческу, аккуратно причесалась, снова заколола волосы в пучок, посмотрела на часы и решительно встала со скамейки. Он, расслабившийся от голода и усталости, еле успел спрятаться за столетний липовый ствол.