Читать книгу "Домой, во Тьму - Антон Мякшин"

Балбрак принял бумагу волосатыми лапищами бережно, словно бабочку, склонился над ней и надолго замолчал. Николас тем временем осматривался.

Жилище гарнизонного капитана напоминало нечто среднее между оружейной и трапезной. Большую часть единственной комнаты занимал длинный стол из неоструганных досок, заваленный пустой посудой, среди которой преобладали кружки и кувшины. Еще наличествовали прибитые к полу лавки и простая деревянная лежанка без всяких признаков постели – вот и вся мебель. На бревенчатых стенах поблескивали громадные четырехугольные щиты с императорскими золотыми скипетрами и гербами Лакнии (медведь с оскаленной пастью, вставший на задние лапы), двуручные мечи, топоры с широкими двусторонними лезвиями, наискось – от пола до потолка – перекрещенные длинные пики и тяжеленные шипастые булавы. Окон здесь не было, комнату освещала дюжина масляных светильников, тут и там расставленных на столе. Николас перевел взгляд на капитана.

– Ты на человека смотри! – захлопал Балбрака по плечу неугомонный проповедник. – На человека, а не в бумажку! Господин Николас – во какой! Я в нем по… полностью уверен! Как в себе самом! Он знаешь какой человек?! Спасая мне жизнь прошлой ночью, он дрался как лев, он раскидал толпу из двадцати… нет, тридцати… нет, сорока… Да что там! Полсотни оголтелых язычников он одолел!

Николас торопливо плеснул в кружку отца Матея еще пива.

– Пьяные крестьяне, – сказал он, пока проповедник блаженно булькал, заливая пивом себе грудь. – Их было не больше десятка. Эти грязные твари разбегаются в разные стороны, стоит их хоть немного припугнуть.

Капитан кивнул, не отрывая взгляда от бумаги. Николас с опаской подумал: а, может, он и впрямь обучен грамоте и, дочитав документ, сейчас встанет, усмехнется и скомандует:

– А ну-ка, взять этого самозванца!

Но Балбрак положил бумагу на стол:

– Господин посланник, кажется, ранен?

– Пустяки, – ответил Николас, – царапина, не заслуживающая внимания.

– Мои ребята стреляют хорошо, – прищурил единственный глаз капитан.

– Недостаточно хорошо.

– Хм… Ну, ладно. Какие указания привез господин императорский посланник Высшей Канцелярии?

Николас откинулся на спинку стула:

– Никаких, – нарочито лениво выговорил он. – Я здесь проездом. Мой путь лежит по ту сторону Северных гор, и миссия моя секретна.

Балбрак повел себя так, как и всякий служака, узнавший о том, что важный человек появился в его владениях не по его душу. Он с готовностью покивал и тут же перевел разговор на другую тему:

– Как поживает государь Император?

– Государь Император, – ответил Николас, – бьется в неустанных заботах, как ястреб в тенетах. Лишь на нем одном, на нем, да еще на матери нашей Святой Церкви возлежит ответственность за спасение народа великой Империи от козней врага рода человеческого.

Балбрак аж крякнул.

– А генерал Гальбар? – спросил он.

Тут следовало надменно прищуриться и смерить собеседника пренебрежительным взглядом. Николас именно так и поступил:

– Генерал Гальбар хорошо поживает. Дай бог каждому – так поживает мой друг генерал Гальбар. По крайней мере, мне так показалось, когда я обедал у него последний раз… Не понимаю, какое дело гарнизонному капитану до славного генерала Гальбара?

Балбрак приподнялся, наливаясь пунцовой кровью.

– Мы! – заревел он. – Сыны Лакнии! Испокон веку сражаемся во имя Господа нашего Иисуса Христа! Потому что небесным провидением ниспослан нам этот путь! И не чины и серебро, а честное имя воина может служить нам наградой! Какое мне дело до того, что сын сестры моей матери стал генералом?! Какое ему дело до того, что сын сестры его матери носит звание капитана?! Все ты врешь, вонючка, не друг он тебе! Гальбар из рода Рабллов никогда не пустит на порог своего дома такого, как ты! И Балбрак из рода…

– Сядь! – Это слово прозвучало негромко, но капитан почему-то осекся на полуслове и медленно опустился за стол, моргая и непроизвольно потряхивая головой, будто освобождая ее от невидимой паутины.

– Может быть, Балбрак из рода Рабллов объяснит, почему его люди, словно головорезы с большой дороги, беспричинно нападают на невинных странников?

Николас перевел дыхание и отвел глаза, и капитан наконец проморгался. Это стоило больших усилий – «удержать» взглядом такого исполина. Второй раз такой фокус мог и не получиться. Поэтому сейчас важно было не давать Балбраку опомниться.

– Всадники… – хрипло выговорил капитан.

– Что еще за всадники?

– Местные их так называют – Всадники. Должно быть, они приходят из самой Преисподней. Это не люди, господин императорский посланник, это демоны. Они принимают обличье человека в черных одеждах на черном коне. Появляются только по ночам, как и полагается нечисти. Поодиночке, по двое, по трое… Габл, внук моего дяди, как-то раз видел сразу шестерых – и совсем недалеко от заставы.

– Чушь! – через силу фыркнул Николас. – Сказки все это!

– Сказки?.. – вдруг оторвался от выпивки отец Матей.

– Я и сам не верил, – буркнул, передернув плечами, Балбрак. – Но Балг и Грабл двенадцать ночей тому назад, не сказавшись никому, выехали в степь. Они тоже не верили… С тех пор их никто не видел. Я надеюсь, они умерли как воины. Две ночи спустя нашли их коней, без седел, с обугленными спинами. Балг был внуком моей старшей сестры, а Грабл – сыном моего сына… мой внук… совсем юный. Тогда я и отдал приказ. Простите, господин императорский посланник, но я и подумать не мог, что кому-то придет в голову скакать ночью на черном коне, закутавшись в черный плащ. Все в округе знают про Всадников…

– Это точно… – процедил Николас. – В округе знают…

– Вот собаки! – расхохотался проповедник. – Вот же собаки так собаки!.. Я ведь тоже, слышал краем уха о Всадниках. Только сейчас вспомнил! В деревне говорили, что они – души воинов, умерших без покаяния в этих степях. Это, конечно, вредное суеверие, – спохватился отец Матей, – глупое и нечестивое. Распр… распро… странителей которого ждет ви… виселица или костер.

– Тебе, капитан, известен этот указ Императора? – присовокупил Николас.

Балбрак снова полностью овладел собой. Редко встретишь человека, одновременно сильного и телом, и духом– так подумал про него Николас. Капитан скрестил мощные руки на выпуклой груди.

– Тогда Императору придется перевешать всю заставу, – сказал он. – Гарнизонная служба скучна; что ребятам еще делать, кроме как травить байки?

– О чем же еще, кроме этих Всадников, травят байки твои ребята?

– А то господин императорский посланник не знает, – хмыкнул Балбрак. – О Черном Козле – деревянном истукане, в которого невежественные дикари халийцы своими нечестивыми заклинаниями приманивают самого дьявола. Мне рассказывали, что как-то ночью близ заставы видели громадный черный силуэт с копытами, хвостом и ветвистыми рогами. Черный Козел сидел на вершине холма и выл на луну… Много о чем говорят. О Ключнике, конечно, говорят, о чем же еще. О последней части святого пророчества, которая еще не сбылась. Теперь все об этом говорят. Посудите сами: пылающая звезда слетела с полуденной мглы на землю? Слетела. Чума, погубившая добрую половину жителей Империи, была? То-то… А чем занимаются выжившие? Режут друг друга. Брат брата, сын отца. Кто-то еще блюдет верность Императору, а кто-то переметнулся на сторону Пелипа. Сейчас, хвала Спасителю, вроде смута притихла, но – того и гляди – вспыхнет вновь. Пелип сидит на севере Лакнии – и ни гу-гу… Ничего о нем не слышно пока. А в Империи… – капитан покрутил большой головой, – неспокойно… Ну, да вы сами знаете. Эти обедневшие дворянишки – как псы. Пелип показал им кость, и они теперь не успокоятся, пока ее не заполучат. Или пока им железной палкой ребра не пересчитают…