Читать книгу "Что-нибудь такое - Алла Львовна Лескова"

вы ждете… гречанку? А она скоро прилетит?

– Нет, я жду грузинку.

И молчит.

– А грузинка… она где? Она умеет греческое готовить или…

– А грузинка пошла куда-то, у нее паспорт потерялся…

Тут я засмеялась, а он поправил очки и говорит:

– Она паспорт просрочила, потом пошла в УФМС и потеряла. И теперь некому готовить греческий салат, понимаете?

Я онемела от восторга, и именно в этот момент подумала о подпольной анонимной фабрике сюжетов лично для меня.

– Но вы не переживайте, – говорит Джабраил. – Вам от нашей фирмы за эту неприятность мы предлагаем бутылку домашнего грузинского вина.

И приносит эту бутылку и ставит на стол.

Тут я есть захотела и попросила овощей на мангале.

Джабраил кивнул и через полчаса принес мне огромный кусок форели, запеченной с овощами. Необыкновенной красоты кусок, большой.

– Я рыбу не заказывала, вы столик перепутали, Джабраил…

Он поправил очки и растерянно оглядел пустое помещение.

– Не заказывали? А тут никого нет, кроме вас…

– И что мне теперь делать? – спрашиваю. – Как жить дальше?

– А никак, – отвечает юноша. – От имени фирмы мы дарим вам эту форель, поскольку это я перепутал, а не вы.

И завернул мне эту розовую рыбину с овощами в контейнер. Туда же и бутылку вина от фирмы уложил, рядышком.

– Это от нас, – сказал мальчик, которому надо жить в Сиэтле и работать на четыре корпорации, они там все на одной улице, еще «Боинг» есть.

Но на «Боинг» я бы его не пустила, уж больно мирный и интеллигентный, не вяжется. А главное – рассеянный.

Такая рассеянность и честность только на пользу моему вчерашнему праздничному ужину, но никак не на пользу безопасности пассажиров в «боингах».

Прелестный Джабраил, чудный.

Кузя и Муся

Соседский блеклый кот Кузя, рожденный в подвале, влюбился в нашу, там же рожденную, Мусю.

Они никогда не виделись, Муся не выходит из дома, а Кузя ходок, он знал много кошек, но любит только нашу Мусю.

Он слышит ее мяу за стенкой, он сидит подле нашей двери и разве что не спрашивает: «А Муся выйдет?»

Он не знает, что наша красавица давно стерилизована, а может, знает, кто ж его знает.

Вчера мы не углядели, не прикрыли дверь, и Муся робко вышла на площадку, где ее уже поджидал на лицо ужасный и добрый внутри Кузя.

Муся сразу приосанилась, сделала вид, что смотрит вдаль, а Кузю в упор не видит. Но глаза заблестели, хвост расцвел и заиграл всеми красками, она стало чрезмерно нежно что-то мурлыкать, изображать беспомощность. Мол, я Муся, я девочка, возьми меня с собой, там в стране далекой назовешь ты меня сестрой…

Потому что женой никак не могу быть, но ты мне нравишься, хочешь – корма отсыплю?

Кузя нагло подошел к Мусе и стал поцарапывать слегка ее лапу. Муся отскочила, но не убежала.

Потом Кузя подошел ближе, еще ближе, и Муся была в этот момент красавица, я ею гордилась.

А Кузя – что Кузя? С лица воду не пить. Был бы человек…

И пусть он гулящий и весь район его знает и видел с разными облезлыми тварями, Муся у него одна, нету другой такой.

Стерилизованная и желанная.

А вы говорите, что секс и любовь одно и то же, эх вы.

Пинцет дяди Ахмаджона

У меня случилась беда, но не совсем. Скорее – беденка.

Где-то в процессе путешествия в братскую Эстонию пропала косметичка, которая для меня была просто черная кожаная сумочка, а для понимающих – «ох, какая у тебя косметичка». До сих пор не соображу, что в ней такого было. Черная и черная. Наверное, бренд крутой, но я в них не разбираюсь, это мне кто-то подарил. Но дело не в этом черном куске кожи.

Дело в том, что там было мое любимое зеркальце, которому двадцать пять лет, губная помада и пинцет самаркандского часовщика, которому (пинцету) пятьдесят лет. Пятьдесят, вы слышите?

Пятьдесят лет назад в Самарканде часовщик подарил мне этот длинный пинцет с острыми длинными тонкими краями и сказал: какая ты девочка красивая, полумесяцем бровь, на щечке родинка, а в глазах любовь.

И подарил. И добавил: «Вырастешь, дядю Ахмаджона вспомнишь, бровки подправлять будешь. Нигде такой пинцет не купишь, Аллахом клянусь».

И вот этот пинцет тоже пропал, я даже заплакала.

Больше там ничего не было, только помада, потому что я не крашусь, только губы.

Весь дом обыскала – нет косметички.

Включила дедукцию. Написала тартуским друзьям, попросила в гостиницу сходить, вдруг там оставила.

Отвечают мне друзья: «Нет, увы». Эстонская девушка очень распереживалась, все тетради три дня проверяла с забытыми туристами вещами, но – нет.

Тогда я позвонила в автокомпанию, чей автобус меня вез. Вдруг там выпала моя черная косметичка. Мужчина на телефоне ответил, что главный офис компании находится в Риге и они внесут мой запрос, обсудят на селекторном совещании, доведут до сведения всей Латвии и будут отзваниваться мне ежедневно.

И, представьте, отзванивались. Но косметички не было.

Тогда я позвонила в такси, на котором приехала домой с Балтийского вокзала. Там, правда, сидел противный дядька-таксист, и он бы не передал мою косметичку куда положено, выкинул бы брезгливо, как дохлую ворону, за окно, и всё. Но заявку мою все же зафиксировали и отзванивались.

Надежда найти пинцет дяди Ахмаджона и любимую помаду умерла последней. И тогда я пошла в магазин и купила новую уродскую косметичку, две помады, какой-то хилый пинцет для выщипывания одуванчиков и китайское зеркальце. Принесла все это домой, жить-то как-то дальше надо!

И сели мы ужинать.

Вдруг подруга сына нагибается и лезет под стол, потом вылезает и говорит:

– Вы не эту косметичку искали?

Я увидела родную черную маленькую сумочку и замолчала навеки. Долго молчала. Через два часа ответила:

– Эту…

– Она под столом была, я случайно глаза опустила и увидела, – засмеялась подруга сына.

А сын сказал:

– Две бабы в доме, а убираться некому. Убирались бы почаще – половина постсоветского пространства не отзванивалась бы маме каждый день.

И правда. Чуть Союз обратно не воссоединила из-за этого пинцета дяди Ахмаджона, светлая ему, уже наверняка, память…

Я отдохну

Тетя Аня, известная как спутница тревог, позвонила по скайпу из своей новой страны поздравить подругу.

– С Новым годом! – сказала тетя.

Подруга подвинула ближе к себе сигареты, а остатки шампанского налила в фужер. Интонация тети не предвещала ничего хорошего.

– С Новым, – ответила подруга.

– Включи камеру, или ты меня не хочешь видеть? – спросила тетя.

– Тетя Аня, я вся помятая, не спала, не буду включать, это ты