Читать книгу "Чтобы ахнули - Лариса Каневская"

попались. Петр и Павел, они ж реально святые. Святые грузчики волоком потащили пианино по снегу, подложив кусок брезента, широко разметая днищем оставшийся на тропинке снег. Инструмент медленно скатывался, подобно тяжелой барже, плывущей по течению узкой реки, застревая на каждом повороте.

Возле лестницы процессия остановилась. Приближалась драматическая развязка. Валины нервы сдали. Вскрикнув: «Я поставлю чай!», она, не дожидаясь ответа, дрожа от холода и страха, вбежала по ступенькам в дом, закрылась в спальне, бросилась на кровать, зажав уши, не выносившие мата. Мата не последовало: грузчики, попросту онемели, разглядев десять крутых ступенек, ведущих к стеклянной двери уютного шале.

— Алё, что за хрень? Мы так не договаривались, знали бы — не поехали…

Отошли перекурить…

— Паш, похоже, влипли мы по самые… что делать-то будем?

— Мдя — Паша покрутил головой, плечами, сделал пару приседаний, похрустев коленями.

— Что-то ты рано хрустишь, у меня в твои годы суставы как по маслу работали.

— Тьфу-тьфу, у меня тоже пока работают, но я не такой двужильный, как ты, дядь Петь. Знаешь что, не мы влипли — они! Надо с них наперед оплату взять. Мы ведь не втащим бандуру, глянь, какая лядская лестница!

— Пупки надорвем. Может, ну его, нах…

— Давай запросим вдвое. Согласятся, куда денутся, а то пианино останется на улице, считай, в помойку.

— А ну, как не втащим? Уроним нах…

Дима деликатно ждал в сторонке. Он не слышал, о чем разговаривали Петр и Павел, но понимал, что грузчики готовы отказаться. Аванса, в принципе, достаточно, чтобы оправдать потраченный бензин, но будет жаль потерянных сил и времени, их надо оплатить. Как уговорить? Деньги ничто по сравнению с тем, как расстроится Валя. Она так мечтала о пианино.

Ожидание приговора сделалось нестерпимым.

— Значит так, Димон, — забасил Петр, — деньги вперед! Еще ты нам должен штрафную за подъем на каждую ступеньку, лады?

Дима усердно закивал, он был согласен на все, даже на то, чтоб его немножечко побили. Штрафную он немедленно выплатил, но оставил за собой еще должок, чтобы у грузчиков не пропал интерес к пианино. Диму пугал уже не подъем по лестнице без перил, а то, что инструмент не пролезет в дом. Если это произойдет, тогда останется два варианта финала, и оба печальные. Первый — дверь снимается с петель, выламывается дверной проем, и это посреди декабря. Не айс! Второй — несчастное пианино злобно сбрасывается с верхней ступеньки и превращается в дрова, которыми, в принципе можно топить печь, но дороговато, да и жаль, учитывая исходные данные: редкое качество и сохранность инструмента. Понятно, что во втором случае остаток оговоренной суммы Петру и Паше не видать, хотя-я-я-я… они могут сильно обидеться и грубо его побить ввиду численного превосходства мужской силы.

— Извините, ребята, что у нас перила не доделаны, — пролепетал перед подъемом Дима.

— Если б они были, мы бы их сломали об тебя, — едко хмыкнул суровый Петр.

— Без перил пианино еще как-то можно попробовать втащить, — поскреб затылок Паша.

И задрожал дом, и залился отборный русский мат, и забилась в панике бедная Валя, затыкая уши. Грохот стих, послышалось осторожное шуршание, притирающееся скрипение, дребезжание посуды в тумбочке, тяжелые шаги «командора» и… ликующие голоса и веселый стук откинутой крышки с немедленно последовавшими мажорными аккордами на клавиатуре.

Валя высунула голову из-за двери спальни. Как же им повезло: попались не просто грузчики, а настоящие Золушки, каким-то волшебным образом сумевшие втиснуть трехсоткилограммовое пианино в стеклянную дверь, как большую ногу мачехиной дочки в крошечную хрустальную туфельку.

Дима еще будет когда-нибудь рассказывать эту историю долгими зимними вечерами своим внукам под дивные звуки Шопена и Грига из-под летящих по клавишам пальцев бабушки Вали.

Примерить колечко

К радости тайных романтических встреч обычно примешивается неизбывная печаль их недолговечности, исполнение постылых брачных обязательств и вечные опасения вскрытия и огласки. Таня об этом хорошо знала по прочитанным романам и историям подруг, именно это останавливало ее при мысли о супружеской измене, а изменить Виктору очень хотелось. Он-то точно изменял ей направо-налево и был ей давно противен. Таня терпела мужа ради детей, но чувствовала себя страшно одинокой и неудовлетворенной женщиной.

Гошу Таня знала несколько лет, встречались они только по работе. Никакие крамольные мысли Таню не одолевали, только всякий раз, когда она видела улыбающегося Гошу, внутри разливалось доброе тепло. Оба трудились на ниве турбизнеса: Гоша возил группы, а Таня их оформляла. В честь семилетия турфирмы директор решил поощрить лучших сотрудников и отправил несколько человек в ознакомительный трехдневный тур для директоров. Так Тане с Гошей досталась поездка по пятизвездочным греческим отелям.

В первый же вечер группа, в основном состоящая из мужчин, собралась на «рюмку чая» в одном из номеров шикарного пятизвездочного отеля. Сказали чай — значит, чай. Таня пришла с коробкой свежих греческих сладостей, которую уже успела прикупить домой. Мужской «чай» выглядел так: над журнальным столиком возвышалась пирамида бутылок «Метаксы» разного калибра, стаканчики, пара нарезанных лимонов и две банки маслин.

Выпив за знакомство, Таня поймала несколько загоревшихся вожделенных взглядов. В этой компании она была единственной женщиной и чувствовала себя не слишком комфортно. «Сейчас они еще подвыпьют, и начнутся петушиные бои, а зачем мне это надо?» — Таня поднялась, чтобы тихонечко покинуть мужскую компанию.

— Тата, уже уходите? Посидите еще немножко с нами…

Таня удивленно вскинула глаза на Гошу. Так ее никто никогда не называл. Какое у Гоши милое лицо.

— Ну… хорошо, если только немножко. — Она присела на место.

Поначалу мужчины пытались держать марку, спорили, где отдыхать круче, перечисляли страны, континенты, стараясь сразить коллег виденной экзотикой. После третьей рюмки посыпались анекдоты, и народ окончательно расслабился. Таня застенчиво молчала, глядя в пол, терпела, потом взглянула на часы и, сделав вид, что вспомнила о срочном деле, встала, чтобы уйти в номер и больше не возвращаться.

Гоша тоже встал:

— Тата, может, вас проводить?

У Тани вспыхнули щеки, а в животе затрепетали бабочки. Тата! Она благодарно улыбнулась:

— Спасибо. Я… мне надо позвонить… впрочем, проводите. Я на самом деле побаиваюсь одна ходить — тут такие длинные темные коридоры.

Они вышли, провожаемые завистливыми взглядами. Таня чувствовала себя желанной, и это прибавляло ей уверенности.

— Я заметил, вам было скучно…

— В общем, да, компания не моя, анекдоты скабрезные, да и не пью я столько.

— Я тоже… могу только коллектив поддержать, а вообще давно привык себя ограничивать: дети ж рядом…

— И много у вас детей?

Таня