Читать книгу "Богатая и любимая - Елена Зыкова"

Муратов.

— Это все?

— Нет. Когда после отъезда вашего брата начали проверять видеокамеру, то обнаружили в ней забытую отснятую кассету. Он вам ее отдаст.

— За сколько? — напряженно спросила Даша.

— Ну что вы! Это же не его имущество, кассету ваш брат уже оплатил. Сейчас ее принесут.

Через несколько минут шоколадная девушка положила на стол видеокассету в пластиковом пакете. Даша тут же расплатилась за вино и кофе, положила кассету в сумочку. Роман предложил:

— Вы можете прямо здесь ее просмотреть.

— Нет, это дело семейное.

— Я понимаю.

Хозяин клуба допил виски, перекинулся парой слов с Романом, встал, церемонно поклонился и ушел. Даша отпустила Романа, а потом покинула клуб и пешком направилась в отель, заглядывая в местные магазины. Едва ли не половина из них принадлежала выходцам из Индии, которые говорили на своем английском языке, но понять их было можно. Ничего особенного местная торговля не предлагала. Проще и выгодней все то же купить в Москве. Но Даша приобрела пестрое пончо и тут же надела его.

Вернувшись в отель, она увидела на стоянке серебристый «Порше» Грефа. А сам Греф обнаружился в баре — сидел у стойки за бутылкой пива. Даша подошла к нему, а он сказал сердито:

— Где тебя черти весь день носили? Я уже начал нервничать.

— На экскурсии была. Ты же сам настаивал на полнокровной жизни.

— Ладно, пойдем ко мне. У меня есть для тебя подарок.

Они поднялись на четвертый этаж, и Греф отомкнул замок своего номера. Даша вошла в комнату и вздрогнула.

На полу у кровати лежал мужчина, связанный по ногам и рукам. Рот его был залеплен лентой скотча. Мужчина был космат, грязен, страдальческие глаза наполнены слезами.

— Это Зариковский? — спросила Даша.

— Он самый.

— А зачем ты его так?

— А он буйный оказался. Решил, что я убивать его из Москвы приехал.

— Где ты его нашел?

— Как — где? В павильоне игральных автоматов.

Греф пнул Зариковского ногой в бок и наклонился над ним:

— Если заорешь, сука, я тебя тут же удушу. Ты меня знаешь. — С этими словами он осторожно отодрал скотч со рта Зариковского, и тот задышал глубоко и жадно, будто из-под воды вынырнул, потом спросил:

— Что вам от меня нужно? Я же вам не должен ни копейки! А баксы мне Муратов в конверте у портье отеля оставил. Подарил, и это тоже не долг.

— Заткнись. На вопросы отвечай. Ты видел, как Владимир Дмитриевич и Ирина отошли от пирса?

— Да. Я издали наблюдал.

Кто был на борту яхты?

— Володя, Ирина и шкипер.

— Шкипер был пьян?

— Он постоянно был пьян. Когда сюда плыли, так Володя с Ириной даже ночью у штурвала стояли. Да развяжи ты меня, у меня руки затекли!

— Потерпишь. Куда Владимир Дмитриевич поплыл? — Должен был в Барселону… Но… — Он примолк.

— Что — но?! — заорал Греф и влепил несчастному такую затрещину, что у того голова дернулась на плечо, будто шея переломилась.

Но шея все-таки осталась цела, и Зариковский отважно произнес:

— Дашь десять баксов — все скажу.

— Научился уже здесь, гад, за каждый чих бакшиш получать. Дам десятку. Колись.

— За день до отплытия Володя сказал, что, может быть, по дороге причалит в Александрии, в Египте.

— В Египте?! А что ему там понадобилось?

— На пирамиды хотел посмотреть, может, говорил, на верблюдах покатается.

— Еще что?

— Да не знаю я ничего больше! Развяжи, наконец!

Греф вынул из кармана складной нож и разрезал ленты скотча на руках и ногах Зариковского. Тот собрался было перебраться в кресло, но Греф прикрикнул:

— Сиди на полу! Ты мне блох в кресло напустишь! Даша, у тебя вопросы к этому уроду есть?

— Да. Скажите, Зариковский, Владимир и Ирина часто ссорились?

— Собачились постоянно. Раз по пять на день. Выпить не дашь? — Он тоскливо глянул на Грефа. Тот хрюкнул, достал из тумбочки бутылку виски и нацедил в стакан до половины. Зариковский мгновенно проглотил напиток, не поморщившись.

— Вы правду сказали насчет Египта? — спросила Даша.

— Как на духу. Зачем мне врать? Он ведь яхту на месяц арендовал. Время аренды у него еще оставалось. Ирина про это не знала.

— Зариковский, — заинтересованно спросила Даша, — а как же вы здесь живете?

— Да так, перебиваюсь.

— Что врешь? — зарычал Греф. — Думаешь, я не узнал, что ты и здесь присосался к негритянке с тремя детьми?! Она в ресторане посудомойкой пашет, тебя кормит, да еще денег на игру дает!

— На это я сам зарабатываю! — горделиво заявил Зариковский.

— Где?! Как?! Ты же ничего не умеешь! И ничего не хочешь и не можешь делать полезного.

— Я в карты удачно играю.

— Опять врешь. В карты ты играть не умеешь и на это прожить не можешь. Скажи уж просто — воруешь, хватаешь все, что плохо лежит.

— Это вас не касается.

— Зариковский, — спросила Даша, — а почему вы здесь остались?

Тот отвернулся и ответил нехотя:

— В Москве бы меня убили.

— За что?

— Долгов много было. Разным людям и в казино, и на ипподроме задолжал. Двадцать две тысячи долларов. Где мне их взять? За мной уже охотиться начали, я дома не ночевал.

— А что ж ты у Муратова не выклянчил эти деньги? — насмешливо спросил Греф. — Он бы тебе дал по старой дружбе, коль тебе нож к горлу приставили.

— Совестно было у Володи просить. Он мне и так много давал.

— Тебе — совестно?! — взвыл Греф. — Да ты и смысла этого слова давно не знаешь! Ладно, еще десять баксов за любую дополнительную информацию.

— Да нет у меня никакой информации! — отмахнулся Зариковский, но нахмурил узкий лоб, пытаясь что-либо вспомнить. — Хотя нет, есть. Я Володю в клубе «Барракуда» посетил. К нему там девочка из Германии пристроилась. Он перед ней прямо стелился. Подарков ей накупил. Ирина от него тоже не отставала.

— В каком смысле?

— Пока он был в «Барракуде», да и потом, она гуляла в компании из Питера. В своем номере не ночевала.

Сколько ты с нее содрал за молчание?! Ну?! Она ничего не дала. В лицо мне плюнула.

— Вот это похоже на правду. На дополнительное воз- награждение ты информации не набрал. Больше ничего не скажешь?

— Нечего больше говорить.

Греф вытащил из бумажника десять долларов, сунул их за воротник свитера Зариковского и поморщился:

— Ну и воняет от тебя, вшивого. Катись отсюда.

Когда Зариковский открыл дверь, Греф не смог отказать себе в удовольствии дать ему хорошего пинка. С чем Зариковский и вывалился в коридор. Греф спросил как ни в чем не бывало:

— А ты