Читать книгу "Эпоха пепла 3. И пришел Король - Илья В. Попов"

Что ж, звучало весьма разумно. Именно так они и поступили. Шли они долго, до тех пор, пока даже у выносливого Кумы не заныли ноги, и на привал стали уже совсем глубоким вечером, найдя для того небольшую пещерку, которую, судя по костям и запаху, еще не так давно занимал какой-то зверь. Кенджи и Ясу набрали хвороста, Белый Лис разжег костер и принялся колдовать над ужином, Кума же, помогая старику, не уставал возмущаться вероломностью Уэды.

— А мой дядя когда-то принимал его вместе с семьей как почетного гостя! — проворчал Кума, мыском сапога забрасывая обратно в кострище выпрыгнувший наружу уголек. — И говорил о нем как о порядочном и честном человеке.

— Запомни, друг мой — в политике такие не выживают, — глубокомысленно произнес Белый Лис, добавляя в котелок пучок каких-то трав, что ранее прикупил на рынке. — Ты либо превращаешься в скользкого лживого интригана, готового не моргнув и глазом соврать о том, что солнце встает на западе и заходит на востоке, либо в один прекрасный день просыпаешься с удавкой на шее.

— Каташи был благородным человеком, — возразил Кенджи. — И никогда бы не опустился до подобного.

— Не хочу пытаться очернить память покойного, тем более, что ты был с ним достаточно близок, — сказал Белый Лис, осторожно помешивая варево, — но не стоит судить об убранстве дома, глядя на фасад, если ты понимаешь, к чему я клоню. Самые грязные дела обсуждаются за закрытыми дверьми без сторонних ушей и зачастую самым что ни на есть будничным тоном. Тогда как на людях преподносят наиболее пафосные и благочестивые вещи. Предлагаю на этом закончить спор и приступить к еде — чем раньше мы ляжем, тем больше у нас завтра будет времени и сил.

Отхлебывая из миски, Кенджи размышлял об услышанном. Разумеется, он при всем желании не смог бы поручиться за каждое слово или дело покойного Такэга, однако же тот производил впечатление человека, что не поступится своими принципами ни при каких условиях. Или же то могла быть только маска?.. Да и можно ли вообще ни разу не запятнать руки, будучи главой целого Дома, да еще и Великого? Или же просто имея хоть толику власти? Сложный вопрос, на который у Кенджи не было ответа. И он мог только понадеяться, что ему не придется пережить подобный опыт.

— Все они — кучка жалких лицемеров, прикрывающих свои мерзкие натуры за громкими словами, — вдруг неожиданно зло произнес Ясу, что даже не притронулся к своей порции. — Все до единого, включая покойного Симада.

— А я слышал, императора на юге почитают почти как божество, — задумчиво произнес Кума, пережевывая кусок сыра.

Ясу кинул на него насмешливый взгляд, Кенджи же покачал головой:

— Все совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. Симада действительно пользовался огромным уважением, но также успел обзавестись множеством врагов, в том числе и среди своего близкого окружения. Что, собственно, его и погубило.

— Да, печальная история. Хорошо, что тот негодяй Чикара получил по заслугам, — вздохнул Кума и, немного помявшись, задал неожиданный вопрос: — Давно хотел спросить: как у тебя это получается?

— Что именно? — в недоумении спросил Кенджи.

— Создавать свои копии.

— Точно также, как и у других призывателей, — пожал плечами Кенджи. — С помощью Воли.

— Да, но почти все призыватели, создав элементалей, полностью сосредотачиваются на управлении стихией, тогда как твои тени бьются самостоятельно, да и ты тоже не стоишь, сложа руки, — продолжил Кума.

Признаться, услышанное заставило Кенджи задуматься. Поначалу он действительно отдавал фантомам мысленные приказы, однако если он и делал это сейчас, то практически не задумываясь. Двойники будто бы предугадывали то, что хочет от них хозяин — или же действовали самостоятельно?.. Хороший вопрос, на который вряд ли смогут дать ответ даже Рю с его богатым опытом в школе тьмы или Червь с его непревзойденными интеллектом и знаниями.

— Честно — я не знаю, — признался Кенджи. — Просто… ты же не задумываешься о том, как именно ты двигаешь рукой или ногой? Тут практически то же самое.

Кума нахмурился и уставился на собственную ладонь, то придвигая ее поближе к лицу, то напротив — отдаляя, беззвучно шевеля губами. Оставив его пытаться разгадать тайну, а Белого Лиса и Ясу доедать ужин, Кенджи помыл миску растопленным снегом, завернулся в плащ и отвернулся к стене.

Казалось, он только успел придремать, как кто-то мягко, но настойчиво начал трясти его за плечо. Широко зевнув, Кенджи приподнял голову и увидел Куму, на лице которого сияла широкая улыбка.

— Что-то случилось? — пробормотал Кенджи, потирая глаза.

— Кажется, я сумел разгадать твой вчерашний урок, мастер! — свистящим шепотом произнес Кума.

— Урок? — в недоумении переспросил Кенджи.

— Ну да, — ответил Кума и хитро подмигнул. — Про то, как тебе удается управлять своими теневыми двойниками. Я сразу понял, что ты хочешь, чтобы я додумался до всего сам, размышлял об этом почти всю ночь, и, когда я уже почти отчаялся, до меня снизошло озарение. Позволишь мне продемонстрировать тебе кое-что?

Что ж, никто не говорил, что быть чьим-то учителем — легкая работа. Выбираясь из пещеры на свежий утренний воздух, стуча зубами от холода, Кенджи в голову вдруг закралась неожиданная мысль — а сколько раз он неосознанно сам придавал вскользь брошенным словам Рю значение, которое тот и не закладывал? Вот лично сам Кенджи в действительности и не думал давать Куме пищу для размышлений и ответил ему максимально честно — однако он посчитал иначе.

— Итак, — торжественно начал Кума, немного отойдя от входа в пещеру, — насколько я понял, ты хотел, чтобы я понял следующее: чем больше ты размышляешь о том, что хочешь сделать, тем хуже. Просто действуй. Верно?

Кенджи в ответ только коротко кивнул, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. Воссияв пуще прежнего, Кума глубоко вдохнул, закрыл глаза, а потом вытянул вперед руки ладонями вверх. Послышался шум, снег пред ним задрожал, треснула покрывавшая его тонкая корочка льда — и на свет показался небольшой земляной холмик, что с каждым мгновением рос, покуда не достиг пояса Кумы.

Следом он сжал пальцы в кулаки — земля начала меняться, приобретая форму, более-менее напоминающую человеческий