Читать книгу "Отомстить или влюбиться - Оксана Алексеева"

руки. Чтобы не начать по-детски реветь.

– Рома, надо поговорить! Срочно!

Он удивленно глянул, но вышел из комнаты охраны вслед за мной. Возможно, только мой вид на грани обморока и остановил ребят от ехидных шуточек.

Мне было плевать, что нас могут застать посторонние, но я заставляла говорить себя тише – все еще не время для истерик:

– Рома, я все знаю. Что ты сын Поларского, я видела фотографию из газеты… Неважно…

– О чем ты вообще говоришь?

Он совершенно спокойно улыбался. Но теперь за его улыбкой я могла разглядеть удовлетворение. Кажется, Витебский-Поларский даже рад быть раскрытым. Не для того ли он показал снимок отца? Все время со мной играл, и, что греха таить, смог каким-то невероятным образом вызвать симпатию. Ублюдок. Мне нужно оставаться спокойной! Сейчас речь вообще не обо мне!

– Рома, я… я многое понимаю. И даже осознаю, почему вы подставили Алексея…

– Какого Алексея? Того крутого спеца? А что с ним?

– Рома! – вскрикнула и сразу закрыла глаза, успокаивая себя. Не время сейчас – он моего срыва и добивается. – Рома, я пока не раскрыла тебя, но собираюсь это сделать, потому что ты не оставляешь выбора. Или мы можем поступить иначе – верни сейчас акции. Я клянусь, мы найдем способ, чтобы ты в итоге получил свою долю.

Он молчал, поэтому я посмотрела на него прямо. Продолжая улыбаться, парень наклонился к моему уху и совершенно издевательски прошептал:

– Какие акции?

– Ты знаешь какие!

– Пять процентов, да? Тамары Клодиной плюс то, что мне удалось собрать на бирже?

Я коротко выдохнула и окаменела – он перестал играть роль! У него даже тон изменился! Он смотрел мне в глаза и улыбался незнакомой улыбкой, делающей его точной копией Михаила Ивановича Поларского:

– Но они мои, Ларис-Сергевна. Разве это несправедливо? Вот только мне мало – нужно еще, – и совсем шепотом добавил: – Мне нужно все. Сделаешь это для меня, девочка, которая так любит со мной целоваться?

Не задохнуться бы. Только бы не задохнуться.

– Я сдам тебя!

Он снова отстранился, улыбнулся еще шире:

– Это ты можешь. Но Алексея Тавригина я назову своим первым сообщником. Со мной они ничего не смогут поделать – я застраховался со всех сторон. Захотят отыграться хотя бы на нем. Кажется, только тебе во всем мире не наплевать на бедного эксперта. Считай, что я ревную.

Кто этот незнакомец с искрящимися глазами? Чем он лучше моего отца? Или именно мой отец и создал из него чудовище?

Я не ответила – нет смысла торговаться с врагом. Но теперь знала, что должна сделать. Развернулась и помчалась к выходу.

Время – самый ценный ресурс. В нашем кругу любят говорить, что только его не купишь за деньги. Но это не совсем так: удивительно наблюдать, как при наличии самой платежеспособной фамилии в городе ускоряются даже нерасторопные сотрудники. Юристы немного ошалели, но без вопросов выполняли распоряжения – кто они такие, чтобы спорить с владелицей трех процентов именных акций? И это зрелище успокаивало мое разбушевавшееся нутро.

Через тридцать семь минут я вошла в кабинет отца. На меня уставились три пары глаз, но только Денису я ответила искренней улыбкой. Села в свободное кресло, бросила бумаги на стол.

– Звони Петру Санычу, отец. И начинай придумывать речь для извинений. – Все непонимающе молчали, пришлось объяснять: – Я переписала на Тавригина все свои акции, уже внесла в реестр. В Питере у него есть родственники, и если с ним что-то случится – акции перейдут по наследству к ним. Вы можете перебить половину тамошнего населения, но акции в случае его смерти уже не вернете.

– Ч… что… ты… сделала?..

– Какая ты непонятливая, мамочка. Я сделала из Алексея Алексеевича члена совета директоров, считать не умеешь? Теперь вы не можете его убить, и я бы не советовала обращаться с ним плохо – мало ли, вдруг он злопамятный? Дальше. Если через пять минут вопрос не будет решен, то я еду к Илоне. Расскажу ей все. Вы можете считать ее бесхребетной алкоголичкой, но моя сестра добрая душа. Не потому ли от нее всю эту грязь и скрыли, а? Смогу я убедить ее сделать то же самое, когда расскажу, в какой именно семье мы с ней выросли?

В реакции Илоны никто не сомневался. Не зря же нам с самого детства говорили, что она совсем не такая, как я. И главное отличие: я умела быть жесткой, моя старшая сестра – никогда. Она из тех людей, кто способен разрушать только самих себя. Денис на последнее заявление ничего не возразил, что делало зятю честь, за которую я буду уважать его, что бы дальше ни случилось.

– И… сколько… у него… теперь?..

– Три процента! Потому что купленные акции не у него! – разозлилась я.

Теперь же на мою ярость никто не реагировал. Они так смешно разглядывали друг друга, словно столкнулись воочию с инопланетным разумом. Отец все-таки вытащил телефон, набрал номер и сказал: «Отбой, Петя». Потом уставился на меня, но все никак не мог подобрать слов. Еще через несколько минут додумалась мама:

– Тогда пусть эта идиотка выходит замуж за него… хоть акции останутся в семье…

– Только через мой труп, – так же монотонно ответил ей отец. – Я потом их обоих убью, дайте только отдышаться.

В шоке был и Денис:

– Если мы все акции будем держать в семье, то на какие шиши долги раздавать?

Уходила я от них совсем в другом настроении, чем часом раньше.

На этот раз Петр Александрович на мой звонок ответил – да так, будто ничего страшного и не происходило:

– Привет, красотка, чем старик обязан такому вниманию?

– Что вы ему сделали?

– Да ничего! Ничего серьезного! – у него хотя бы голос изменился. – Лариса, детка, напрасно ты так распереживалась!

– Что вы ему сделали, Петр Александрович?

– Ну, может, лупанул пару раз. Пальцы на месте, ребра вроде целы. Если есть время, то незачем человека резать на куски – надо дать ему отсидеться и отголодаться, тогда рано или поздно он сам будет готов к сотрудничеству. Будем считать, что твоему подопечному повезло – иметь такую быструю группу реагирования в твоем лице. Он даже испугаться толком не успел.

От ненормально равнодушных слов, от того, кто именно их произнес, по рукам бежали мерзкие мурашки:

– Петр Александрович, я скажу вам сейчас только одно, но вы поверьте, потому что это слово Бергман. Когда я займу руководящий пост – а это так или иначе случится – вы станете первым, кто вылетит на улицу.

Он ответил тихо:

– Это ничего, Лариса. Я всегда понимал, что, работая на твоего отца, приходится работать против всех остальных. Всегда понимал, что я его человек – не твой. Но и я тебе одну вещь скажу: у тебя тоже будет свой «Петр», ничуть не лучше меня. Без него ты попросту не выживешь.

Петр Александрович – щит и меч Сергея Бергмана, без собственной совести и морали. Инструмент. Верный пес. Так кто больше виноват – он или его хозяин? И почему все говорят, что я непременно стану такой же, как отец?

Когда я выходила из офиса, Рома помахал мне рукой. Стоял себе вполоборота, разговаривал с Егором, а потом увидел меня, улыбнулся широко и помахал… Не в каждом дурдоме накапливается столько странностей, как в нашем Королевстве.

* * *

Алексей долго не открывал, но я не собиралась сдаваться. Вероятно, он и сам это понял, и наконец замок щелкнул.

– Зря ты пришла, Лариса.

– Ну, раз уж пришла – добро пожаловать, Лариса!

Я отодвинула его в сторону и юркнула внутрь. Тавригин выглядел не так плохо, как я могла ожидать: губа разбита, держится за бок и болезненно морщится, но на этом все. К счастью, Петр Саныч не соврал.

Алексей сел на диван рядом со мной, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Я вглядывалась в его профиль:

– Поехали, тебя осмотрит врач.

– Да ничего страшного, – он говорил в потолок. – Они больше угрожали и почти не били, что даже удивительно. За пару дней заживет. Но я все никак