Читать книгу "Песенка про любовь - Юлия Гойдт"

схватила приобретённые ещё два дня назад книжки для Егора и поспешила к родителям. Мама буквально ахнула, увидев меня. Потом они с Лидией, объединившись, долго читали мне нотацию, а я, кивая, торопливо лопала вкуснейший домашний борщ и всякие котлетки.

— Господи, какая ты в этом тряпье плоская, — грустно сказала мама.

Я поняла, что она смирилась с моим новым обликом, и заулыбалась. Мама покачала головой.

— Подожди, — сказала она. — Вот придёт Саша…

И папа пришёл. Я услышала, как Егор с ликующим воплем поскакал его встречать, и тоже, было, поднялась, но мама яростно махнула на меня рукой. Пришлось плюхнуться обратно. Папа был весёлый Он пришёл на кухню с Егором на руках, продолжая рассказывать больничные новости, чмокнул маму в нос. Потом перевёл взгляд и увидел меня. Мама торопливо подхватила Егора и поспешно удалилась в комнаты. Папа с минуту немо открывал рот, а потом наорал на меня. Передохнул и ещё раз наорал. Потом с горестным видом достал из шкафчика коньяк, выпил, посидел немного и ещё раз на меня накричал. Я сидела перед ним молча, то бледнея, то заливаясь краской.

Наконец, папа выдохся. Он ушёл в ванну, долго умывался. Пользуясь его отсутствием, я быстро поставила на стол приборы и налила отцу борща. Папа сел к столу. Некоторое время молча ел, потом попросил:

— Ну, расскажи что ли, что случилось. И Юрка твой сегодня какой-то не такой был…

Я вопросительно взглянула на него. Папа дёрнул плечом.

— Игоря он навещал. Книги там какие-то принёс…

Мне стало стыдно. Со своими переживаниями я совсем забыла про Игоря. А Юрка вот нет… Но я тут же вспомнила его давешний смешок и снова озлилась.

— Па, — сказала я. — Мне захотелось побыть кем-то другим.

— Почему? — спросил отец. — И что за вид идиотский?

— Ну-у, просто, — сказала я.

— Не хочешь рассказывать, — понял папа. — Полагаешь, я помочь не смогу.

Я кивнула.

— Расскажи всё-таки, — каким-то безнадёжным и безжизненным голосом попросил папа.

Я замотала головой и разревелась. Папа притянул меня к себе, обнял и сильно-сильно, как в детстве, прижал к груди. Я отвела душу в этих надёжных руках, вырёвывая обиду и горе от предательства. Потом, уже затихая, я вытерла щёки об отцовскую рубашку и сползла с его колен.

— Па, — сказала я. — Я тебя очень сильно люблю.

Отец провёл рукой по лицу, и я вдруг заметила, что у него глаза тоже мокрые и красные. В этот самый момент мне захотелось немедленно пойти и кого-нибудь убить. Я опять длинно всхлипнула, шагнула к папе и прижала к груди его голову.

— Эх, Полинка, — сказал он. — Разве ж я думал, что настанет такое время, когда моя дочь станет взрослой женщиной, и у неё заведутся такие проблемы, которые я не смогу решить? Я и в самом деле не могу помочь?

— Я сама, пап, — сказала я. — Расскажи мне лучше, как дела у Игоря.

— А! — папа с удовольствием щёлкнул пальцами. — Как он у меня сегодня орал на утреннем осмотре!

— В смысле? — не поняла я.

— Ну когда я его коленки щупать начал…

У меня отвисла челюсть.

— Па! Он будет ходить?! — возликовала я.

— Вполне возможно, — ухмыльнулся папа.

И я снова кинулась его обнимать и вопить, как я им горжусь и как сильно люблю.

Глава 8

Я вывалилась из аудитории, где шёл очередной экзамен, во встрёпанном состоянии. Чингачгук слишком высоко установил планку, и теперь все преподаватели тянули меня до неё. Ох, мне приходилось выворачиваться буквально наизнанку.

— Ну, как? — кинулась ко мне Лариса.

Я открыла зачётку. Ещё один «отл» буквально голографировался в воздухе. Все, кто любопытствовал, принялись меня поздравлять. Больше всех радовалась Лариса.

— Ты просто молодец, Полька!

Я убрала зачётку в сумку и откровенно потянулась.

— Сейчас пойду, — сказала я. — И рухну спать!

— Эй, — осторожно окликнула меня Лариса. — А ты забыла что ли? Артём говорил, что вы идёте сегодня на какой-то приём…

У Лариски на физиономии разлилась неподдельная досада. Да, я вспомнила, Артём заловил меня на моём давнем неосторожном обещании, и сегодня мне надо было тащиться с ним на какую-то телевизионную тусовку. Ларису он с нами не брал, и она очень переживала по этому поводу.

— Ты знаешь, — поделилась она однажды, — по-моему, он меня стыдится. Никуда с собой не берёт, ни с кем не знакомит…

Я тогда посмеялась над ней.

— Он тобой дорожит, — сказала я. — Уж ты мне поверь!

Не поверила она. Более того, заметив моё полное охлаждение к Юрке, взялась за своё обычное кокетство с этим человеком. Впрочем, наблюдать подробности мне было негде. Да и не интересовали меня они, разве что применительно к душевным терзаниям брата моего Артёма Суворина. Я включила мобильник и позвонила ему, чтобы поинтересоваться по поводу дрескода.

— Вон то бордовое платье подойдёт, — зевнул в трубку, кажется, разбуженный Артём и добавил. — В четыре заеду.

— Да вот же она! — услышала я и повернула голову.

На меня, не отрываясь, смотрел Харьков. Казалось, он не верит своим глазам. Я ухмыльнулась.

— Вам нужна я, Олег Иванович?

— Если ты Полина Гаймуратова, — засмеялся Харьков, — то да.

У него был такой потешный вид, что я тоже захохотала.

— Пойдём покурим, — сказал Харьков.

Он увёл меня подальше от посторонних ушей.

— Что это за фортели ты выбрасываешь? — поинтересовался Харьков.

— Классные ботинки, правда? — невинно хлопая глазами, спросила я в ответ.

— Полина! — повысил он голос. — Я не об этом!

— А о чём? — продолжала придуриваться я.

— Ты ушла из проекта, — вздохнул Харьков. — По-моему, этот вопрос мы уже однажды обсуждали. Мне тогда показалось, что ты всё поняла.

Ну да, он говорил мне в самом начале, что моё присутствие в проекте обязательно. Меня вдруг осенило.

— Я вернусь. Только, Олег Иванович, кто был тот парень?.. Который привёз близнецов?

Харьков подобрался.

— Шантаж не прокатит, сеньорита!

— Тогда не вернусь, — нахально сообщила я.

— Дитя! — буркнул Харьков. — Это в твоих же интересах…

— Мне говорили, — сказала я. — Насчёт карьеры.

— В случае успеха вашей работы, — после некоторого раздумья продолжил Харьков, полностью проигнорировав моё замечание, — вы поедете в Париж. В августе там намечается крупный междусобойчик геномиков и биотехнологов всех мастей.

— Да наплевать на Париж! — разозлилась я.

Харьков поднял на меня глаза и стал пристально смотреть. До меня доходило медленно, но всё же дошло. Соло Хан обретается в Париже… Видимо, я изменилась в лице.

— Я позабочусь, — сказал Харьков, — чтобы именно ты оказалась в этом городе непременно. Но для этого ты должна быть в проекте. И решить эту чёртову задачу! Поняла?!

— Лана, —