Читать книгу "Тверской бульвар - Чингиз Абдуллаев"

— У них всегда алиби на всю семью, — зло вставил майор, — икуча свидетелей вдобавок.

Игнатьев недовольно покосился на Сердюкова. А я сразуподумала, что такие типы, как этот майор, бывают только в кино. Однозначнонеприятный тип. И вдобавок жутко ограниченный. Денис Александрович мне нравилсявсе больше и больше. Он сказал, обращаясь к хозяйке дома:

— Очень хорошо. Успокойтесь и позовите сына. Мы с нимпоговорим. Не нужно ни о чем беспокоиться. С нами приехала и адвокат семьиЛевчевых. Это госпожа Моржикова, которая здесь присутствует. Мы зададиммальчику несколько вопросов и уйдем.

— Он так переживает все, что случилось с его другом Костей,— сказала мать, обращаясь ко мне, и пошла за сыном.

А Игнатьев взглянул на Сердюкова.

— Не нужно так нервничать, — посоветовал он, — мы пока незнаем, что случилось на стройке. И не нужно ничего комментировать.

Майор зло отвернулся, но промолчал. В комнату вошелподросток чуть выше среднего роста, темноволосый, угловатый, прыщеватый, сдлинными вытянутыми конечностями и таким же вытянутым лицом, на котором ужепроступили еще ни разу не бритые усы. Мальчик был явно напуган. Очевидно, матьвсе-таки не удержалась и успела рассказать ему о случившейся ночью трагедии.Впрочем, этого следовало ожидать. Я на ее месте тоже рассказала бы, попытавшисьхоть как-то подготовить сына к предстоящей беседе.

— Здравствуй, Икрам, — начал беседу Денис Александрович, —ты, наверное, уже знаешь, погиб твой товарищ. Антон Григорьев. Вчера ночью егонашли на стройке. Рядом с Курским вокзалом. Ты не знаешь, что он там делал?

— Не знаю, — ответил Икрам, опустив голову.

Мать села в стороне, слушая ответы сына. В ее присутствии онявно чувствовал себя не в своей тарелке, но удалить ее было нельзя. В концеконцов, мы здесь находились только с ее разрешения.

— Когда вы с ним виделись в последний раз? — спросилИгнатьев.

— Вчера днем, — ответил Икрам.

Честное слово, мне показалось, что он тоже что-то знает. Ненужно быть следователем или психологом, чтобы это почувствовать. Но какзаставить подростков сказать правду?

— Он тебе что-то говорил?

— Нет. Мы только спросили друг у друга, как дела, и сразуразошлись.

— И ни о чем не говорили?

— Ни о чем. Я торопился домой. Вчера нас ждали уродственников, и я обещал прийти пораньше.

— И он тебе ничего не сказал?

— Нет.

— Ты знаешь, что Костю до сих пор не нашли?

— Знаю.

— Как ты думаешь, что с ним могло случиться?

— Я не знаю.

Сердюков с трудом сдерживался, и я подумала, что начинаю егопонимать.

— Вчера убили твоего товарища, — не теряя самообладания,продолжил Денис Александрович, — до этого пропал другой твой товарищ. Ты самговорил в милиции, что Костя и Антон были твоими лучшими друзьями. Неужели тыне хочешь нам помочь? Неужели не понимаешь, что исчезновение Левчева и убийствоГригорьева как-то связаны? И мы можем думать, что ты знаешь, почему убилитвоего товарища, и не хочешь нам говорить. Подумай хотя бы об их близких.

— Я ничего не знаю, — упрямо пробубнил подросток,уставившись в пол.

И тем не менее мы все справедливо полагали, что он знает ослучившемся гораздо больше нас.

— Хватит лгать, — зло заявил не выдержавший Сердюков, — унас и так дел хватает. Ты думаешь, мы к тебе в гости приехали? Ты ведь знаешь,почему исчез твой товарищ? И почему убили второго? Чем вы баловались всвободное от учебы время? Может, расскажешь матери, какие у вас бывают «забавы».

— Икрам, что он говорит? — вскрикнула мать.

— Я не виноват, — твердо ответил подросток, наконец поднимаяголову. — Я ни в чем не виноват.

— Никто тебя не обвиняет, — поспешил согласиться Игнатьев, —но мы хотим для себя понять, почему такая страшная трагедия случилась сразу сдвумя твоими друзьями? Кто в этом виноват? Может, оба случая каким-то образомсвязаны? Ты можешь нам хоть что-то объяснить?

Икрам взглянул на мать и снова опустил голову.

— Я не знаю, — выдавил он.

Стало понятно, что мы ничего не добьемся. ДенисАлександрович устало покачал головой. Методы Сердюкова тут явно не подходили.Мальчик был испуган, смущен, нервничал и не хотел идти на контакт. Нужно былодать ему время успокоиться и объяснить его родителям, что самому Икраму можетгрозить опасность. Если его друзей убили бандиты из наркомафии, то они вполнемогут добраться и до третьего члена этой группы.

— Хорошо, — сказал Денис Александрович, — можешь идти. Мы стобой поговорим завтра.

Икрам поднялся, вежливо сказал «до свидания» и вышел изкомнаты. Мы повернулись к его матери. Она чувствовала состояние сына лучше насвсех.

— Я не понимаю, что происходит, — сказала она, — он какой-тосам не свой. Запуганный, потерянный. Ничего не рассказывает, все время лежит накровати и переживает. А когда я ему сказала, что убили Антона, он даже неудивился. Только как-то странно на меня посмотрел.

— Вы с ним лучше сами поговорите, — посоветовал ДенисАлександрович, — и завтра привезите его в милицию. К двенадцати часам дня. Я вэто время тоже буду там. Хотелось бы, чтобы Икрам честно нам рассказал все, чтознает. Поймите, это не детские забавы. Мальчики были каким-то образом связаны сторговцами наркотиками. Это очень опасно.

— Что вы говорите?! — всплеснула руками мать Икрама. — Мойсын связан с такими людьми? Не может быть! Мы честные люди, у нас нет средизнакомых таких бандитов…

— Конечно нет, — зло вставил, снова не выдержав, Сердюков. —У меня на участке всю торговлю ваши земляки контролируют. И вообще в Москвебольше половины воров в законе — ваши кавказцы. Или вы этого тоже не знаете?

— При чем тут воры? При чем тут национальность торговцевнаркотиками? — резонно спросила хозяйка квартиры. — Я за них не отвечаю. Этоваше дело их ловить и сажать в тюрьму. А мое дело детей воспитывать. У менятрое сыновей. Двое уже студенты. А третий пока школьник. И я стараюсь сделатьтак, чтобы они выросли достойными людьми. Между прочим, мы все граждане России…

— Это вы умеете, — кивнул Сердюков. — Чтобы не было никакихпроблем, сразу получаете гражданство. И если я сделаю шаг в сторону, тут жепишете на меня жалобу в прокуратуру.

— Хватит уже, — поморщился Денис Александрович.

А я решила, что мне тоже нужно вмешаться. Этот Сердюков менятоже достал.