Читать книгу "Поместье-зверинец - Джеральд Даррелл"

взглядом стоявший в углу ящик с куфией, она заявила, что ни за какие сокровища на свете не останется ночевать в одном доме с yarara. Произнеся краткую молитву и выразив надежду застать нас всех утром живыми, Паула отбыла по направлению к своему дому в поселке. Этот вечер действительно доставил нам много волнений, но змеи тут были ни при чем.

Рафаэль тихо бренчал на гитаре, напевая песенку гаучо, в которой аллитерация особенно выразительно подчеркивала ее вульгарный смысл. Джеки легла в постель с номером «Буэнос-Айрес геральд» месячной давности, который она где-то откопала. Я рассматривал ружье, принесенное Паулой. Оно было совершенно неизвестной мне испанской марки, но как будто в удовлетворительном состоянии. Я обнаружил в нем только один недостаток.

— Смотри, Рафаэль, — сказал я, — у этого ружья нет предохранителя.

Рафаэль подошел и внимательно осмотрел ружье.

— Нет, Джерри, все в порядке, вот предохранитель.

— Как, этот маленький рычажок?

— Ну да, это и есть предохранитель.

— Нет, не может быть, я переставлял его в оба положения, а курок все равно действует.

— Нет, нет, Джерри… щелчок слышен, это правда, но выстрела не произойдет.

Я с сомнением посмотрел на Рафаэля.

— Во всяком случае, это кажется мне очень странным. Предохранитель есть предохранитель, и когда он установлен, спусковой крючок не может приводить в движение курок.

— Нет, Джерри, ты не понимаешь… это испанское ружье… сейчас я покажу, как оно действует.

Он зарядил ружье, опустил рычажок вниз, выставил дуло в окно и нажал спусковой крючок. Раздался оглушительный грохот, на который отозвались все собаки в поселке, а из двери спальни выскочила Джеки, решив, что куфия вырвалась из ящика. Рафаэль поправил очки и внимательно осмотрел ружье.

— Хорошо, — сказал он с философским спокойствием, — значит, предохранитель действует в таком положении.

Он поднял рычажок, перезарядил ружье, направил ствол в окно и снова нажал крючок. И на этот раз ружье с грохотом выстрелило, а собаки залились истерическим лаем.

— Это так называемое испанское ружье, — объяснил я Джеки, — из него можно застрелиться независимо от того, поставлено оно на предохранитель или нет.

— Нет, Джерри, это очень хорошее ружье, — возмутился Рафаэль, — просто оно сломано внутри.

— Да, оно действительно «сломано внутри», — согласился я.

Минут десять спустя — мы еще продолжали спорить — раздался оглушительный стук в дверь. Теряясь в догадках, кто мог пожаловать к нам в столь поздний час, мы с Рафаэлем пошли открывать. На веранде стояли два перепуганных парагвайца в потрепанной зеленой форме и полицейских фуражках; в руках они держали старинные, ржавые ружья. Они дружно приветствовали нас, и мы узнали двух представителей местной полиции. Пожелав нам доброго вечера, полицейские спросили, стреляли ли мы из ружья и если да, то кого мы убили. Испуганно вздрогнув, Рафаэль сказал, что ружье выстрелило случайно и никаких жертв не было. Полицейские растерянно шаркали босыми ногами по пыли, взглядами пытаясь подбодрить друг друга. Затем они довольно неуверенно объявили, что начальник полиции приказал им арестовать нас и доставить вместе с телом нашей жертвы в участок. Поскольку трупа не оказалось, они не знали, что делать дальше. Они серьезно объяснили нам, что получат нахлобучку от начальства, если вернутся без нас, пусть даже мы никого не убили. Полицейские были так удручены и озадачены, что мы сжалились и согласились пойти вместе к начальнику полиции и все объяснить ему самолично. Они были страшно благодарны за это и, то и дело беря под козырек, улыбались и говорили:

— Gracias, señor, gracias.[39]

Мы прошли по освещенным луной улицам поселка, полицейские шествовали впереди, время от времени останавливаясь, чтобы обратить наше внимание на лужу или грязь. Полицейское управление стояло на другом конце поселка. Это была двухкомнатная беленая хижина, над которой возвышалась большая пальма с густой, растрепанной верхушкой. Нас провели в небольшую комнату, единственным предметом обстановки которой был ветхий стол с внушительной грудой документов на нем. За столом восседал начальник полиции, тощий, хмурый человек, высокое общественное положение которого изобличали до блеска начищенные ботинки и пояс. Он лишь недавно занял свой пост и, очевидно, намеревался доказать обитателям поселка, что ни одно преступление здесь не пройдет безнаказанным. Полицейские отдали честь и, встав по стойке смирно, хором начали докладывать о случившемся. Начальник слушал их, выразительно хмуря брови, а когда рассказ был окончен, осмотрел нас испытующим взглядом прищуренных глаз. Затем он величественным жестом достал из-за уха окурок сигареты и закурил.

— Так, — произнес он драматическим шепотом, выпуская дым через нос, — это вы нарушали порядок, да?

— Да, сеньор, — тихо, трясущимися губами произнес Рафаэль, — это мы нарушали порядок.

— А, так вы это признаете? — спросил начальник полиции, довольный тем, что так быстро заставил нас сознаться.

— Да, сеньор, — повторил Рафаэль.

— Так, — сказал начальник полиции, заложив большие пальцы за пояс и небрежно откинувшись на спинку стула, — значит, вы в этом сознаетесь? Вы приехали в Чако и думаете, что здесь можно безнаказанно нарушать порядок, да? Вы думаете, что вы в дикой стране, где все сойдет вам с рук?

— Да, сеньор, — сказал Рафаэль.

Ничто так не раздражает человека, как ответы на чисто риторические вопросы. Начальник полиции свирепо уставился на Рафаэля.

— А вы не думали, что здесь тоже есть законы, как и в любых других местах? Вы, вероятно, не ожидали встретиться здесь с полицией, да?

Тем временем полицейские стали по стойке вольно, предоставив своему начальнику самому разбираться во всем. Один из них основательно ковырялся в зубах, другой засунул палец в ствол винтовки, вытащил его оттуда и начал разглядывать с озабоченным выражением: очевидно, настало время очередной ежегодной чистки оружия.

— Послушайте, сеньор, — терпеливо сказал Рафаэль, — мы не совершили никакого преступления, у нас случайно выстрелило ружье.

— Не в этом дело, — проницательно заметил начальник полиции. — Вы могли совершить преступление.

Такой убедительный довод сразил Рафаэля, и он ничего не ответил.

— Как бы то ни было, — великодушно продолжал начальник полиции, — я пока