Читать книгу "Колесница - Даниил Хотьма"

Народ расходился спать, и осиротевший костёр быстро мельчал без присмотра. Лагерь укрывала темнота. Среди оставшихся полуночников узнавались и Устин, и Михейка, и Тася, уже разжившаяся курткой с чьего-то плеча. Назар сидел на брёвнышке особняком – наблюдал.

– Пещера, шатры, кострище. – подметила Ракель. – Издалека точь-в-точь как племя дикарское.

– Вблизи и того хуже. – согласилась атаманша.

– Вы племенам житья не даёте. А там такие же люди.

– Сама с тем борюсь. Я у народа к напрасному кровопийству охоту отбила. Осталось приучить их в дикаре себя видеть.

– Тебя послушай, так прямо святая, а с отцом сверейников резать подрядилась. – припомнила Ракель.

– Думаешь, то ради забавы было? – атаманша фыркнула. – Слаба же ты умишком, дева. Резни никто не хотел. Это были смотрины. Мы с миром пришли, с подкупом щедрым за невесту. Всё чин чином, по договорённости. Вынесли нам бурду церемониальную – угощайтесь, мол. Самсоня первым хлебнул и упал, побелевши. Вот пальба и началась.

Слушая, Ракель задумывалась – не завести ли уже отдельную сумку для всей правды об отце? В одном кармашке правда Устина, другой заготовить для правды сверейников. И вот она, третья правда – правда Атаманши. Всё у неё как на духу: с одной стороны коварные туземцы, задумавшие из злости всех перетравить, с другой – их гости, мирные люди, вынужденные защищаться.

– Отбились кой-как. – продолжала Эсфирь. – Ноги бы уносить, но Митя непреклонен остался. Уговор, говорит, заключен, значит положено быть свадьбе. И тащит под ручку эту рыжую. Наши, понятно, как с цепи – разве можно травительницу в Вертеп, под крышу себе пустить? Спорили долго, да только языки напрасно измололи. Каждый в итоге на своём остался.

– И он ушёл? – спрашивала Ракель. – Вдвоём с матерью моей?

Атаманша коротко кивнула.

– Ушёл. – повторила она. – И с тех пор у нас непросто всё с дикарём.

Ракель обернулась на раздавшийся у костра говор. Кто-то из разбойников, будто в насмешку над словами атаманши, угощал Таську папиросами.

– А твой интерес на смотринах – в чём он был? Не из приятных зрелище, когда твой кусок отнимают.

– Вот помешать и хотела. – легко отвечала Эсфирь. – Но всё кубарем пошло, и не до того стало. Кто же знал, что не одной мне та свадебка костью поперёк горла?

– Отчаянная. – заключила Ракель.

– Да где там. – атаманша звонко сплюнула куда-то за борт. – Не удержала. Теперь жизнь надо мной тешится, тебя, вон, подсылает.

– С какой тогда радости мы здесь воркуем, если тебе смотреть на меня тяжко? Сама на разговор вызвала, и ничего ещё толком не спросила.

– Нечего спрашивать. Отец собственный для тебя в потёмках. Это я тебе ответами услугу оказываю. А в благодарность... в благодарность ты просьбу мою выполнишь.

– Ну куда же без этого. – проворчала Ракель. – Испытаньем буду своё право крови подтверждать?

– Право не срами. – пригрозила Эсфирь. – Не миловаться нам с тобой, но кровь следует помнить. Ты от колен отца, а я с ним, считай, в родстве. И нет у тебя никого ближе меня, поняла?

Нервная усмешка против воли вырвалась в ответ. Вот и отыскала изгнанница себе новое пристанище – спасибо папе, что подсуетился. Кругом одна родня, углом тёплым не обделят, да и занятие найдётся.

– Нет уж, мамуль, избавь. – твёрдо отвечала Ракель. – У меня друзья есть, и больше даже. Давай лучше к твоей просьбе, и разойдёмся уже с миром.

Атаманша слушала с молчаливым одобрением, будто другого ответа и не ждала.

– Поймёшь, поймёшь ещё. – вторила она. – Слыхала ли ты про караван стажайский, что масло лампадное вёз?

Сгибший караван, разбойная банда у ворот, обвал цены на масло – о том, кажется, верещал Михейка, случайно обнаруженный в котле локомобиля. Товар принадлежал одному из его доверителей, или наоборот, конкурентов.

– Да. Ваша работа?

– К несчастью. – со скрипом признала атаманша. – Не уследила.

– А что не так? – смутилась Ракель. – В нечётный день, что ли, грабили?

– Мне прошлым месяцем был откуп дан, и немалый. С уговором – товар не трогать, пути караванные от гнуса чистить. А мои взяли, да опростались... мол, смеркнулось уже, не разглядели вымпел стажайский в темно́тах. Пару голов я открутила в назидание, бочки все до единой снарядила обратно в город, да только доверие воротить посложнее будет.

– Ну, тут я тебе никак не помогу...

– Дослушай. – настаивала Эсфирь. – Это для примеру сказано. Для пониманья, чему я радею, что построить пытаюсь, и как со смутьянами поступаю. В общем-то, местник городской вечно на нас дуться не станет. Разно бывало. Но есть иной вопрос – туземцы-сверейники.

– Да уж. – протянула Ракель. – Не слабо ты замахнулась. Меня они, быть может, и признают, а захотят ли после всего с вами мириться?

– Мириться, скажешь тоже. – мечтательно произнесла Эсфирь. – Так далеко не загадываю. Прежде следует намерения благие показать. Затем я тебе и поручаю вернуть то, что недавно