Читать книгу "Доминион - Кристофер Джон Сэнсом"

пятницу, вскоре после полудня. Он прилетел ежедневным челночным рейсом «Люфтганзы» из Берлина. В Кройдоне его ждал большой черный «мерседес» с дипломатическими номерами.

– Хайль Гитлер! – поприветствовал гостя водитель, щеголевато одетый молодой человек.

– Хайль Гитлер!

– Хорошо долетели, герр штурмбаннфюрер?

– Вполне неплохо.

– Меня зовут Людвиг. Я ваш помощник на сегодня.

Тон у молодого человека был формальным, как у туристического гида, а вот взгляд – цепким. Наверняка из СС. Гюнтер с наслаждением опустился на удобное сиденье. Он устал, больное место в середине спины ныло. Прошлым вечером он уехал сразу после встречи с Карлсоном, чтобы собрать вещи и немного поспать, а рано утром встал, чтобы успеть на самолет. Пока машина плавно катилась по серым лондонским предместьям, Гюнтер смотрел в окно. Англия предстала точь-в-точь такой, какой он ее запомнил, – сырой и холодной. Все выглядели бледными, озабоченными, одежда рабочих людей была бедной и поношенной. Многие из покрытых копотью зданий казались неухоженными. В сточных канавах и на мостовых виднелись кучки собачьего кала. Мало что изменилось с последнего его визита, состоявшегося семь лет назад; точнее, все осталось почти неизменным с тех пор, как он впервые приехал в Англию – еще студентом, в 1929 году.

Тем не менее назначение сюда радовало Гюнтера. Он устал от работы в гестапо, устал беседовать с информаторами, с их горящими от зависти или алчности глазами, устал рыться в бесконечных каталогах дел. Даже возмездие, совершаемое, когда он благодаря очередному из своих интуитивных озарений вычислял одного из немногих укрывающихся евреев, не приносило прежнего удовлетворения.

Двадцать с лишним лет он кипел от ненависти к евреям за ужасные преступления, совершенные ими против Германии. Гюнтер сознавал, что они до сих пор представляют угрозу, с учетом их влияния в Америке и в незанятой части России, но в последние годы пламя ярости стало как будто стихать, по мере того как он становился старше – ему вскоре исполнялось сорок пять. Вчера на рассвете он с четырьмя полицейскими подкатил к дому в богатом пригороде Берлина. Они замолотили кулаками в дверь и потребовали впустить их. Внутри, в сыром подвале, они нашли еврейскую семью – мать, отца и мальчика одиннадцати лет. В подвале стояли койки, кресла и даже небольшой умывальник. Всех троих вытащили наверх – мать визжала и вопила – и приволокли в кухню, где ждали хозяева дома, герр и фрау Мюллер, а также их дети, две белокурые девочки в одинаковых голубых ночных сорочках; младшая прижимала к себе тряпичную куклу.

Люди Гюнтера поставили евреев к стене. Женщина перестала орать и теперь тихо плакала, закрыв голову руками. Мальчуган предпринял отчаянную попытку сбежать. Один из подчиненных штурмбаннфюрера схватил его за руку, швырнул обратно к стене и отвесил ему такой подзатыльник, что у юнца пошла изо рта кровь. Гюнтер нахмурился.

– Довольно, Петер, – сказал он и повернулся к немцам. Ему было известно, что герр Мюллер, железнодорожный чиновник, не имел нареканий со стороны политической полиции. – Зачем вы это сделали? – с грустью спросил он. – Вы ведь понимаете, что это вас погубит.

Мюллер, худенький лысеющий человечек, кивнул в сторону висевшего на стене деревянного распятия. Гюнтер тряхнул головой:

– Я понимаю. Лютеране? Евангелическая церковь?

– Да, – сказал Мюллер. Он посмотрел на пойманных евреев и добавил с неожиданной резкостью: – У них есть душа, как и у нас.

Гюнтеру много раз прежде доводилось слышать этот нелепый аргумент. Он вздохнул.

– Все, чего вы добились, – это навлекли беду на свои головы. – Штурмбаннфюрер кивнул в сторону евреев. – Они тоже. Им следовало отправиться на переселение вместе со всеми прочими. А они вместо этого потратили годы, перебегая из дома в дом.

Люди, подобные герру и фрау Мюллер, ужасно глупы – могли бы жить спокойно и тихо, теперь же их ждут допросы в СС, а потом виселица.

Фрау Мюллер судорожно набрала в грудь воздуха.

– Пожалуйста, не причиняйте вреда нашим маленьким девочкам, – взмолилась она дрожащим голосом.

– Разве не следовало подумать о них прежде, чем вы это сделали? – Гюнтер снова вздохнул. – Все нормально, ваших девочек никто не обидит, их отправят на удочерение в добрые немецкие семьи. Вероятно, лишившиеся сыновей в войне на востоке, – с горечью добавил он, глядя женщине в глаза.

– Вы даете нам слово? – спросил ее муж.

Гюнтер кивнул.

– Спасибо, – промолвила женщина, потом повесила голову и заплакала.

Штурмбаннфюрер нахмурился – раньше никто из арестованных его не благодарил. Он посмотрел на маленький крест на стене. Гюнтер сам воспитывался в лютеранской вере и понимал, что крест символизирует жертвоприношение. Что такое настоящее жертвоприношение, он тоже знал. Ганса, его брата-близнеца, восемь лет назад убили партизаны на Украине. Сидя в ехавшем по Лондону комфортабельном автомобиле, Гюнтер вспоминал, как Ганс приехал в отпуск впервые после вторжения в Россию. Ганс служил в России в айнзацгруппе СС, ликвидировавшей большевиков и евреев. Тогда, в декабре, ему было тридцать три, но выглядел он старше. Они сидели дома у Гюнтера. Жена ушла спать. Лицо брата казалось бледным и осунувшимся на фоне черного мундира СС.

– Гюнтер, я убил сотни людей, женщин и стариков, – сказал он и вдруг заговорил быстрее. – Однажды мы уничтожили целое еврейское поселение, штетл. Мы заставили их выкопать большую яму, затем поставили на колени возле нее и стали расстреливать. Было так холодно, что, едва сняв одежду, они начинали дрожать. Ну и от страха, конечно. – Ганс сделал глубокий, судорожный вдох, затем взял себя в руки и расправил плечи. – Но Гиммлер говорит, что мы обязаны быть предельно суровыми и безжалостными. Он обратился к нам перед тем, как мы отправились в Россию. Сказал, что мы обязаны сделать это ради будущего рейха. Во имя неродившихся поколений. – Он вперил в брата отчаянный, яростный взгляд. – Чего бы нам это ни стоило.

Остаток дня после арестов Гюнтер провел в штаб-квартире гестапо на Принц-Альбрехтштрассе, разбирая бумаги. Он подписал документы, согласно которым еврейская семья передавалась в Еврейский эвакуационный департамент Гейдриха, а Мюллеры – в руки следствия. Потом устало спустился по широкой центральной лестнице, мимо бюстов германских героев, и направился к себе на квартиру. Маршрут его проходил мимо масштабной, бесконечной стройки: в центре столицы возводили «Германию», новый Берлин Шпеера, с расчетом завершить все к Олимпийским играм 1960 года. Проектируемые здания были такими огромными, что песчаные почвы, на которых они строились, не могли их выдержать без заглубленного на сотни футов бетонного фундамента. Для вывоза песка проложили специальную железнодорожную ветку. В прохладные, сухие дни вроде этого воздух наполнялся пылью; иногда облако было таким густым, что Гюнтер, как и