Читать книгу "Избранное - Бабарахим Машраб"

и ждущих зова о напастях судьбы спросите.

И как будто бы Феникс-птица из сплошного огня выходит,

Стон мой жаркий в устах дымится и огнем из меня выходит.

Лишь начну я в стенаньях биться — смута Судного дня выходит:

Все страдальцы — не счесть их лица — в состраданье стеня, выходят,

У горящих огнем пунцово о напастях судьбы спросите.

Было время ко мне суровым: что такое покой, не знал я,

Не обласканный добрым словом, доброты никакой не знал я,

Даже счета ранам багровым, насмерть сломлен тоской, не знал я,

И к кому бы припасть мне с зовом в суматохе людской, не знал я, —

Тех, чьи раны горят багрово, о напастях судьбы спросите.

От печалей совсем продрог я, и в груди моей — ни кровинки,

Слабым телом во прах полег я, от костей — лишь одни пылинки,

Словно тлен — с головы до ног я, — заметают мой след снежинки,

Плоть огнем моих бедствий сжег я, стал слабее малой былинки, —

Тех, кому тлеть от мук не ново, о напастях судьбы спросите.

О Машраб, вся темна округа — поглотила меня пучина,

Трудный путь мой закручен туго — в этом бедствий моих причина,

Что ни миг, я в плену испуга, что ни час — сердце жжет кручина,

Как ни кличу доброго друга — даже нет о нем и помина, —

У незнавших доброго слова о напастях судьбы спросите.

МУСАДДАС

Томно приоткрыв свой лик, взором повела не ты ли?

Жаром страсти в тот же миг жизнь мою зажгла не ты ли?

В кудри — в темный их тайник скрыла свет чела не ты ли?

Чтоб был верен, жала пик в очи мне впила не ты ли?

Ливень стрел меня настиг — мечешь стрелы зла не ты ли?

Раньше прочих горемык смерть мне принесла не ты ли?

Пряди твоих черных кос дышат благовоньем пряным,

Соловьи — в плену у роз: льнут к устам твоим румяным,

Чаша уст, что чище рос, — хмель соперникам- смутьянам,

Соловей твой перлы слез льет, увы, ручьем багряным,

Раб твой кар твоих не снес — нет покоя его ранам, —

Спутан роком, я поник, — вязь того узла — не ты ли?

Радость мне была дана — пил я хмель с тобой, бывало,

Хмелем страсти и вина тебе очи охмеляло,

Цвел твой лик в те времена от вина, что светит ало,

И с надеждой дотемна мотыльком душа порхала.

Градом бедствий сражена, вдруг душа поникла вяло, —

Пламень в душу мне проник, — жгла ее дотла не ты ли?

О краса моя, пригож облик трои в одежде алой,

Хоть прекрасна ты, а все ж взором глаз хоть раз пожалуй,

Грозным шахом ты слывешь, но молю: не мучь опалой!

Брови ты сурмишь — ну что ж: им покорен я, усталый,

Рдяный лик твой так хорош, а на нем — ресницы-жала, —

Ты — владыка всех владык, красотой светла не ты ли?

Пьешь вино ты, весела, словно роза вешних кущей,

Многим мертвым жизнь дала песней ты, усладу льющей,

А взлетит твоя стрела — рухнет каждый, тебя ждущий,

Всех жестоких превзошла дерзостью ты, смерть несущей,

Твоим жертвам нет числа: раб твой — каждый в мире сущий, —

Всех красой затмишь ты вмиг: как луна, бела не ты ли?

Дай же мне глоток вина — уст твоих хмельного сока,

Прежде, милости полна, ты не ведала зарока!

Знать бы, в чем моя вина, — погляди хоть краем ока,

Всюду ночь темным-темна, — так измучен я жестоко,

О, за что мне казнь дана — в жажде гибнуть одиноко? —

О, скажи — господь велик! — лживым словом зла не ты ли?

Взором злых своих очей мучишь ты меня сурово,

Шах — владыка палачей: лишь прикажет — казнь готова,

Пьешь ты хмель во тьме ночей, днем же кровь ты льешь бедово,

Сонмы жертв — не от мечей: убивает твое слово!

Звуком сладостных речей жизнь верни Машрабу снова, —

Ты — Иса, живой родник, мне же смерть несла не ты ли?

МУСАББА

Ты в садах красы нетленной — вешней радости цветок,

Ты — вовеки несравненный свежей прелести росток.

Твои родинки — напасти, смута — черных кос клубок, —

Камнепад лихих несчастий надо мною так жесток!

Дивная! В твоей я власти, образ твой красой высок.

Ты красива, словно диво, ты — судьба, предвечный рок:

Как ни мучишь ты гневливо — мне ни горя, ни тревог.

Блещет родинка сурмяно возле уст наедине,

Губят душу, глядя пьяно, очи в томной пелене,

То не рать ли Индустана в Сулеймановой стране?

Не зерно ли то тимьяна в нежной ямке, в глубине?

Не Юсуф ли бездыханно гаснет в кладезе на дне?

Ты красива, словно диво, ты — судьба, предвечный рок:

Как ни мучишь ты гневливо — мне ни горя, ни тревог.

Роза, мой цветок румяный, тонкостенный мой тюльпан,

Кипарис мой сребростанный, взор тебе истомный дан.

В странах красоты желанной ты — властительный султан.

О, приди — я, бездыханный, пред тобой паду, заклан,

Силы, для терпенья данной, в сердце нет от мук и ран.

Ты красива, словно диво, ты — судьба, предвечный рок:

Как ни мучишь ты гневливо — мне ни горя, ни тревог.

На твоем прекрасном лике — высшей тайны письмена,

Волей высшего владыки красота им придана,

Подойди же к горемыке — хоть враждебна, хоть дружна!

Райским