Читать книгу "Блог, или Роман на слабо́ - Сергей Николаевич Огольцов"

class="p1">Не получив ответ к назначенному сроку, немного постреляли вокруг Верховного Совета, потом зашли и в президентский дворец, но Муталибова там не оказалось, он уже добровольно бежал из страны, за что его поныне хвалят как президента, который сложил полномочия без кровопролитий.

И, кстати, хороший пример для подражания, но разве ж им дойдёт?

7 июня Эльчибей избрался в президенты, а в Карабахе развернулась полномасштабная война.

Туда-сюда, туда-сюда. Сдадут деревню, отобьют развалины, сдадут развалины, отобьют их же или того хуже.

«Министерство обороны проводило в городах облавы, забирали молодых людей прямо из домов, останавливали на улице автобусы, ссаживали и сразу отправляли на фронт.

В различные организации, в том числе Хельсинкскую Гражданскую Ассамблею, обращались родители с жалобами: сын утром вышел из дома, пошёл на работу (в ВУЗ, в гости, на свидание), не вернулся домой, искали два дня, сообщили в милицию, на третий день получили извещение:

«… ваш сын пал смертью в храбрых боях за Родину».

(Азербайджанский политолог Зардушт Ализаде)

wiki/Эльчибей,_Абульфаз_Гадиргулу_оглы

ПЦ ВС НКР передислоцировали в здание бывшего Обкома КПСС, на третий этаж.

Работа аналитика меня конкретно изматывала, потому что от Би-Би-Си никакой помощи на коротких волнах, если раз в месяц Карабахский конфликт упомянут и то хорошо, а от меня по должности требовался один отчёт в месяц Верховному Совету про ситуацию в Карабахе и вокруг него.

Каждый месяц. Вынь да положь. А Би-Би-Сятники всё только про матчи по крокету на чемпионате Новой Зеландии.

Ну спасибо дорогой госпоже Маргарет Тэтчер, премьер-министерше Великобритании, что приехала в Баку подписывать договор между Правительством Азербайджана и компаниями – английской «BP» и норвежской «Statoil» на тему разработки двух нефтяных месторождений в Азербайджанской зоне Каспия.

Дня три конфликт наш поминали в этой связи, а потом опять на футбол с крокетом съехали.

Так я стал тыловой кабинетной крысой, а когда поблизости ГРАДы рвались убегал в угол, садился на корточки и смотрел как оконные стёкла в раме туда-сюда выгибаются словно парус на яхте одинокой, но не лопаются, крепче, чем в редакции оказались, а может сказывалась высота – третий этаж как никак.

В подвальное бомбоубежище, откуда госпиталь уже куда-то ещё переехал, я не спускался из гордого принципа, да и лениво – три этажа туда, потом три обратно.

Зато я научился определять время и направление предстоящих наступлений.

Проще простого – если по Российским СМИ какая-то из сторон начинает жаловаться про нападение противника на ту или другую деревню, значит через два дня она из той самой деревни наступление начнёт, про которое уже противник будет жаловаться.

На фронт я только один раз выезжал в деревню Дрмбон, её тогда ещё не успели сдать и обратно отбить, дома ещё целые были.

Командир по ручной связи воки-токи (подарок полевым командирам от Диаспоры), с кем-то нехотя разговаривает, бойцов человек 30, тоже усталые.

Один боец из Армении, их сразу по чёрной униформе видишь, фраерский прикид, пока не запылится.

На горизонте ГРАДы бухают.

Оператор Беник видеокамерой интервью снял и мы обратно поехали.

А вдоль дороги вещей – несчётно, детские коляски, чемоданы, особенно где дорога вверх идёт.

Это как раз как город Мардакерт сдали и беженцы оттуда пешком шли, километров шестьдесят будет.

Длинная колонна получилась, когда через Степанакерт тянулись, то где-то с час – всё шли и шли.

В Облисполкоме на ковровых дорожках всех четырёх этажей переночевали.

Младенцы пищат, люди в панике, а наутро волна дальше хлынула, тогда Лачинский коридор в Армению уже открыт был, это ещё пятьдесят километров.

На мосту через пограничную реку их кордон встретил под командованием Армянского диссидента, что как раз из-за бугра вернулся за президентскую власть бороться.

Начал орать на мужиков, что предатели и свой родной город не защитили, убежали.

Потом у присутствующих женщин из ушей серьги золотые собрали и пропустили.

Неугасимый патриот за родимую нацию.

Фамилию его я знаю, но не скажу, произносить противно, к тому же возможно в предках у него и честные люди попадались.

Обосрал он свою фамилию по полной. Но потом ещё долго в ереванской политической жизни своей козлиной бородкой фигурантил.

А тут ещё Сатэник мне сюрприз преподнесла своей телеграммой. «Вылетаем из Москвы в Ереван рейсом…» (номер не помню).

В кассе ВС получил я зарплату за три месяца вперёд, по такому случаю, с помощью Гегама.

600 рублей Советскими рублями.

К тому времени бывшие республики уже свои валюты ввели и только тут из-за войны наметилось отставание в виде профиля Ленина на купюрах.

Попутным вертолётом добрался в Ереван и зашёл к родственникам жены в районе Арабкирь, потому что московский рейс забытого номера поздно вечером прибывал.

Когда в аэропорту Звартноц объявили прибытие, я ещё успел в подвальном уровне здания букет цветов приобрести для соблюдения канонов радостной встречи.

Однако на эскалаторе, который прибывших со второго этажа спускает, ни Сатэник, ни детей не оказалось.

Я бросился в Справочное и мне втолковали, что в Московском аэропорту какая-то накладка случилась и пассажиров данного рейса повезли на двух самолётах, а второй ещё в пути.

После двух часов дополнительного ожидания всё тот же эскалатор спустил кого угодно, кроме моих. А Справочная уже закрыта на ночь и утешать меня некому.

От отчаяния вышел я на взлётное поле, хотя вслед кричали, что это служебная дверь.

Поле уже тоже готовилось к ночному отдыху, огни почти нигде не горят, а возле стеклянной стены аэропорта самолётный трап в темноте, но того маленького тягача, который этот трап к самолётной двери подкатывает нигде не видно, они наверно по отдельности ночуют.

Тут мимо проходила какая-то служебная женщина к той запретной двери. Уборщица, судя по преклонности возраста.

Она увидала такую душераздирающую картину, что я стою и смотрю пустым взглядом в пустое и тёмное взлётное поле, а в руке моей опущенной невостребованный букет цветов в позе веника и сказала на Русском языке, но с красивым Армянским акцентом:

– Ах, какая трагедия! – и только после этого зашла в тот служебный ход.

Сначала меня задела подковырка в голосе этой Комиссаржевской на роли уборщицы аэропорта Звартноц, а потом почему-то смешно стало. Нет ну серьёзно смешно.

Возложил я тот трагичный букет на ступеньку дремлющего трапа и – ушёл, от Звартноца до Арабкиря топать и топать.

Где-то часам к двум дошёл.

Родственники меня утешили, что Сатэник на домашний телефон звонила (в