Читать книгу "Ангелы Эванжелины - Алеся Лис"

После обеда я вновь принимаюсь штудировать талмуды, пока не начинают болеть глаза, а строчки расплываться.

— Леди, — отрывает меня то этого действия голос возмущенной Лины. — Вы бы хоть на свежий воздух вышли, прогулялись. Где ж это видано, так долго читать! От этого и разболеться можно.

— Читать полезно, — возмущаюсь, даже не подумав поднять голову от книги. — Мне очень нужно кое-что узнать. И чем быстрее я это сделаю, тем будет лучше для всех.

Камеристка оглушительно фыркает.

— Если хотите знать мое мнение, то мужчины не любят умных, — выдает она. — Уж поверьте моему опыту.

— И когда ж ты успела этого опыта набраться, — воззряюсь на нее, едва сдерживая улыбку.

Лина мигом краснеет, как ягода малины и принимается суетливо возиться с моей одеждой, расправляя приготовленное для прогулки платье.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — продолжаю допрашивать смущенную служанку.

— Нет, леди, — еще больше смущается она, а я все-таки решаю последовать ее совету и пройтись. За одно можно наведаться к Теодору и рассказать о своих домыслах.

Переодеться в другой наряд, более подходящий для прогулок в вечернее время, занимает несколько минут.

Лина еще решает переделать мне прическу, и некоторое время я сижу напротив зеркала с любопытством наблюдая, как порхают ее ловкие пальцы, закручивая мои длинные волосы в изящный пучок, украшая его шпильками и весьма искусно выпуская несколько локонов, которые создают налет небрежности, а на самом деле весьма ненавязчиво подчеркивают овал лица и приковывают внимание к открытой шее. Для меня подобное умение на грани фантастики.

Будучи Женькой, я предпочитала носить не слишком длинные волосы, максимум до плеч, чтоб легко было подобрать их с помощью резинки на макушку. Работая в лаборатории и проводя разные эксперименты, мне как-то было не до красоты, главное, чтоб в глаза не лезли и не запачкались в чем бы то ни было.

Выбираюсь из комнаты, когда Лина, сочтя мой образ достаточно безупречным, выпускает из своих цепких и умелых рук. И зачем было так стараться? Можно подумать, меня кто-то из домашних тут может увидеть? А им, по большому счету, все равно, как я выгляжу. Даже Теодору, как это ни печально. Почему печально — ответить затрудняюсь, но то, что его внимание ко мне исключительно, как опекуна к подопечной, навевает непонятную грусть. Все же в двадцать лет хочется, чтобы мужчина тебя воспринимал женщиной, молодой, красивой и привлекательной, а не еще одним ребенком, за которым нужен глаз да глаз.

Я знаю, что обещала Лине пойти погулять, но мне не терпится поделиться найденной информацией с Эмереем, возможно у него, как у потомка Клейвоанта, возникнут какие-нибудь идеи. Не исключено, что он уже давным-давно сделал подобные выводы, а я только позориться приду со своими умозаключениями. Но не поговорить я не могу, и пускай, если хочет, считает меня глупышкой.

Прохожу коридор, который выводит меня из моего крыла, и направляюсь в хозяйское, когда едва слышный подозрительный звук, заставляет меня замереть и прислушаться. Минуту стою, застыв истуканом, а когда уже собираюсь продолжить путь, решив, что мне это почудилось, снова слышу тихий свист.

Не раздумывая, сворачиваю в коридор, ведущий к детской. Подойдя к знакомым, украшенным резьбой дверям, прислоняю ухо к теплой, чуть шершавой поверхности.

Свист повторяется, а за ним приглушенный ик, так, словно кто-то, втягивая в себя воздух, давится им. Этот звук я ни с чем не спутаю, у самой еще свежи воспоминания от ремня на попе и сдерживаемых воплей, ибо за каждый всхлип, добавлялось еще по одному удару. Папа воспитывал, как умел. А умел он то, чему его научили собственные родители. В общем, педагог из него был так себе. Оказывается, мы с Эвой в чем-то все-таки похожи.

Не выдержав, толкаю дверь и залетаю разъяренной фурией в комнату.

Глава 17

Перенервничав, я даже не обращаю внимания на то, что за свистом звучит достаточно узнаваемый стук. И этот стук совсем не похож на то, как звучит шлепок. Хотя картина, открывшаяся моему взору, все равно, заставляет глухо зарычать.

Сет сидит за столом перед раскрытой, опустив голову и спрятав руки под столешницу, где Гленн, я пока не вижу, мое внимание приковывает к себе возвышающаяся над моим мальчиком строгая подбоченившаяся Сиселия с длинной гибкой металлической линейкой в руках. Прямо на моих глазах она снова замахивается измерительным прибором, производя знакомый свист, и ударяет по столу перед Сетом. Он вздрагивает и еще глубже втягивает голову в плечи.

Мне даже не нужно останавливать время, чтобы подлететь к няне и, вырвав из ее рук оружие, оттолкнуть. Острые края линейки, несомненно, причиняют ей некоторую боль, когда врезаются в нежную кожу ладоней, и я чувствую какое-то злорадное удовольствие.

— Что вы себе позволяете, — быстро приходит в себя девушка, негодующе прищурив глаза.

— Что я себе позволяю?! — возмущенно шиплю. — Это что вы себе позволяете?!

— Я и пальцем не тронула ребенка. Он не слушается и не желает делать домашнее задание, — уверенно задирает подбородок няня. — Что я должна была делать? Всего лишь припугнула.

— Дайте подумать, — ерничаю. — Может, мотивировать? Заинтересовать? Выслушать, в конце концов, а вдруг он этот материал знает?

— Не смешите меня… Никто не в состоянии прочесть несколько страниц на две минуты, — фыркает в ответ Сиселия.

— Я бы не была столь категорична, — бурчу себе под нос. Видимо о навыках скорочтения тут никто не знает… — Вполне возможно, что Сет наперед выучил материал. Я не раз за ним такое замечала…

— А вы, собственно кто? Гувернантка? Педагог? — начинает наступать на меня Сиселия. — С чего вы решили, что знаете, как лучше воспитывать детей?

Захлопываю рот от обидных слов. Мне тут нечем крыть. Она права. Педагогикой я не интересовалась, практика в школах у нас должна была быть, но только на четвертом курсе, а младших братьев и сестер у меня нет. Но я сердцем чувствую, что это неправильно, унизительно и безрезультатно. Учиться из-за страха огромное зло, проверено на собственной шкуре.

— То-то же, — удовлетворенно восклицает няня, видя мою растерянность. — А баловать детей — это вредить им. Пожалеешь розг — испортишь ребенка!

Позади меня шумно втягивает в себя воздух Сет и тихо всхлипывает Гленн. Оказывается, все это время малыш мышкой сидел под своим столом, на котором были разложены листы для рисования и разноцветные, похожие на мелки, карандаши.

Тут же кидаюсь к нему и извлекаю из убежища.

— Ну-ну, милый, — беру на руки ребенка и целую в щечку. — Никто розгами бить тебя не будет.

Я вообще не уверена, что Гленн понял в силу своего возраста, что такое эти розги, видимо его больше испугал тон разговора и громкие звуки.

— Не думаю, что ваши методы понравятся лэрду Эмерею, — сердито заявляю. — А я его обязательно поставлю в известность, уж будьте уверены. Вас выгонят отсюда в мгновенье ока и без рекомендаций.