Читать книгу "Горячий угон - Данил Корецкий"

Добравшись до нужного дома, Гаврош присел у забора и через щель между штакетинами стал наблюдать. Единственная лампочка над входом освещала небольшой, мощённый пластушкой пятачок у ворот и ступеньки крыльца, остальное тонуло в непроглядной темноте. Окна тоже были темными, значит, все спали, как и положено.

Он поднялся, обошел квартал и подошёл ко двору Тимофеича с тыльной стороны. Гаврош безошибочно отыскал его по заранее примеченному ориентиру – высокой антенне в виде круглой паутины, закреплённой на тонкой металлической трубе с растяжками. Сергей перелез через забор и оказался в зарослях малины. С трудом сдерживаясь чтобы не расчихаться от поднятой пыли, осторожно раздвигая колючие стебли, он выбрался на обширный огород и, пригнувшись, пробежал к сараю. Присел, прислушался… Тихо. Правда, сердце непривычно колотилось, но кроме него этого никто не слышал. Никитос говорил, что это нормально: на первом «деле» всегда очкуешь… «Дело» – это преступление. Неужели он сейчас совершает свое первое преступление?! Да нет… Это же ерунда – как в чужой сад за яблоками забраться…

Замка на сарае не было. Сергей осторожно потянул за ручку, дверь поддалась. Почти бесшумно он юркнул внутрь. Здесь было темно, пахло машинным маслом и керосином. Он включил фонарик. На полках был аккуратно разложен всякий хлам, который Тимофеич, очевидно, считал полезным и очень нужным в хозяйстве. Круг света лихорадочно шарил вокруг. Казалось, что минуты превратились в часы, сердце колотилось все сильнее. Наконец, справа от двери Гаврош увидел разобранные на секции и аккуратно связанные между собой бамбуковые удочки. На полу рядом с ними стояла брезентовая рыбацкая сумка – та самая! С замиранием сердца Гаврош сунул руку внутрь и чуть не закричал, уколовшись о крючок. Но в следующую секунду забыл о боли – то, ради чего он сюда пришёл, было зажато в руке!

Выскочив из сарая, Гаврош бросился туда, откуда пришёл. Он пронесся по огороду, продрался сквозь малинник, легко перемахнул через забор… Чтобы запутать следы, он сделал большой крюк, отдышался и вернулся домой.

На другой день он в школу не пошел. Опасливо походил по селу: не ищут ли его милиционеры с собаками? Не снимают ли отпечатки пальцев с двери сарая? Не расспрашивают ли жителей, что подозрительного видели или слышали минувшей ночью? Но ничего подобного в Яблоневке не происходило: обычная повседневная мутная скука, даже сам дед Тимофеич, ничуть не озабоченный, таскал в погреб банки с соленьями. Сергей понял, что Тимофеич спрятал штык до следующего лета, а значит, обнаружит пропажу не скоро.

Успокоенный, он отправился на речку и, спрятавшись за кустами, рассмотрел свою добычу. Штык был длинный и тяжелый, на блестящем клинке ни пятнышка ржавчины, желоба-кровостоки с двух сторон и явно выраженные спуски к лезвию придавали ему вид изделия ручной работы, над которым долго трудился опытный кузнец. Он попробовал на ногте – лезвие было острым. Только кнопка замка не нажималась, ну да можно отмочить в керосине, к тому же Гаврош не собирался пристегивать штык-нож к винтовке, тем более что «Маузера» у него не было. Налюбовавшись новым приобретением, он побежал домой. Отец с шурином, надев фартуки, готовились к забою.

– Уроки отменили, физик заболел, – сообщил Сергей. – А можно, сегодня я забью?

– Хочешь, попробуй! – улыбнулся отец. – Когда-то надо ведь начинать!

– У меня и инструмент есть! – Сергей гордо достал штык и покрутил над головой, как лихой кавалерист крутит шашкой в атаке.

– Ничего себе! Где взял?

– Выспорил. У Сашки Колычева из Ореховки.

– А на что спорили? – подозрительно прищурился дядя Вова.

– Кто кого на руках передавит. Он же на год старше и выше. А я его сразу уложил!

– Молодец, у тебя руки крепкие! – похвалил отец.

– И везучий, – хмыкнул дядька. Я таких хороших вещей никогда не выспаривал! Только знаешь что… Я эту штуку где-то видел…

– Не, не знаю!

– Ну, ладно. Пойди, выбери себе подходящего…

Сергей зашел в загон, осмотрел с десяток свиней, предназначенных для заклания этой осенью. Они чувствовали свою судьбу и вели себя не так, как обычно: испуганно скучились в углу, жались друг к другу и жалобно смотрели на вошедшего. И в этот миг Гаврош испытал неведомое ранее чувство абсолютной власти над другим живым существом: от него зависит – кому жить, а кому умереть! Он может выбрать вот этого черноухого борова с жесткой щетиной, или вот этого дородного хряка, или вот эту, нервно похрюкивающую свинью… От его выбора зависит – кто умрет прямо сейчас, а кто завтра или послезавтра… Вроде и разница небольшая, но не для тех, чья жизнь подходит к концу: для них день или два – это целая вечность! И он, Сергей Гаврин, хозяин всего: и этой вечности, и этих десяти жизней…

Он выбрал черноухого борова, скорей всего потому, что тот находился с краю, а пробиться к толстому хряку, в центр плотно сбившегося обреченного стада, было весьма проблематично. Ухватив черноухого за ногу, Сергей потащил его к выходу, тот визжал и отчаянно вырывался. Пришла мысль, что если бы все свиньи одновременно бросились, то сбили бы его с ног и могли затоптать, а потом и сожрать. Но невыбранные счастливчики не собирались ни на кого бросаться: они успокоились и, как обычно, разбрелись по загону: толклись у пустой кормушки, рыли землю, надеясь откопать желудь или картофельную шелуху. На визжащего и упирающегося собрата они никакого внимания не обращали – его судьба никого не интересовала.

– Вот и у людей так! – подоспевший отец кивнул на безразличных свиней. – Каждый только за свою шкуру дрожит!

Вдвоем они все-таки вытащили сопротивляющегося борова из загона, тут вмешался дядя Вова, мужики опрокинули жертву на спину, сноровисто привязали веревки к левой передней ноге и правой задней, растянули… Теперь боров не мог вырываться, только дергался и отчаянно визжал, грудь и живот беззащитно белели.

– Пощупай рукой вот здесь, – показал отец. – Почувствуешь, где сердце колотится – туда и бей…

Сергей положил ладонь на теплую, лихорадочно вздымающуюся грудь борова.

– Есть, нашел!

– Давай! Только стань с этой стороны, чтобы нож плоско между ребер прошел…

Гаврош выполнил указание, нацелил штык туда, где бешено колотилось сердце, и ударил. Даже чересчур сильно – клинок легко вошел в тело, провалившись по самую рукоятку, что-то горячее брызнуло в лицо… Боров захрипел, забился, но, дернувшись несколько раз, затих.

– Теперь перехвати горло, – сказал дядя Вова, подставляя большую эмалированную миску.

Гаврош и штык снова легко справились с заданием. Тяжелый и резкий запах крови ударил Сергею в голову. Он почувствовал, как сила животного переходит к нему и распирает его изнутри. Примерно такое чувство он испытывал в Климовке, после вина и драки. Только сейчас оно было сильнее и острее. Отец зачерпнул полкружки крови, протянул:

– Пей! Никогда болеть не будешь!

Сергей выпил тёплую, вязкую жидкость до дна.