Читать книгу "Французская революция - Дмитрий Бовыкин"

В 5 часов утра Людовик XVI провел смотр своих войск. Результаты не обнадеживали. Если швейцарцы и дворяне приветствовали его возгласами «Да здравствует король!», то многие из национальных гвардейцев предпочли выкрикнуть «Да здравствует нация!» и даже «Долой предателя!». Сразу после смотра часть национальных гвардейцев покинула Тюильри и присоединилась к мятежу.

Приближенные короля предложили ему не рисковать собой и пройти с семьей через сад в Манеж Тюильри, где заседало Законодательное собрание. Людовик XVI, немного поколебавшись, последовал этому совету, хотя Мария-Антуанетта убеждала мужа остаться с защитниками дворца. В Собрании король попросил убежища для себя и своей семьи.

Рано утром повстанцы – национальная гвардия и федераты – пошли на штурм королевской резиденции, но были с большими потерями отброшены огнем ее защитников. Депутаты Собрания предложили Людовику отдать приказ гарнизону Тюильри сложить оружие. Король написал соответствующую записку, ее передали защитникам дворца, и они подчинились. После этого большинство находившихся в Тюильри людей, включая слуг, были растерзаны ворвавшимися во дворец повстанцами, обозленными кровопролитной осадой.

После победы восстания Коммуна принудила Законодательное собрание объявить Людовика XVI отстраненным от власти и принять 11 августа закон о выборах в Национальный конвент – представительный орган, созываемый для принятия новой конституции.

Глава 5

Жирондисты и монтаньяры

Эхо событий 10 августа

Восстание 10 августа 1792 года покончило с монархией, но не с двоевластием. Однако если ранее имело место соперничество конституционных властей – законодательной (Собрание) и исполнительной (король), то теперь ему на смену пришло уже не регулируемое никакими законами состязание между центрами реальной силы. На обломках порушенной 10 августа Конституции в Париже утвердилась власть самозваной Коммуны. Причем последняя, опираясь на вооруженную силу, отнюдь не ограничивалась управлением одной лишь столицей, а весьма активно вмешивалась в юрисдикцию еще недавно почти всемогущего Законодательного собрания, производя, не считаясь с ним, аресты тех, кого комитет надзора Коммуны счел подозрительными, закрывая по своему усмотрению газеты и производя набор в армию.

Законодательное собрание сопротивлялось претензиям Коммуны присвоить себе фактически диктаторские полномочия и в качестве противовеса ей назначило Исполнительный совет – новое правительство, куда вошли те самые, близкие к жирондистам министры, которых король 13 июня отправил в отставку. Среди них не было разве что Дюмурье, который сменил во главе Северной армии снятого с этого поста Лафайета. К прежним министрам добавили новых. В частности, одного из наиболее влиятельных деятелей Коммуны, бывшего адвоката Жоржа Дантона, поставили руководить юстицией. Этот революционный активист Латинского квартала и член Клуба кордельеров в предшествующие месяцы проявил себя не только блестящим оратором, но и прекрасным организатором, умевшим подчинять себе людей. На сцену национальной политики выходили, таким образом, новые действующие лица.

Напротив, многих ведущих деятелей начального периода Революции события 10 августа от нее оттолкнули. Покинули Францию автор церковной реформы Талейран, инициатор «ночи чудес» д’Эгийон, лидеры монархистов Жерар Лалли-Толандаль и Пьер-Виктор Малуэ, а также целый ряд других «людей 1789 года». Оказался под арестом, но все же сумел выскользнуть из страны бывший член триумвирата конституционалистов Шарль Ламет. А вот его брату Александру и отстраненному от командования армией Лафайету не удалось добраться до Англии: по пути они угодили в плен к австрийцам и следующие пять лет провели в их тюрьмах. Еще один лидер монархистов, граф Клермон-Тоннер, и вовсе был убит 10 августа мятежниками.

Впрочем, если, эмигрируя, «отцы» Революции выражали пассивное несогласие с состоявшимся 10 августа попранием Конституции, то среди простого люда – того самого народа, от имени которого просвещенная элита и вершила революционные преобразования, – нашлись весьма активные защитники свергнутой монархии. 15 августа в местечке Сент-Уан-де-Туа бывшей провинции Мэн крестьяне во время рекрутского набора в революционную армию взбунтовались, заявив: «Мы готовы сражаться только за короля и папу». Восставших возглавил бывший контрабандист Жан Котро, известный как Жан Шуан (chouan – «сова» на местном диалекте). Обратив в бегство отряд местных «патриотов», бунтовщики ушли в леса, откуда развернули настоящую партизанскую войну против революционных властей. Прозвище «шуан» вскоре станет общим названием для партизан-роялистов не только Мэна, но и Бретани, Нормандии и Окситании, где в те же августовские дни антиправительственное народное движение также начиналось с ряда стихийных и разрозненных выступлений.

Аналогичные события происходили и в бывшей провинции Пуату. 19 августа 1792 года в местечке Монкутан крестьяне разгромили дом члена местной администрации. Историки спорят об их мотивах, поскольку сами бунтовщики в тот момент свои намерения не прояснили. Однако, согласно позднейшим свидетельствам современников, копившееся с начала церковной реформы недовольство выплеснулось наружу именно после получения известий о событиях 10 августа в Париже. Причем заметим, что гнев крестьян был тогда направлен скорее против материальных символов власти, чем против людей, с нею связанных. Ни один из «патриотов» в ходе беспорядков физически не пострадал.

Ощущая недостаточность своих организационных навыков, бунтовщики обратились к местному сеньору-дворянину, попросив его возглавить движение. Уже под его началом они совершили 21 августа новый набег на Монкутан, где еще раз разгромили дом все того же члена администрации, а также жилища других революционных активистов. 22 августа восстание приобрело еще более широкий размах. По набату в местечко Серизе пришли более шести тысяч селян из сорока окрестных приходов. Они направились в Шатийон, административный центр дистрикта, и разгромили там государственные учреждения, выбросив на улицу и спалив всю официальную переписку. Потом крестьянская армия двинулась к укрепленному городку Брессюир, в котором располагался небольшой гарнизон регулярных войск. Солдаты отбросили повстанцев ружейным и артиллерийским огнем, нанеся им значительные потери. Предпринятая крестьянами на другой день попытка нового штурма также не увенчалась успехом. 24 августа на помощь гарнизону Брессюира подтянулись отряды национальной гвардии из соседних городов. Слабо вооруженные и недостаточно организованные крестьяне, несмотря на отчаянное сопротивление, были разбиты и разбежались по своим деревням. Преследуя их, «патриоты» устроили настоящую бойню. Убивали не только бунтовщиков, но даже женщин и детей. Национальные гвардейцы отрезали жертвам уши и носы, а затем носили эти «трофеи» вместо кокард. Известия о случившемся под Брессюиром распространялись из уст в уста по округе, обрастая все новыми пугающими подробностями. Шок от этой расправы станет одной из причин того, почему вспыхнувшее в том же регионе полгода спустя Вандейское восстание сразу же приобретет крайне ожесточенный характер.