Читать книгу "Заговор в начале эры - Чингиз Абдуллаев"

— Я сам говорил о разложении нравов в нашемгороде, — вставил Цицерон.

— Я слышал о твоем выступлении в сенате, — сказалМатий, — но почему ты считаешь, что источник зла — Катилина? А чем лучшетвой друг Катул? Разве он не предлагал Цезарю большую взятку, чтобы тототказался выставить свою кандидатуру в верховные понтифики? Может быть,Катилина просто более развращен, чем остальные. Но он — наше порождение. Еговоспитателями были гражданские войны, проскрипции Суллы, наши нравы в городе ипровинциях, взяточничество наших чиновников. На таком фоне выросла нашамолодежь. Этого следовало ожидать.

— Должен признаться, что я не ожидал встретить в твоемлице такого обличителя наших нравов, — признался Цезарь, — но ты саммог бы помочь городу выдвинуть свою кандидатуру в консулы. Однако тыпредпочитаешь разводить яблоки.

— Я делаю то, что мне нравится, Юлий, и не пытаюсьделать того, чего не умею. Из меня получился бы плохой консул. Для такойдолжности нужно иметь ваши способности, а их у меня нет. Но я верю в будущееРима и римлян. Мне не нравится его сегодняшний день, но я верю, что он скоропройдет, и новый день принесет нам нравственное очищение.

— Увидим, — загадочно улыбнулся Цезарь, — всезависит от воли богов.

Цицерон усмехнулся. Он хорошо знал, как верховный жрец веритв богов. Они обменялись быстрыми взглядами с Цезарем, и оба поняли друг другабез слов. Матий этого не заметил.

— Я думаю, — продолжал хозяин дома, — вывспомните нравы наших предков. Прадед нынешнего Катона — Марк Порций КатонСтарший, будучи цензором, исключил из состава сената одного патриция за то, чтотот поцеловал свою жену при дочери. Подумать страшно, какой путь мы прошливсего за несколько поколений. И я не вижу ничего, что могло бы остановитьсегодня наше разложение. А раз так, я решил разводить яблоки. Политика сегодня— это подкуп избирателей, грязные интриги магистров, сделки за спинами римлян.Эта игра не для меня.

— Это не лучший выход, Матий, — словно раздумывая,сказал Цезарь, — не вмешиваться в события, предоставив их самим себе, бытьпосторонними наблюдателями. Я очень ценю твою честность, но я никогда не смогбы последовать твоему примеру. Раз таковы правила этой игры, будем играть поэтим правилам.

— Цезарь предпочитает быть плектором в политике,которую он считает кифарой,[86] — заметил Цицерон, — исамому бить по ее струнам. Но я согласен с ним, Матий. Ты ведь знаешь, япереписываюсь с Посидонием,[87] который стал после смертиПонэтия[88] главой школы стоиков, и он написал мне, когда ястал консулом, что стоику претят мысли о власти, но власть необходимо даватьистинно мыслящим людям, и, следовательно, я поступил правильно, выдвинув своюкандидатуру.

— Я не признаю учения стоиков, — заметилхозяин, — и позволь мне остаться при своем мнении. Согласно учениюЭпикура, человек по природе своей превосходит все прочие живые существа, и онподобен великим богам во всем, кроме бессмертия. А человек рожден прежде всегодля того, чтобы созерцать мир, размышлять и действовать на благо этого мира.Для меня идеал гражданина — римский диктатор Квинций Цинциннат. Когда к немуприехали послы сената, он обрабатывал землю. Вытерев пот и пыль, он надел тогу,поехал в Рим, разбил врагов и на шестнадцатый день, сложив свои полномочия,снова вернулся на свое поле. Я хочу, чтобы вы меня поняли. Ведь мы не радуемсянашей жизни, в которой столько наслаждений — телесных, духовных, чувственных.Можно провести ночь с несколькими куртизанками, но не получить истинногонаслаждения. Можно напиться до потери сознания и не почувствовать прелестиаромата вина. Вот вы похожи на этих людей. Так же, как и остальные, стремитеськ власти, а получив ее, стараетесь забыть обо всем на свете, кроме самого себя.Нужно просто счастливо жить, не стремясь осложнять свою жизнь ненужнымизаботами.

— Ты противоречишь сам себе, Матий, — возразилЦицерон, — а кто тогда выступит против нынешних нравов, против людей,подобных Катилине, если все будут только наслаждаться жизнью?

— Если все общество будет состоять из людей, обладающихсовершенным разумом, зло в этом мире исчезнет и Катилина останется один.

— Но беда в том, что все общество не может состоять изтаких людей, — вздохнул консул, — и поэтому мы должны бороться противтех, кто, пользуясь невежеством толпы, склоняет ее к противозаконным актам.

Подошедший домоправитель что-то быстро сказал хозяину дома,и Гай Матий встал и, извинившись, покинул своих собеседников. После его уходаоба молчали, избегая смотреть в глаза друг другу. Наконец Цицерон осторожносказал:

— Ты, кажется, приглашен в термы Минуция?

— Да, — ответил Цезарь, метнув быстрый взгляд наконсула, — ты тоже приглашен на завтра?

— Говорят, там соберутся некоторые нашисенаторы, — ушел от прямого ответа Цицерон.

Цезарь понял, что завтрашнее приглашение в термы Минуциябудет последней попыткой оптиматов уговорить популяров не поддерживать навыборах Катилину. Он незаметно усмехнулся. Интересно, что они предложат личноему.

— Красс знает? — спросил он уже деловым тоном.

— Его пригласят сегодня вечером.

— А Катон?

— Что Катон? У него свои принципы. Я ему уже говорил,что он всегда забывает, где живет. Не в идеальном государстве Платона, а средиподонков Ромула, — покачал головой Цицерон.

— И что он ответил? — усмехнулся Цезарь.

— Тем хуже для подонков. Нет, он ничего не знает.

— Не хочет знать или не знает? — спросил, уточняя,Цезарь.

— Не хочет знать и не знает, — четко произнесЦицерон.

— Бедный Матий, — в голосе Цезаря прозвучала плохоскрытая ирония, — столько говорил о нравственности, Эпикуре, грязной игреи вот что получил в своем собственном доме — сделку за спинами римлян.

— Но он ведь сам сказал, что все честные люди должныобъединяться, — рассмеялся Цицерон.

Оба были довольны беседой, как два человека, отличнопонявших друг друга.

Глава VIII

За власть любую цену можно дать…

Луций Анней Сенека

Великолепие городской архитектуры «Вечного города» не могловозникнуть за несколько десятков лет. Семь холмов Рима застраивалисьпостепенно, век за веком вбирая в себя все наилучшее и современное дляархитектуры того периода. Строительство некоторых храмов шло десятки лет, холмызаселялись в течение сотен лет, и к 691 году своей истории Рим был одним изсамых красивых городов цивилизованного мира.