Читать книгу "Добыть Тарковского. Неинтеллигентные рассказы - Павел Селуков"

Женю била крупная дрожь. Она плакала. В глаза, видимо, что-то попало. И мне, видимо, что-то попало. В подъезде пыльно, постоянно всякая херня в глаза лезет. Опять налетели друг на друга случайно. Чувствую губами — ухо. А у меня рефлекс простой — нашел ухо, будь любезен, что-нибудь скажи. Ну, я и сказал:

— Ништяк в классики поиграла?

Женя замерла. Думал — ударит. Не ударила. Очень спокойно ответила, тихо так:

— Ништяк. Как в детстве... Свобода.

— Ну и хули ты ноешь?

— Да пошел ты...

Вместе пошли. Чай пить. С тортиком. Продрогли оба. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Лясим-трясим, тоси-боси. В классики она играла. Дура набитая. Десять месяцев. Десять месяцев. А я тут. Как, блядь... Хорошо, что мы просто друзья.

Вокруг занавески

В Закамске есть заводы, торговые центры, кладбище кораблей и Стройгородок, где дома из фанеры и как бы Чернобыль. Если пройти Стройгородок насквозь, пересечь старые рельсы, а потом двинуть по глиняной дороге, усыпанной лужами, то минут через пятнадцать замаячит промзона. Вся она состоит из складов или баз. Одна из баз — овощная. Там есть всякие продукты, но есть и капуста, свекла, картошка, лук и морковь. Овощи нафасованы в сетки по тридцать пять килограмм. Я туда грузчиком-экспедитором устроился в 2014 году. Я не карьерист. Меня просто никуда не брали, вот я и устроился. На восьмом автобусе до Кировского завода доезжаешь, то есть до конечной, а дальше пешком. Я когда первый раз приехал — офигел. Другая Пермь. Через Стройгородок шел и все думал — вот если бытие определяет сознание, что тут вообще с людьми происходит? Хоть в дома заходи и спрашивай.

Не зашел. Головой только вертел и подмечал. Последний барак проходил, смотрю — занавеска висит красивая. А сентябрь. Бабье лето кругом. А занавеска белая-пребелая. И такая, знаете, ажурная. У меня мама вышивает, и я немного вышиваю, поэтому мастерство оценил. Узор таким образом исполнен, чтобы объем придавать. На фоне всеобщей копчености занавеска как туннель в лучший мир выглядит. Это как идти по свалке, и вдруг Матисс на ржавой раме висит. Я даже тормознул. Покурю, думаю, может, кто из этого дома выйдет. Женщина, может, какая, а я попробую по лицу угадать — она вышивала или нет. Две сигареты выкурил — никто не вышел. Это странно. День погожий, полдевятого утра, жизнь явно теплится, но где она? Такое чувство, будто ты по городу-призраку идешь, а призраки за тобой из окон наблюдают.

В Стройгородке водопровода нет. Вместо него колодец-журавль выкопан. Не в центре поселка выкопан, а в самом конце. Я такой колодец последний раз в Шанхае видел пятнадцать лет назад. Не в Китае, а в частном секторе на Пролетарке. Его кто-то Шанхаем назвал, вот и прилипло. Остановился. У колодца тоже никого не было, а следы были, потому что земля влажная. Попить думал. Чисто символически. Не попил. Опаздывал уже. Наддал. Рельсы пересек. Влево-вправо. Вышел на глиняную дорогу. Главное, дождя уже три дня не было, а лужи стоят. Замаешься обходить. Глина липнет. Обволакивает кроссовки, меняя их дизайн. Хочется каким-то образом лететь, лишь бы земли не касаться. Многие хотят летать. Вот бы, говорят, мне полететь, вот это было бы да. А я никогда не хотел, а тут захотел.

Еле добрел до овощебазы. Ворота черные. Дверь проходной. Лавка стоит. Сел, палочкой глину счистил. Прошел. Первая смена. У них отдел кадров на Водниках. Хитро придумано. А то человек приедет сюда и передумает работать. Хотя я бы все равно не передумал. Думать надо было раньше. В школе. Или когда в педунивер поступил, а учиться не стал.

Наша овощебаза, то есть сам склад, построена высоко. В советское время умные люди его специально так построили, чтобы грузовики к складу кузовами подъезжали и становились вровень с полом. Получается, что ты товар не подымаешь, а просто перетаскиваешь волоком. Спасибо им за это, потому что иначе я бы под мешком с картошкой помер. Работа на обощбазе простая и близких отношений не предполагает. Приезжаешь к девяти. Идешь к начальнику Ринату. Берешь накладную. Собираешь по накладной товар. Грузишь в «Газель». Развозишь по точкам. Возвращаешься на базу. Свободен. Пятидневка. Пятнадцать тысяч в месяц. Пятак авансом, чирик — окончаловка. У нас в основном школы, садики и столовые по всему Закамску. Мука, сахар, овощи, сухое молоко, сгущенка, чай и все такое. Мешками и коробками. Опт.

Меня к Серёге в экипаж поставили. Нормальный мужик. Двое детей. Бухнуть не дурак. Во Владике служил. Тигр с якорем на плече наколоты. Мы с ним легко сошлись на почве футбола. В футболе ведь как? Половина человечества любит Роналду, вторая половина — Месси. Мы с Серёгой любили Месси. Когда двое мужчин любят третьего — это сближает. Особенно когда этот третий недосягаем, как звезда Алголь. Он баранку крутит, точки все знает, а я товар таскаю и бумажки на подпись сую. Тяжело, конечно, но не так тяжело, как грузчиком, потому что пока от одной точки к другой едешь — отдыхаешь. Курить можно в форточку. И музыку слушать. Я сентябрь легко отработал. И половину октября тоже. А потом снежок лег и ветра колючие задули. Едем мы как-то с Серёгой, и вдруг он спрашивает:

— Ты как до базы добираешься?

— На восьмом до Кировского, а там пешком.

— Через Стройгородок?

— Да.

— Понятно. Собак видел?

— Каких собак?

— Бродячих. Пока тепло, их не видно. Они с холодами приходят. Большая свора.

— И чё?

— Ничё. В том году одного порвали. Мужики все на машинах приезжают. Они давно работают, у них договорено. Ты один, получается, пешком ходишь. Надо тебе с кем-нибудь договориться, чтобы тебя у завода забирали и до базы подкидывали. Я бы сам мог, но я выхожу не каждый день. Вернемся на базу — перетри с мужиками. Свора — дело серьезное. Их там штук сорок.

— Ладно. Спрошу. У меня шокер есть. Можно с ним ездить.

— Рискуешь, пацан. Вот если б у тебя был пистолет...

— Серёга, не нагнетай. Это всего лишь собаки.

— Нет, Вано, это свора. Они друг друга подзуживают и летят. Поговори с мужиками.

— Да поговорю, поговорю. Ты видел, как Месси «Реал» в Лиге чемпионов накрутил?

— А то! Инопланетянин. Я охренел. Это как чудо, только футбол.

— Ваще. Песня, а не человек.

Я специально про Месси заговорил, чтобы Серёга отстал со своими собаками. Не боюсь я их. А на занавеску белую уже два месяца каждое утро смотрю. Ну, кроме выходных. Стою, курю и смотрю. За эти два месяца из дома так никто и не вышел. Я сам думаю зайти. Неделю уже думаю. Вот зайду, постучусь, мне откроют, а я скажу... Фиг его знает, что я скажу. У вас очень красивая занавеска? Меня зовут Вано, давайте знакомиться? Я сто рублей нашел у вашего дома, не вы ли обронили? Чешуя какая-то. Нет причин для визита. Письмо, может, написать?

Не знаю, чё меня эта занавеска перепахала. Голум и кольцо намба ту. Вы бы видели этот Стройгородок и эту занавеску. Тоже бы, наверное... А может, и нет. Интересно, где они воду будут брать, когда колодец перемерзнет? Скважина зимняя есть? На Каме? У знакомых с водопроводом двадцатилитровки набирать? Засада.