Читать книгу "Мактуб. Принц Анмара - Лана Мейер"

Первое, что цепляет мой взгляд — это мои глаза. Они повсюду. Не сосчитать. На каждом портрете, расположенном на расстоянии досягаемости моего взора: улыбающиеся глаза Эйнин, грустные глаза Медины. полные желания и жажды глаза, принадлежащие развратной и смелой Эрике Доусон. Глаза полуприкрытые, загадочные. А вот и наполненные надеждой и верой глаза маленькой девочки, с ног до головы объятой паранджой. В какой бы позе я ни представала на портретах Джамаля, глаза — остаются «кульминацией» каждой из его работ. В них все: его отражение, оживляющие прикосновение Творца, искра жизни, финал и исход работы. Именно детальная проработка малейших штрихов, отблесков и серебристых вкраплений в голубых очах делают меня на его картинах такой живой… сердце затягивает в тугой узел, сжимает в жгучих тисках, и мне становится труднее дышать, потому что я не могу поверить в то, что он видит меня такой — красивой, разной, неутомимой, а главное — настоящей. Джамаль видит меня насквозь. Но не потому, что обладает способностью читать абсолютно всех, а потому что мы оба отражаем все лучшее и худшее, что в нас есть, яростным фонтаном эмоций выплескивая это во внешний мир. оставаясь друг для друга обнаженными душой.

Чтобы вновь обрести способность дышать, я резко перевожу внимание с портретов и изучаю другие атрибуты, погружающие в незабываемую атмосферу мастерской: пепельница, до краев наполненная окурками, одиноко скучающая на барной стойке, за которой хранится годовой запас элитного виски. Душевая кабина и туалет, расположенные за серой портьерой, на которой отчетливо редеют пятна от красной краски. В остальном, в комнате царит абсолютный порядок, все пространство пропитано любовью к нему, чистотой и уютом, не считая небольшого хаоса из разбросанных кистей у одного из незавершенных портретов, над которым Джамаль работает прямо сейчас. И судя по не до конца засохшей в некоторых местах краске, он активно пишет эту картину. На холсте я вижу себя: мои ладони обхватывают запрокинутую голову, вокруг меня плавают огромные, пестрящие яркими цветами своей чешуи рыбы. Глаз здесь почти не видно, но больше внимание Джейдан уделил моему нагому телу, воспроизведя на холсте каждый шрам, родинку, полоску на теле от загара, не оставил без внимания рельеф на ореолах сосков и едва заметные вены на моей шее, которые становятся более видимыми в подобной позе.

Прозрачная душевая кабина, отель «Океан»… нетрудно догадаться, каким эпизодом из жизни вдохновлялся Мастер, когда писал эту картину.

Даже не знаю, стоит ли мне радоваться такой одержимости, как некому подтверждению его чувств?.. Кто знает, где я нахожусь, и сколько еще в доме комнат и таких же мастерских, но с портретами его жен?

С шумом выдыхаю, сквозь сжатые зубы ощущая острую боль, врезаясь ногтями во внутреннюю сторону ладони. Сжимаю кулаки сильнее, стараясь держать себя в руках. Не в силах более бороться с ощущением сухости во рту — последствия введенного мне вандальным путем препарата, подбегаю к барной стойке и дрожащими пальцами наливаю себе полный стакан воды, жадными глотками опустошая его до дна. Вздрагиваю, непроизвольно вжимая голову в плечи, как только слышу подозрительно тихий и неприметный звук шагов, источник которых находится прямо за дверью. С раздражающим звуком выпавший из моих ослабевших пальцев стакан разбивается вдребезги.

Со скоростью пантеры преодолеваю расстояние до двери, со всей дури замахиваясь на пресловутую преграду, ударяю по ней напряженными кулаками: — Эй, вы меня слышите? Кто-нибудь! Выпустите меня! Немедленно выпустите меня! Похищение человека незаконно! Я гражданка США и пребываю на территории Анмара под покровительством принца Искандера Аль-Мактума! Джамаль Каттан опасный преступник, и он заплатит за это похищение! — пытаюсь напугать одну из жен или служанок Джейдана. Желание встретить его с привычным достоинством и в «вольном» обличии слишком велико, чтобы смириться с ролью, похищенной и загнанной в угол зверушки.

Женщина, находящаяся по ту сторону двери, отвечает мне не сразу, а лишь спустя минут пять моих яростных и требовательных попыток вырваться из заточения.

— Джамаль сказал, что вы совершили п-преступление, — заикаясь, неуверенно произносит женщина на чистом английском, если верить моей интуиции, тридцатипятилетнего возраста или около того. Думаю, что это прислуга Джамаля. Элементарная логика подсказывает, что женам Джейдана не больше двадцати семи лет.

— Какое ещё преступление? Преступление — похищать человека и запирать его в камере! Прошу, выпустите меня. Иначе будет хуже. Искандер Аль-Мактум так этого не оставит! — продолжаю наступать и заваливать железными аргументами, прислушиваясь к звукам: моя невидимая собеседница переступает с ноги на ногу, явно терзая себя сомнениями.

— Джамаль сказал, что вы находитесь в невменяемом состоянии и слушать вас нельзя. Вас ждет наказание за кражу бесценных вещей, принадлежащим его женам. Поймите меня, вы совершили нехороший поступок, и я не могу вас выпустить, — немного виноватым и извиняющимся голосом выдает ответ женщина, и я прямо-таки чувствую, как внутренне она и сама мечется, не до конца веря в тот бред, что обрисовал ей Джейдан.

Так вот, значит, как? Я — обезумевшая воровка, обобравшая его жен? Похитил меня, усыпил в стиле нелюдей из «Шатров», еще и облил грязью?

Мгновенно вспыхиваю, со всей силы вновь ударяя кулаками по двери. Тут же непроизвольно вскрикиваю, потирая костяшки пальцев от ноющей боли.

— Украла вещи его жен? Он что, совсем охренел?! — не выдерживаю клокочущей ярости, начиная сотрясать воздух бурей негодования. — Сдались мне их побрякушки! — единственное, что я хотела бы украсть у жен Джамаля, это его время, внимание и законное право называть его только своим. Все нематериальное, связанное с ним.

— Извините, но я не выпущу вас! Не имею права, — твердо заявляет женщина, отправляя в нокаут мои надежды на встречу Джамаля во «всеоружии». — Все, я ухожу. В холодильнике есть свежая еда, — и, не обращая внимания на мою бурную борьбу с проклятой дверью, служанка Джамаля покидает меня под неуверенный аккомпанемент слабых понурых шагов.

Окончательно растратив свои силы, я цепенею, в очередной раз царапнув костяшками пальцев по твердой поверхности, опускаю руки, медленно прижимаюсь лбом к преграде, разделяющий этот творческий «бункер» от внешнего мира.

Воровка. Обобравшая его жен…

Резко запускаю кончики пальцев в волосы, пытаясь хоть как-то оправдать подобный бред и клевету. Ничего не получается, как ни крути, все это чертовски унизительно, словно я для него жалкая шелуха, в сравнении с его прекрасными арабскими женами, наверняка невинными, покорными и вечно заглядывающими ему в рот, кивающими в такт его словам и приказам, словно безвольные болванчики.

Если такой меня хочет видеть Джамаль, то ему нужна не я. Это могу я сказать со стопроцентной уверенностью.

Внезапный приступ немого удушья заставляет меня схватиться за колье, подаренное Искандером, раскаленным металлом, обжигающим кожу. Нервно дрожащими пальцами пытаюсь совладать с застежкой, задыхаясь от переполняющего меня чувства несправедливости, ненужности и никчемности.