Читать книгу "Наша остановка - Лора Джейн Уильямс"

Они завтракали во внутреннем дворе клуба, а вокруг суетились официанты, обещая принести скоро яйца-пашот и голландский соус.

– Я – ничего – не – скрываю. Ничего, – заявила Эмма, выделяя каждое слово. – Не дави на меня, ладно? Если я захочу что-то рассказать, я расскажу!

Она сказала это как-то по-хитрому – без злости или раздражения, – как подросток, пока не умеющий подбирать слова для описания своих чувств. Но какие-то чувства определенно были.

Надя не понимала, в чем дело. Все выходные она ждала, что Эмма что-то объяснит, замечая, как та уходит в свои мысли прямо во время разговора и постоянно проверяет телефон, утверждая, что это точно в последний раз. Надя давала Эмме шанс снова и снова, но та так ничего и не объясняла. Сначала Надю это немного раздражало, потом по-настоящему разозлило, а теперь она не на шутку обеспокоилась поведением подруги. Как будто Эмма узнала нечто плохое, а делиться не хочет, – или же ждет плохих новостей. Сама Надя оправилась достаточно, чтобы интересоваться своей спутницей, у которой определенно случилось что-то нехорошее.

– Я просто беспокоюсь, – объясняла она. – Я думала, у меня одной депрессия в эти выходные. Но я вижу, что ты тоже нуждаешься в заботе.

Эмма смягчилась:

– Ох, извини. – Она улыбкой выразила признательность официанту и пробормотала «спасибо», когда тот принес ей апельсиновый сок. – Я не хотела тебе грубить. Я не отрываюсь от телефона из-за работы и, уверяю, не думаю ни о чем другом, дарю тебе свое внимание на все сто процентов. И я отдыхаю! Честно!

Надя потянулась, чтобы коснуться ее руки.

– Я тоже, – сказала она, не купившись на слова Эммы. – И я тоже здесь, с тобой, понимаешь?

– Конечно. – Эмма кивнула, улыбаясь.

Принесли яйца, и подруги принялись есть. Они толкнули друг друга локтями, когда мимо их стола прошла австралийская поп-звезда из нулевых, и широко улыбнулись, когда неподалеку прошагали Бруклин Бекхэм с сыном Мадонны. Было ясное солнечное утро, и место кипело воскресной утренней энергией: множество кашемировых тренировочных брюк, завтраки и чашки с капучино. Снимать на камеру было запрещено, но Эмма все равно фотографировала свою еду.

– Во сколько занятия? – наконец спросила Надя.

– Вот же ж, точно! На самом деле нам бы не помешало сходить. У нас есть еще минут двадцать.

– Круто.

Обе рассмеялись, радуясь, что, по удаче, кто-то вечером подсунул им под дверь расписание мероприятий, пока они ужинали ребрышками с картофелем. Где-то между семинаром по органическому уходу за кожей и занятием по фитнесу затесался сеанс по фасциональному релизу под руководством всемирно известных экспертов.

– Поверить не могу! – сказала Эмма. – Это как раз то, о чем я тебе говорила – Дениз с работы пробовала! После развода.

Надя посмотрела, куда указывала подруга. Брошюра гласила:

«Миофасциальный релиз – это безопасная и эффективная практическая техника, включающая применение слабого продолжительного давления на миофасциальные ограничения соединительной ткани для устранения физической и эмоциональной боли и восстановления движения. Ведущий – Иванка Нилссон».

– Я все еще не уверена… – произнесла Надя. – Ну, ладно. Хорошо. Давай попробуем.

Подруги подали сигнал официантам, чтобы те вернули членскую карту Эммы, и она попросила потом доставить еду в их домик. В легинсах «Ликра» и кроссовках «Найк» – униформой, подходящей для любых упражнений, – они направились в зал.

Первые двадцать пять минут часовых занятий Надя давилась от сдерживаемого смеха. Все, что она делала, казалось ей нелепым. Иванка Нилссон оказалась шведкой, блондинкой около шести футов ростом и выглядела как метательница ядер, а на занятие пришло всего пять человек. Ее английский был безупречен, но содержал властные нотки, – Надя частенько замечала такое в носителях нордических языков: они выдавали свою прямоту в интонациях английского языка. Она боялась, что тренер заметит ее смех и отчитает ее. Но еще труднее было сдерживаться оттого, что Эмма полностью погрузилась в атмосферу и слушала инструкции с закрытыми глазами («Интуитивное освобождение», как называла это Иванка), так что Надя чувствовала себя совсем не в теме и еще более глупо. В основном нужно было перекатываться телом по теннисному мячику туда-сюда, в поисках болезненных мест, пока действительно не станет больно везде, но (по крайней мере так сказала Иванка) в конце концов вся боль уйдет.

«Ну да, – думала Надя, – потому что проклятое тело онемеет».

– Есть два способа избавиться от недомогания, – говорила Иванка, босиком шагая между пятью матами, причем ее стопы перекатывались с пятки на носок – снова и снова («Пятка-носок, пятка-носок…»). – Эмоциональная травма схоронилась в телесных тканях, в мышцах. Наши тела держатся за тоску и горе, что провоцирует физическую боль. Иногда мы хороним эти эмоции так глубоко, что симптомы не выдают себя в течение многих-многих лет. Но они все еще с нами. И пробиваясь глубоко в эти фасции с помощью обычного теннисного мяча, мы получаем доступ к скрытым эмоциям и высвобождаем их.

Надя снова посмотрела на Эмму, рассчитывая, что они обе понимающе закатят глаза. Эмма лежала на спине – теннисный мяч находился под правой ягодицей – и делала кругообразные движения, так что ее тело вращалось над мячом. Глаза были закрыты, и Наде с такого ракурса показалось, что она… плачет?

– Повторяю, – сказала Иванка, по большей части для Нади, упорно смотревшей по сторонам. – Целебный эффект будет сильнее, если закрыть глаза, чтобы вступить в контакт со своим телом. Слушайте, что оно вам говорит. Внимайте историям, которые в нем затаились. Оно хочет, чтобы вы их услышали. Нашли их. Поиски темных частей ваших историй позволят вам пролить на них свет, а на свету вы избавитесь от страхов.

«Пятка-носок, пятка-носок…»

Надя попыталась перекатить мячик под свою правую ягодицу, как Эмма. И ничего. Переместила к левой. Тоже ничего. Странное ощущение, немного похожее на «вонзание», возникало, когда мяч втыкался в тело, но это и рядом не стояло с «освобождением».

Она переместилась на мяче так, что он оказался в центре ее спины. Надя согнула колени, полностью опустила ступни на пол и стала с усилием перекатываться на мяче по коврику для йоги. Мяч прокатился выше и остановился рядом с лопаткой, под сердцем. Вот здесь. Надя почувствовала жжение, пульсирующую боль, и, если бы ей пришлось произнести вслух, где именно, она смогла бы сказать просто: точно в центре тела. Она крепко зажмурилась и начала покатываться туда-сюда, туда-сюда, а мяч врезался все глубже и глубже. Надя чуть поменяла движение так, что теперь она двигалась не вверх-вниз, а по кругу; в точке становилось все жарче, и она почувствовала, что именно там скопилась вся боль, которую причинили ей мужчины.

Надя подумала об Ужасном Бене, о своей школьной влюбленности, о парне из универа, который стал игнорировать ее, после того как с ней переспал. Она вспомнила все те ночи – будто бы бесконечные, – когда она оставалась дома одна, наедине с телефоном, ожидая сообщение от представителя противоположного пола, которое бы означало, что ее заметили, признали ее существование. Она подумала о дедушке, заведшем интрижку с соседкой и бросившем ради нее бабушку. Подумала о том, как сильно она хочет любить и быть любимой в ответ. Это непреодолимое желание съедало ее всю, и все бодрые напутствия, которые она себе давала, не могли перекричать чувства, скрытые глубоко-глубоко внутри и шептавшие, что она, возможно, этого недостойна.