Читать книгу "Странные дела, или Детектив по-деревенски - Лия Романовская"

– В общем так, – зарплату я тебе повышу. И не возражай, – прикрикнула она, когда я попыталась что-то вякнуть. – Обязанности все те же, что и раньше. Выходных побольше выдавать буду, а то что это в самом деле… девка ты молодая, небось свои дела какие.

Я снова попыталась вставить хоть слово, но бабка показала мне кулак.

– Не перечь старой больной женщине! Единственное, о чем тебя попрошу, в подвал больше не ходи. Нечего тебе там делать.

Я смущенно опустила глаза, даже и не пытаясь узнать, откуда бабуля прознала про мои выходки. Знает, а это главное. Стыдно ужасно.

– Место это для меня особенное, так что уважь старушку – послушайся. Вот вроде и все.

Христофоровна, кряхтя поднялась, я вскочила, чтобы помочь, но она лишь отмахнулась. Уже на пороге бабка обернулась и тихо сказала:

– А к Ромке все же присмотрись. Хороший он мужик.

Ну вот… я только забыла о подвале, как Христофоровна не преминула напомнить, старая ведьма. Теперь любопытство взыграло еще сильнее, но я скорее откушу себе руку, чем подведу старушку. И так уже проявила слишком много эгоизма, за что сейчас раскаиваюсь сполна. Да и она, видимо, чувствует себя виноватой, раз не постеснялась при внучке извиниться. Радует одно, от Ромкиного общества я теперь, между прочим, на вполне законных основаниях, освобождена. Может хоть сто раз звать, принципиально не пойду. Несмотря на то, что он извинился, кстати, под нажимом все той же Христофоровны, я не собираюсь общаться с ним. Максимум, поздороваться и пожелать доброй ночи. Хватит с меня, я сыта по горло этими его штучками. Пусть теперь ищет себе другую девочку для битья.

14.

На улице снова зарядил дождь. Небо потемнело, заслонив только что беззаботно сиявшее солнце. Делать было решительно нечего, и я, радуясь возможности остаться наедине с собой, схватила первую попавшуюся с полки книгу и улеглась читать. Но не успела я прочитать и пары страниц, как случилась новая напасть – зазвонил телефон. Вздохнув, я скорчила рожицу в зеркале и после пятого гудка, поняв, что мама так просто не сдастся, взяла-таки трубку.

– Доча, до-о-очь, – закричала она, пытаясь, видимо, перекричать шумевшее на заднем фоне нечто.

– Да, мам. Не кричи, пожалуйста! Я тебя хорошо слышу.

– Что? Женя-я, Же-ень, не слышу, говори погромче, а то там Вася ковер пылесосит.

– Мама, я не могу громче, я на работе.

– Что? Женя, что ты говоришь? Ничего не слышу. Говори погромче, а то там дядя Вася ковер пылесосит.

– Мам! Вот скажи, обязательно звонить мне именно тогда, когда твоему Васе приспичило уборкой заниматься?!

– Что? Ох, плохо слышно. Женя-я, Же-ень…

– Да вырубите вы свой пылесос! – заорала я, не выдержав этой пытки, и в сердцах бросила трубку.

Что за день, ей богу?! Надеюсь, мама не сильно обиделась на меня. Нет, ну правда, это невыносимо. Ну почему у нее всегда так?! Ладно, сейчас остыну немного и перезвоню с извинениями. Мама у меня добрая и отходчивая, долго обижаться не умеет. Но позвонить маме мне не дали. Телефон зазвонил вновь, на этот раз на экране высветилось «Ленка». Ленка набрала видео-вызов, я снова вздохнула обреченно, и нажала прием звонка. Изображение на экране замелькало, запрыгало, потом прошла какая-то рябь, и, наконец, успокоилось и остановилась.

– Лен, ты звонишь, чтобы показать мне стену?

Изображение вновь запрыгало и показалось зареванное лицо Ленки.

– Блин, все время забываю камеру переключать, – и тут же без перехода добавила, – прикинь, этот козел все забра-ал…

– Погоди, какой козел, что забрал?

Но Ленка, будто не слыша меня, продолжала материться и подвывать. Спустя минут десять я кое-как поняла суть Ленкиных душевных терзаний. А она была такова: сегодня Ленка, наконец, добралась до своих подарков, которые до этого просто впихнула в необжитую комнату. И каково же было ее удивление, когда вдруг обнаружилось, что все коробки и пакеты самым наглым образом вскрыты, а их содержимое исчезло. В том числе и та ваза, что я подарила подружке на новоселье. Но и это еще не все. Из заветного секретера пропало все золото-бриллианты, а также любимые бабушкины часы, которые передавались из поколения в поколение.

Кроме Казановы в доме больше никого не было после застолья. А подарки они вместе с ним оттаскивали после нашего ухода. Чтобы под ногами не мешались. От таких новостей я немного обалдела и как могла, принялась утешать Ленку.

– Но ты, я надеюсь, в полицию-то ходила?

– Да какой там, – махнула Ленка рукой, – я даже имени его не знаю.

– Мда-а…, ты где его вообще откопала?!

– Да он сам пришел. Я подумала вначале, что это чей-то парень, не буду же спрашивать. Потом я напилась и меня уже мало интересовали такие вопросы. Ну а утром вообще глупо было об этом спрашивать. Тем более, что это гад заблевал всю квартиру. Наверняка специально.

– Господи! – воздела она руки к потолку. – За что мне все это?!

Я не нашлась, что ответить. Но горячо принялась убеждать Ленку, что все обязательно наладится и образумится. Та еще немного поплакала, и, наконец, взяла себя в руки. Так что прощалась я с ней вполне уверенная, что подруга-таки пришла в норму и не наделает глупостей.

А отключившись от Ленки, я тут же вспомнила про маму. Когда я почти набрала ее номер, по дому разнесся истошный вопль Христофоровны.

– Убили-и-и!

Я вздохнула, мысленно обругав старушку всеми возможными словами, и, нисколько не торопясь, пошла в ее спальню. Интересно, это Ромка включил ей любимый сериал, или сама научилась? Покой мне только снится в этом доме.

Но, против ожиданий, в комнате бабки не оказалось.

– Сандра Христофоровна, где вы? – крикнула я во всю мощь.

Ответом мне послужила полная тишина. Тут, надо признаться, я немного струхнула, успев за несколько секунд напридумывать себе всякого. А вдруг и правда кого убили? А теперь и Христофоровна стала жертвой преступника?! Я тихонько заскочила в туалет, схватила швабру, какая-никакая, а защита. Заодно прихватила с собой керамическую подставку под ершик, выполненную в виде слоника. Все! Я вооружена и опасна. Бойтесь меня, невидимые кровопийцы. На цыпочках спустилась на первый этаж и… обнаружила Христофоровну без чувств на полу. Из груди у нее торчал нож.

– Батюшки мои, – воскликнула я, и, побросав свое оружие, ринулась к бабке. Склонилась над несчастной жертвой расправы и запричитала. Причитания сменялись ревом и размазыванием соплей по лицу. По-моему, не по бабкиному. Правда что-то мне показалось странным, но что конкретно, я затруднялась определить. Внезапно в голову пришла здравая мысль, нужно ведь что-то делать, нельзя просто так рыдать над старушкой. Она вон бледнеет на глазах, скорую надо, полицию, МЧС, пожарных. Я прикоснулась к бабке, но та не шевелилась. Жизнь уходила из Христофоровны и в какой-то момент мне показалось, что та уже не дышит. В панике я, наконец, побежала за телефоном.