Читать книгу "Медицинская академия им. Макоши. Спецкурс - Елена Кутузова"

8.4

Баба Яга улетела вместе с врачами, обещая нагнать позже, а меня усадили на коня позади воина. Ехать так оказалось не очень удобно, но свободных лошадей не было, даже телегу с телом князя тянули волы.

— Куда мы едем?

— В Тулим. Там, на Капище, дружинники ответят, почему не уберегли князя, а убийца выйдет на суд богов.

Больше я не спрашивала — возвращаться в недавнее прошлое не хотелось. Это так тяжело — вспоминать умерших, особенно если еще вчера они были живы, ходили, смеялись, шутили…

Душную серость дня разгоняли скрип телеги, фырканье лошадей да позвякивание сбруи и доспехов — мужчины не снимали кольчуг, словно ожидали нападения. А те, кто окружал князя, надевали шлемы. Так и ехали в полной выкладке. Я позже догадалась: почетный караул.

Баба Яга нагнала нас после обеда, который тоже прошел в тишине — переговаривались шепотом, да и костер разжигать не стали, перекусили хлебом и вяленой рыбой да запили все чистой водой.

Князя аккуратно переложили на ковер-самолет — дни стояли жаркие, надо было спешить. Летели высоко, так что снизу нас, наверное, принимали за крупную птицу. Придерживаясь за войлочный край, я бездумно смотрела на пасущихся на лугах коров, на возделанные поля, на ровные квадратики огородов, на ладные домики. Сверху все это казалось ненастоящим, игрушечным, каким-то… сказочным.

А ведь точно!

— Скажите, — повернулась к спутнице, — на Кромке есть молодильные яблоки?

Баба Яга приподняла нахмуренную бровь:

— Есть-то есть, да рано тебе молодиться. Постой-ка… никак о живой воде сейчас подумала?

Я кивнула. И услышала тяжелый вздох:

— Вода та только седмицу хранится, а потом превращается в обычную, родниковую. Хоть и вкусную, а толку с нее?

— А как же сказки?

— Ты, видимо, их плохо читала, — Баба Яга поправила на князе сбившееся от ветра покрывало и снова вздохнула: — В сказках погибшего героя сначала водой мертвой сбрызгивают, дабы раны затянулись, а по-вашему — консервируют тело, чтобы разлагаться не начало. К Живому-то ключу не один, не два дня добираться, да еще доберешься ли. А там еще семь замков отвори, на семь загадок ответь… да вернись, пока целебные свойства не иссякли.

— Мертвой, как я понимаю, в запасах тоже не имеется.

Баба Яга кивнула:

— Мертвый Родник на камнях Темных Горах дорогу себе проложил. За три года всего одна кружка набирается, да и от той уже ни капли не осталось. Чернобог на волю вырваться пытался, много тогда безвинных людей полегло, вот и пришлось кропить направо-налево, потому что рано еще их нити было обрываться.

— Значит, никак?

— Никак, — сказала как отрезала.

Оставшийся путь мы проделали в полной тишине.

Капище располагалось к югу от Тулима. Широкая дорога стрелой рассекала лес и упиралась прямо в похожую на блюдце поляну. По краю ее огораживал низкий, мне по пояс, частокол, а в центре полыхал костер.

В наступающих сумерках он кидал алые блики на огромных идолов, перед которыми, на деревянных подставках, стояли плошки с медом, зерном и молоком.

Ожидающий возле костра старик поклонился Бабе Яге. Его примеру последовали остальные — похоже, она пользовалась непререкаемым уважением. Коротко кивнув в ответ, та недовольно покачала головой:

— Уже темнеет. Скоро Хорс распряжет своих коней и тени осмелеют. Не время сейчас для суровых дел.

— Суд соберем на рассвете, Хранительница Врат, — не стал спорить старик. — А пока мы будем жечь огни, дабы не заблудилась душа князя в темноте, не сбилась с правильного пути.

— Хорошо задумали, — кивнула Баба Яга — у меня язык не поворачивался назвать ее заведующей. — Я с вами останусь, а вот гостью мою прошу приветить как полагается.

Стоять под пытливыми взглядами оказалось не очень уютно. Сдержала порыв спрятаться за спину Бабы Яги, только голову вскинула да плечи расправила, не желая выдавать страх.

По знаку старика из круга вышел пожилой мужчина и велел следовать за ним. Баба Яга ободряюще кивнула:

— День тебе выпал нелегкий. Ступай отдохни до рассвета.

За капищем стояли привязанные к коновязи лошади. Мужчина легко закинул меня в седло и сам вскочил следом. Сидеть было не очень удобно, но из-за усталости я была согласна на любые условия, лишь бы поспать дали.

Как въезжали в ворота усадьбы почти не помню. Был какой-то переполох, когда хозяйка увидела, кого привез с муж, но грозный окрик заставил ее замолчать. Потом меня мыли в небольшой бане, пытались накормить чем-то вкусно пахнущим, но сил не осталось даже жевать.

— Отведите ее в опочивальню, — приказал женский голос, и вскоре я утонула в мягкой перине. Последнее, что помню, как служанка задувала свечу.

9

Утро выдалось тяжелым. Я не могла разлепить глаза и вырваться из душного, тягучего сна. Кто-то усадил меня и плеснули в лицо ледяной водой.

Теплую истому как рукой сняло. Я вскрикнула и огляделась.

Небольшая комнатка, куда вмещался только сундук, который послужил кроватью, и лавка с разложенной женской одеждой: рубахой и сарафаном. Все без вышивки, украшенное простым швом, проложенным алой нитью.

В памяти шевельнулось что-то про обереги и родовые знаки, но тут же исчезло, вытесненное реальностью.

— Просыпайся скорее, хозяин уже давно ждет.

Только теперь я обратила внимания на девушку примерно моего возраста. Крепкая, румяная, она держала в руках тазик и кувшин с водой. А потом, помогая одеваться, все причитала, какая я тощая да бледная и подозревала страшную хворобу.

На завтрак выдала миску овсяного киселя с молоком и стопку блинов, обмазанных сметаной. Правда, все время торопила — явиться на Капище нужно было до рассвета.

Ехала снова пассажиром, крепко ухватившись за широкий кожаный пояс, и с удовольствием спрыгнула на землю, как только добрались до коновязи. Все-таки этот способ передвижения не для меня.

Костер полыхал во всю мощь, кидая оранжевые блики на суровые лица идолов. Не менее суровыми казались и лица стоящих рядом людей. Воины. Дружинники. Я узнала тех, кто сопровождал князя в поход, многие были ранены, но держались ровно, словно готовились идти в последний бой.

Старик и Баба Яга пели на два голоса. Призывали богов на честной суд, и звуки гимна поднимались к небу, встречая выводящего золотую колесницу Хорса.

Когда солнце рассыпало лучи по проснувшейся земле, в песню людей вплелись птичьи трели. Закончив молитву, Баба Яга и жрец замолчали, уступив место воинам.

Те выволокли к костру крепкого мужчину. Порванная и заляпанная кровью одежда показалась знакомой, а когда он поднял голову, я ахнула: Лукоша!