Читать книгу "Тонкий лед - Оксана Кольцова"

Дружинники недовольно загудели, однако против никто не высказывался больше.

— Где он, этот великий воин? — спросил Торлейв. — Поговорить бы с ним.

Взоры обратились к Альвдис. Та вздохнула:

— Он в бреду и никого не узнает. Может, ему станет лучше к вечеру. — Она надеялась на это, но помнила, как долго выздоравливал чужак в прошлый раз.

— Тогда без него станем решать, — сказал Бейнир. — Хорошо, давай о справедливости поговорим, Торлейв. Значит, кто убил предателя, тот его землю и получит?

— Так гласит древний закон. Нарушить его — снова оскорбить богов, Бейнир. А ты сам сказал, что в этом году и так едва не испил чашу их терпения.

— Но не могу же я отдать землю рабу.

— Так освободи его, — сказал Торлейв беспечно.

Повисла тишина, некоторое время слышно было только, как потрескивает в очаге упорное бревно.

— Ты хочешь, чтобы я сделал раба свободным и даровал ему землю, которую не каждому из моих воинов мог бы пожаловать?

— Посмотри так, Бейнир Мохнатый. — Торлейв пользовался авторитетом, и его слушали. — Ты не хочешь гневить богов. Разве тебе не ясна их воля? Я, конечно, толкователь неважный, но тут все кажется очевидным. Или желаешь выйти на судилище, созвать тинг и при всех решать, что делать? Это твое право. Но что скажут твои люди — как наградить человека, спасшего дочь их вождя и убившего предателя, убившего воинов предателя, человека, подвиг совершившего? Хуже было бы только, если б Хродвальд меч обнажил внутри священного союза (Священный союз, Vеbоnd, — ограда из камней, окружавшая святилище, посвященное богам. Осквернить его считалось наистрашнейшим преступлением, и обнажать оружие там было строго запрещено. — Прим. автора) да там попытался твою дочку похитить. Тогда, впрочем, его бы сами боги покарали сразу же. Такое не прощается. Но и то, что Хродвальд Черный сделал, простить нельзя. Боги охраняли твою дочь, Бейнир, и если они избрали своим орудием этого франка — что ж, по мне, так очевидно все. Их воля, их закон.

— А может ли монах владеть таким имуществом? — спросил Эгиль. — Он не верит в наших богов.

— Если победитель не захочет принять такой дар, тогда вождь решит снова, и решит по справедливости. — У Торлейва, кажется, на все был заготовлен ответ. — Нашим богам нет дела до его Бога, и нам нет, мы для себя это решаем. А?

Внезапно Альвдис поняла, что делает Торлейв. Мудрый старик пытался предотвратить ссору из-за внезапно оказавшихся ничейными земель. Если бы Бейнир победил Хродвальда, тогда никаких разговоров бы не велось; но отец не имел к этому случаю никакого отношения, кроме того, что произошло это с его дочерью и на его земле. Если поделить добычу как-то по-иному, то могут и споры начаться, и ссора возникнуть. Только разругаться с соседями сейчас и не хватало! Альвдис благодарно посмотрела на Торлейва, и тот незаметно подмигнул ей.

Бейнир, видимо, тоже сообразил, куда клонит старик. Ссориться никому не хотелось, даже отцу; а возможно, он так рассудил потому, что последний поход оказался очень удачным. Если тебе самому повезло, несложно проявить щедрость.

— В твоих словах много справедливости, Торлейв. Что же, ты говоришь верно. Я и так должен бы освободить этого раба после того, что он совершил; пусть же отныне считается свободным человеком, и владения Хродвальда будут его.

Если бы те земли были богатыми да плодородными, отец бы их так легко не отдал, подумала Альвдис.

— А что, если раб не выживет? — поинтересовался Тинд. Помощнику отца решение явно пришлось не по нраву, тем не менее, возражать отцу он не рискнул.

— Тогда мы постановим по-другому. И если он, будучи монахом, откажется владеть землей, рабами и властвовать над свободными поселенцами, пускай он решает, кому отойдут те земли. Мы же сделаем так, как велит древний закон. Пусть боги не думают, что мы хотим оскорбить их. — Бейнир уперся кулаками в стол. — Я так сказал. Так и будет.

ГЛАВА 11

Мейнарду показалось, что все это уже было: темный, местами закопченный потолок, запах лекарственных трав и светловолосая девушка у очага. Только сейчас Альвдис не помешивала в котелке горькую целебную смесь, а сидела на низкой скамье и вышивала пояс. Двигалась в умелых пальцах костяная игла, взблескивала в падавших из окна солнечных лучах дорогая золотая нить… Мейнард долго лежал, глядя на это, и чувствовал, как отступают кошмары, неохотно отпуская его из липких рук. Как хорошо проснуться.

Альвдис, наконец, заметила, что он не спит, отложила вышивание и встала.

— Мейнард, ты понимаешь меня?

— Ну, ты говоришь на том же языке, — усмехнулся он, чувствуя, что горло и губы сухие, — понимаю. Дай воды, госпожа.

Она молча поднесла ему кружку, и Мейнард напился. Вода отдавала снегом, и сейчас франк понял, почему за окнами так светло. Зима пришла.

В теле опять была слабость, но он знал, как справиться. Мейнард приподнялся, а потом сел, ощупав повязку на ноге. Похоже, рана неопасна, и за выздоровление снова благодарить нужно Альвдис.

— Спасибо, госпожа. Ты вновь вытащила меня с того света. Сколько я пролежал на этот раз?

— Восемь дней.

— Хм.

— Это какая-то болезнь, о которой я не знаю. — Альвдис поставила кружку и наклонилась, чтобы заглянуть Мейнарду в глаза, касаясь его легкими движениями, проверяя, все ли хорошо. — Многие знаю, а эту нет. И чем ее лечить, не ведаю. К тебе внутрь не пройти, мой дар тут бессилен. Потому я давала тебе сонные отвары, которые успокаивают. Вот они и помогли.

— Это не болезнь, — сказал Мейнард негромко, чувствуя дыхание девушки на своей коже. — Это… совесть.

— Совесть? — Альвдис отстранилась, и он тут же об этом пожалел. Так хорошо, когда она рядом, причем чем ближе, тем лучше.

— Когда-нибудь я тебе расскажу. Не теперь. А теперь мне нужно немного еды, и я постараюсь вновь обрести силы, как можно быстрее. Эгиль небось ругаться станет, что один из его работников снова так долго провалялся на лавке. Снег выпал, работы полно… — О произошедшем он решил не вспоминать и благодарен был девушке, что и она ни слова об этом не сказала.

— Эгиль тебя ругать не станет, больше никогда, — вдруг широко улыбнулась Альвдис.

— Что же так?

— Ты способен принимать гостей? — ответила она вопросом на вопрос.

— Да разве я конунг ваш, чтобы ещё принимать кого-то или нет! — усмехнулся Мейнард. — Если Сайф хочет меня видеть, пусть приходит.

Альвдис кивнула и вышла. Мейнард сел поудобнее, глядя на пламя в очаге, на брошенный девушкой недовышитый пояс.

Вот, он снова это сделал — то, чего клялся не повторять. Он позволил дару пробудиться, убил, и убил десятерых. Но теперь, после пробуждения, это не казалось таким уж безобразным. Во-первых, такой мерзавец, как Хродвальд, смерти заслуживал; во-вторых, страшно представить, как бы он поступил с Альвдис, если бы заполучил ее. Конечно, оставался другой выход — сдаться. Но Мейнард так не мог. Он поклялся, что не позволит причинить Альвдис вред, и не позволил.