Читать книгу "Дело застенчивой обвиняемой - Эрл Стенли Гарднер"

— И вас это смутило?

— Скажем, что меня это раздражило.

— Почему?

— Потому что я не был с ней.

— А вы ее знаете?

— Естественно.

— Разве есть повод для вашего раздражения из-за намека на предполагаемый разговор?

— Давайте говорить прямо, Мейсон, — сказал Ньюбэрн. — Я женат, и моя жена — женщина широких взглядов, образованная, привлекательная, но ей свойственны женские и человеческие слабости. Она считает, что Надин Фарр не отказалась бы завести со мной интрижку. Нет никаких оснований для подобных ощущений с ее стороны, но они существуют. Поэтому любые намеки на то, что я был с Надин Фарр сегодня днем или вечером, были бы чрезвычайно неприятными. Я не знаю, кто нанял этого детектива, делавшего такие намеки, но если подобное заявление будет сделано в присутствии свидетелей, опубликовано в прессе или сообщено ей, я вчиню иск любому, кто бы ни был ответственным за это. Я понятно излагаю свои мысли?

— Вполне.

— Очень хорошо. С учетом этих обстоятельств я готов отвечать на вопросы, чтобы прояснить любое неверное понимание, но я предупреждаю вас о своей позиции.

— Иными словами, — сказал Мейсон, — если я заявлю, что вы были с Надин Фарр, вы подадите на меня иск за нанесение ущерба?

— Я объявлю подобное заявление лживым, а в случае, если это заявление причинит мне какие-либо беспокойства дома, я… К чему это все, Мейсон? Ведь вы же юрист и понимаете ситуацию. Я верю в ваше благоразумие.

— Ладно, — сказал Мейсон. — Здесь нет свидетелей, только вы и я. Были ли вы с Надин Фарр или нет?

— Определенно нет.

— Звонила ли она вам сегодня днем?

— Нет, сэр.

— А как вы узнали, что она находилась в мотеле на побережье под названием «Прибой»?

Смех Ньюбэрна был смехом человека, отмахивающегося от какого-нибудь нелепого заявления.

— Вы удивляете меня, Мейсон, — сказал он. — Господи, не надо позволять детективным агентствам дурачить вас предоставлением нелепых докладов. Вы достаточно опытны, и вам известно, что эти оперативники всегда стараются так сделать доклады, чтобы это привело к продолжению работы. Они вам выяснят то, что хочет клиент, и…

— Управляющая мотелем, — перебил его Мейсон, — сказала, что некий молодой человек, по описанию соответствующий вам, подъехал к мотелю на двухцветном «олдсмобиле», Надин села в эту машину и укатила.

— «Олдс» — довольно распространенная марка. Вы обнаружите, что их тут тысячи зарегистрированы повсюду, и я готов биться об заклад, что отыщутся несколько сот тысяч людей, отвечающих общему описанию моей внешности.

— Еще управляющая сказала, — продолжал Мейсон, словно никто его не перебивал, — что она видела, как водитель машины завернул к станции обслуживания в конце квартала. Записи показывают, что некто, управлявший вашей машиной и использовавший вашу карточку, остановился залить в бак бензина, да и подпись в бланке заправки — ваша подпись.

Мейсон замолчал и закурил сигарету. Джексон Ньюбэрн смотрел на него в безмолвном оцепенении. Когда это молчание затянулось на добрых полминуты, Ньюбэрн спросил:

— Кто еще знает об этом?

— Я знаю, — сказал Мейсон, — и детективное агентство, которое на меня работает, да и полиция будет знать, когда они побеседуют с управляющей мотелем.

— Черт подери! — воскликнул Ньюбэрн в полном раздражении.

Мейсон поднял брови.

— Я проклинаю собственную глупость, что остановился на этой станции обслуживания. У меня не было даже мысли, что за мной наблюдают.

— Управляющие мотелями привыкли быть любопытными в отношении привлекательных молодых женщин, которые регистрируются одни, а потом встречаются с отлично одетыми мужчинами, которые разъезжают на дорогих автомобилях, — сказал Мейсон.

Ньюбэрн два-три раза прищелкнул пальцами.

— Сигарету? — спросил Мейсон, но Ньюбэрн покачал головой. Спустя некоторое время Мейсон поинтересовался: — Ну и что?

— Я думаю.

— Вы пытаетесь придумать историю, которая удовлетворила бы меня, а вам позволила бы выйти из этого положения, — сказал Мейсон. — Не делайте этого.

— Почему?

— Потому что история, которая устроит меня, может не устроить полицию или же устроит, но ненадолго. Если они уличат вас в том, что вы пытаетесь что-то скрыть, тогда-то и быть беде.

— Истина, к сожалению, не очень удобна, — сказал Ньюбэрн.

— Давайте уж говорить прямо, — сказал Мейсон. — Вы имеете дело с убийством. Независимо от того, насколько неудобна истина, вы не сможете придумать такую ситуацию, которая отвечала бы всем фактам и которая будет согласовываться со всеми фактами. Рано или поздно станут известны все факты. И если ваша байка не будет им соответствовать, вам придется изменять ее, а если вы это сделаете под давлением обстоятельств, то истина тогда окажется в десять раз неудобнее.

— Надин нужна была помощь.

— Финансовая?

— Она этого не говорила.

— Тогда какая же помощь?

Ньюбэрн снова прищелкнул пальцами быстро и нервно.

— Расслабьтесь, — сказал ему Мейсон. — Ложь только втянет вас дальше.

— Мне не нравится, что меня обвиняют во лжи, — холодно сказал Ньюбэрн. — К вашему сведению, мистер Мейсон, я вообще не лгу.

— Вы пытались солгать мне минуту назад. Вы солгали моему детективу, и вы пытаетесь сочинить что-нибудь подходящее прямо сейчас, Ньюбэрн.

Голос адвоката был спокойным, терпеливым и совершенно лишенным враждебности. Джексон Ньюбэрн распрямил плечи, посмотрел на застывшие черты лица адвоката и нервно засмеялся.

— Я действительно вляпался на этот раз, ведь так? Но факт остается фактом, Мейсон: я не привык лгать и…

— Вы не слишком много практиковались во лжи, — сказал Мейсон. — Нужна чертовски хорошая практика, чтобы стать лжецом и одурачить полицию и газетных репортеров в связи с делом об убийстве.

— Я понимаю, — спустя мгновение сказал Ньюбэрн.

Мейсон ждал, терпеливо покуривая сигарету.

— Хорошо, Мейсон, я расскажу вам все прямо. Только прошу сохранить мои откровения в тайне. Я…

— Я не храню никаких тайн, а представляю интересы своего клиента. Так что я не могу делать никаких обещаний.

— Тогда я не смогу рассказать вам.

— Потому что я не обещаю хранить тайну?

— Да.

— Полиция и газетные репортеры тоже не пообещают вам этого, — сказал Мейсон.

Ньюбэрн призадумался. Мейсон раздавил остаток сигареты каблуком и отпихнул его.