Читать книгу "Черчилль. Биография - Мартин Гилберт"

1 февраля Черчилль с Клементиной и Сарой улетели из Майами в Гавану. Это был его первый визит на Кубу с 1895 г. После встречи с кубинским президентом он дал пресс-конференцию. Как-то Эттли попросил его оценить нынешнее правительство. Он ответил: «Я не обсуждаю правительство моей страны, когда нахожусь за ее пределами». А на вопрос о результатах всеобщих выборов ответил так: «В моей стране люди могут делать то, что им нравится, хотя случается и так, что им не нравится то, что они сделали».

После шести дней наслаждения солнцем, природой, купанием и рисованием Черчилль 8 февраля вернулся в Майами, а через два дня улетел в Вашингтон и ужинал с Трумэном в Белом доме. Там он попробовал обкатать речь, которую собирался произнести в Фултоне. При этом присутствовал госсекретарь Джеймс Бирнс. Черчилль написал Эттли: «Им обоим, похоже, очень понравилось. Здесь очень опасаются проблем от России в будущем. Позиция Бевина в ООН в этом отношении принесла нам большую пользу». «Уверен, ваша речь в Фултоне принесет пользу», – ответил Эттли.

12 февраля Черчилль дал обед в честь Эйзенхауэра в британском посольстве, а затем улетел обратно в Майами. Через неделю, беседуя со своим американским другом финансистом Бернардом Барухом и Бирнсом, которые специально прилетели из Вашингтона, чтобы повидаться с ним, он изложил мнение британского правительства насчет того, что американский заем должен быть беспроцентным.

На следующий день он выступал перед 17 000 собравшихся на «Бердайн стэдиум» в Майами. Вспоминая о своих неудачах на школьных экзаменах и затем о присуждении ему почетных ученых степеней, он сделал заключение: «Ни один мальчик или девочка не должны опускать руки из-за отсутствия успехов в юности. Напротив, нужно неутомимо и упорно добиваться своего и наверстывать упущенное время».

1 марта Черчилль поездом отправился из Майами в Вашингтон, где сначала показал свою фултонскую речь адмиралу Лейхи, старшему военному советнику Трумэна. Тот отнесся к ней с «энтузиазмом», как сообщил Черчилль Эттли и Бевину. Бирнс, который тоже ее прочитал, «пришел в восторг и не предложил никаких изменений». В этот день в Вашингтоне стало известно, что Россия не намерена выводить свои войска из Северной Персии, о чем шестью месяцами ранее договорились Бевин с Молотовым. Это добавило вес призывам Черчилля продемонстрировать жесткость позиции со стороны Британии и Соединенных Штатов.

4 марта Черчилль перебрался из британского посольства в Белый дом, откуда вместе с Трумэном и Лейхи отправился в двадцатичетырехчасовое путешествие на поезде в Миссури. Он с удовлетворением узнал от них, что как демонстрация решимости Америки не допустить советской экспансии в Эгейское или Средиземное море в этот регион скоро будет направлен линкор «Миссури» в сопровождении тактической группировки боевых кораблей.

Черчилль сообщил Эттли и Бевину, что во время поездки на запад Лейхи сказал, что в эту тактическую группировку войдут «еще один мощный линейный корабль, два новейших авианосца, несколько крейсеров и около десятка эсминцев». Трумэн и Лейхи упомянули также, что корабли класса «Миссури» оснащены 140 зенитными орудиями. Черчилль прокомментировал: «Сказанное я считаю чрезвычайно важным. Можно предположить, что Россия поймет необходимость разумной дискуссии со странами западной демократии. Я уверен, что нахождение столь мощного американского флота в проливах должно принести большую пользу как в плане поддержки Турции и Греции, так и в плане реакции на создание советской военно-морской базы в Триполи – того, что Бевин назвал перекрытием нашей жизненно важной транспортной артерии в Средиземноморье».

В поезде Черчилль продолжал готовиться к выступлению. Когда поезд мчался вдоль широкой реки Миссури, он показал речь Трумэну. «Он сказал, что считает ее замечательной, – написал Черчилль Эттли и Бевину, – и что она может принести большую пользу, хотя и вызовет много шума».

Фултонская речь транслировалась на всю Америку. «Главная задача и долг американской демократии и всего англоязычного мира, – говорил Черчилль, – уберечь простых людей от ужасов и страданий новой войны. Организация Объединенных Наций должна стать действенной силой, а не пустой говорильней. Каждая страна-участница должна предоставить ей авиационную эскадрилью, которой при необходимости будет распоряжаться сама ООН. Я хотел, чтобы она была создана еще после Первой мировой войны, – сказал он, – и глубоко убежден, что ее необходимо создать в ближайшее время. Но атомная бомба должна принадлежать только США, Британии и Канаде. Не думаю, что мы сможем спать спокойно, если ситуация в мире изменится и какое-нибудь коммунистическое или неофашистское государство будет обладать этим смертоносным устройством».

Затем Черчилль заговорил о своем восхищении военными успехами России и заявил: «Мы приветствуем Россию на ее законном месте среди ведущих держав мира. Мы приветствуем ее флаг во всех морях. Более всего мы приветствуем частые и растущие контакты между русским народом и нашими народами по обе стороны Атлантики. Однако, поскольку я уверен, что вы хотите, чтобы я оперировал перед вами фактами, считаю своим долгом представить вам некоторые факты современного положения в Европе так, как я их вижу. От Штеттина на Балтике и до Триеста на Адриатике над континентом опущен «железный занавес». За ним находятся столицы всех старых государств Центральной и Восточной Европы. Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София – все эти знаменитые города находятся в советской сфере, и все они подвержены не только советскому влиянию, но и очень сильному, а во многих случаях еще и усиливающемуся контролю со стороны Москвы. Только Афины – Греция со своей бессмертной славой вольна решать свое будущее на свободных выборах под британским, американским и французским прикрытием».

Затем Черчилль сказал о господстве коммунистических партий в Восточной Европе, власть которых абсолютна, и о стремлении установить тоталитаризм в их странах. «Это, – сказал он, – безусловно, не та освобожденная Европа, за которую мы сражались. И не та, которая в самой себе содержит основы устойчивого мира. Сейчас требуется новое единство Европы внутри структуры ООН и ее Устава; единство, при котором ни одна страна не должна быть изгоем. Потребность в таком единстве назрела. В странах, находящихся вблизи «железного занавеса», таких как Италия и Франция, равно как и в далеких от российских границ по всему миру, коммунистические партии или коммунистические пятые колонны представляют собой нарастающий вызов и опасность для христианской цивилизации. При этом новая война не является неизбежной или близкой. У нас есть силы спасти будущее в сложившихся условиях. Я не верю, что Советская Россия стремится к войне. Она стремится воспользоваться плодами войны и неограниченно распространять свою власть и свою идеологию. С Россией необходимо заключить соглашение. Чем дольше это будет откладываться, тем большая угроза возникнет. Пообщавшись с нашими русскими друзьями и союзниками во время войны, я убедился, что они ничем так не восхищаются, как силой, и ничто не уважают меньше, чем слабость, особенно слабость в военном отношении. А это вызывает искушение. Если западные демократии будут держаться вместе, никто не захочет испытывать их силу. Но если возникнет раскол или колебания, тогда действительно нас ждет губительная катастрофа».