Читать книгу "Россия в годы Первой мировой войны. Экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Ю. Петров"

Поначалу предприниматели — та самая буржуазия, которую большевики намеревались уничтожить как класс, — отнеслись к октябрьскому перевороту как к досадной неприятности. К тому же, как вспоминал крупный предприниматель В.А. Ауэрбах, первоначально «в общих чертах порядки оставались теми же, как и при Временном правительстве, и казалось, что произошел не переворот, а смена кабинета».

9 ноября 1917 г. Всероссийский союз торговли и промышленности («Протосоюз»), представлявший интересы преимущественно московской буржуазии и предпринимателей Центральной России, постановил выработать циркулярное воззвание, определяющее «общую линию поведения торгово-промышленного класса при создавшихся условиях». В утвержденном 13 ноября тексте обращения предприниматели призывались «всемерно укреплять свои организации» и «самым энергичным образом выступить в защиту попранных прав народа». Со временем оказалось, что, несмотря на акции бойкота и участие в подпольных антисоветских организациях, предприниматели до известных пределов готовы были идти на сотрудничество с новой властью. Уже в декабре 1917 г. члены «Протосоюза» продемонстрировали готовность считаться с теми шагами новой власти, которые «могут принести известную пользу при разрешении рабочего вопроса на местах и помочь найти выход из возможных в этой области затруднений». 13/26 февраля «Протосоюз» согласился с новой системой налогообложения, а 11 апреля 1918 г. установил «деловые отношения» с большевиками «по вопросам налагаемых на торгово-промышленный класс контрибуций».

До лета 1918 г. карательная политика по отношению к «классовым врагам пролетариата» проводилась скорее эпизодически. Даже предприниматели, проявлявшие нелояльность к новой власти, не подвергались жестокому преследованию. Когда 29 ноября 1917 г. на основании декрета СНК «Об аресте вождей гражданской войны против революции» был заключен под стражу председатель Совета съездов промышленности и торговли H. H. Кутлер, предпринимательские организации вступили в переписку с ВЧК о необходимости его освобождения. Через три недели он вышел на свободу. Однако вскоре его имя вновь попало в поле зрения ВЧК.

В конце декабря 1917 г. при личном участии Ф.Э. Дзержинского началось расследование деятельности центрального стачечного комитета Союза союзов государственных служащих. Как выяснилось, Кутлер передал бастующим сотрудникам девяти столичных банков свыше миллиона рублей, полученных от нескольких московских предприятий. Руководители стачки были арестованы, однако после получения подписки об отказе от саботажа были освобождены. До окончания следствия под арестом находился лишь председатель Союза союзов Кондратьев, но затем был освобожден и он. Что касается Кутлера, то снисходительное отношение к нему вполне оправдало себя: менее чем через год он начал сотрудничать с большевиками, стал членом правления Государственного банка РСФСР, участвовал в подготовке и реализации денежной реформы 1922–1924 гг.

Даже такие радикальные акции большевиков, как захват Государственного банка (ноябрь 1917 г.) и начало национализации частных банков (декабрь 1917 г.) оставляли до поры свободу маневра для предпринимателей. Вопреки идеологическим установкам, большевики вынуждены были терпеть своих «классовых врагов» в силу ряда обстоятельств: опасений остановки производства и окончательного паралича народного хозяйства со всеми вытекающими отсюда социальными последствиями; элементарной нехватки руководящих сил для организации «социалистической» экономики. В связи с этим задача тотального искоренения буржуазии отступала на задний план. Партия революционного разрушения капиталистического наследия превращалась в инструмент поддержания своей власти любой ценой.

4. Революция приходит на окраины

(В.П. Булдаков)

Победа большевиков в столице ускорила разложение армии. В Бессарабской губернии солдатами 16-го и 17-го корпусов были «разрушены и сожжены крупнейшие экономии… совершен ряд бессмысленных убийств, грабежей и насилий». В Полоцке были «разгромлены лавки и похищены продукты». В Кутаиси солдаты разгромили магазины, велась беспорядочная стрельба, были убитые и раненые. В Екатеринодаре солдатами был убит казачий офицер, стрелявший в них за оскорбления в свой адрес. На Западном фронте в запасном батальоне 132-й дивизии солдатами был избит до смерти полковник Макаревич; в 41-м Сибирском полку был убит даже член полкового комитета. В начале октября в Петропавловске Акмолинской области толпа солдат разгромила магазин и винный склад; в результате последовавших за этим насилий было убито несколько человек. На Юго-западном и Румынском фронтах развернулась «украинизация» армии, причем «кацапам» было объявлено, что в случае ее непризнания они лишатся довольствия.

Вопреки ожиданиям, провозглашенное 2 ноября 1917 г. СНК в «Декларации прав народов России» право на самоопределение было воспринято мусульманами весьма критично. На отдаленных окраинах ситуация стала угрожающей. Так, в Ташкенте участники краевого съезда городских самоуправлений пытались найти форму существования с Советами, с одной стороны, мусульманами — с другой. Было предложено учредить в Ташкенте «правительственный кабинет» из 3 представителей от съездов Советов, 3 — от съезда городских самоуправлений, 6 — от краевого съезда мусульман. Но это не смогло спасти от эскалации насилия с преобладанием этноконфессионального компонента. После четырехдневных боев большевики пришли к власти в Ташкенте. Делиться властью с мусульманами они не собирались, о чем объявили публично, сославшись на то, что среди туземного населения нет пролетарских классовых организаций. Напротив, представители городских самоуправлений 13 ноября заявили о том, что мусульмане способны создать власть, соответствующую специфике края. Местное казачество также объединилось с мусульманами, составив совместный список на выборах в Учредительное собрание.

Впрочем, в центре большевики, не теряя надежд на мировую революцию, спешили с изоляцией «буржуазных» национальных движений. Именно с этой целью они пытались привлечь на свою сторону левых его лидеров. Первое время подобные маневры приносили большевикам некоторый успех — национальные лидеры терялись в политической обстановке.

Особое внимание В.И. Ленин уделял Украине: не только из страха перед «буржуазными националистами», сколько из-за боязни прекращения поставок хлеба. 4 декабря СНК в манифесте к украинскому народу заявил о признании Народной Украинской республики, ее права отделиться от России или вступить с ней в переговоры об установлении федеративных или иных взаимоотношений. Большевики не особенно лукавили: они искренне приветствовали все то, что помогало им удержаться у власти в видах мировой революции.

Положение Центральной рады становилось все более угрожающим: возбужденные солдаты готовы были объявить ее «контрреволюционной» только за то, что она пропускает на Дон казачьи части. 5 декабря на заседании большевистского СНК было решено «считать Раду в состоянии войны с нами». Война началась с разоружений враждебно настроенных солдат — как «большевиков», так и «украинцев». Центральная рада попыталась создать свой центр власти, не отказываясь от сохранения федеративных отношений с Россией. Однако большевиков больше беспокоило другое. В связи с возвращением на Дон казачьих частей им казалось, что там формируется мощный очаг контрреволюции. 13 декабря в «Правде» большевики заявили о принципиальном признании федеративного устройства страны в соответствии с волей трудового населения, выраженной через Советы. Несомненно, это дезориентировало многих национальных политиков, решивших, что теперь можно без помех заняться реализацией автономистских проектов.