Читать книгу "Легаты печатей - Андрей Валентинов"

Мало кто умел сидеть без движения, давая коту пристанище, как этот чудесный молодой человек без тефтельки.

Так не бывает. Значит, мы останемся там, где бывает небывалое.

«Ты уже остался».

Там?

«Тут».

«Ты-ли-тут?» – эхом спросили знакомые барабанчики.

Ему показалось, что он сошел с ума. Май, тополиный пух, косые лучи солнца секут листву, ничуть не похожую на фотографические снимки. Мимо, с интересом глянув на рослого симпатичного парня, идет стройненькая врачиха в кокетливо приталенном халатике. Цокают каблучки с металлическими набойками: «Тут-тут, ты-ли-тут…» И никаких барабанчиков.

Померещилось.

– С вами все в порядке?

– Да. Извините, мне надо жене позвонить…

Обиженная в лучших чувствах, врачиха проследовала дальше, к пандусу для «скорых». Оттуда ей махал рукой плечистый шофер в джинсовом комбинезоне, похожий на Карлсона, регулярно посещающего зал тренажеров.

Врачиха не знала, что идет через львиный ров.

«И поднят был Даниил изо рва, и никакого повреждения не оказалось на нем…»

Он аккуратно переложил кота с коленей на скамейку. Гладил до тех пор, пока кот не перестал возмущаться насилием и не заснул опять. Потом достал мобильник и набрал номер.

– Привет. Ты не дома? А где? У Дарьи? Да, я на работе. Хорошо, я куплю бананов. Ага, и хлеба. Слушай, почему у нас вечно нет хлеба? Кто его ест в таких количествах? Ладно, не обращай внимания, я просто устал. Да, я тебя тоже люблю. Пока.

Насчет усталости он соврал. Никакой усталости не ощущалось. Тело было легким и звонким, как новенький гривенник, только что вышедший из-под пресса. Хотелось катиться, звеня и подпрыгивая, по дорожке, мощенной фигурной плиткой. Ничего не затекло от долгого сидения – напротив, мышцы наполняла упругая сила, а запахи, доносившиеся от цветущих кустов, сладко кружили голову. Это сирень. А это черемуха. А это вроде бы жасмин.

Раньше он никогда их не различал. Да и не очень-то, честно говоря, задумывался: жасмин там, черемуха… Лерка чай с жасмином пьет, и ладно. Словно последний выстрел из «Беретты» снес напрочь какую-то глухую заслонку, открыв путь свежему воздуху.

Господи, как же они пахнут!

Дыша полной грудью, молодой человек двинулся прочь из больничного двора.

– Додик! – закричала за его спиной женщина в накрахмаленном чепчике, похожем на снежную корону, до половины высунувшись из окна третьего этажа. – Давид Рувимович! Подымитесь в реанимацию! Скорее! Додик, вы такого еще не видели…

В голосе женщины звучал гибельный восторг, как сказал бы писатель Бабель, он же Бобель, он же Баб-Эль, чей дед был раввином-расстригой и отчаянным атеистом.

Снизу, от центрального входа, поспешно гася окурок, уже торопился толстый доктор с мясистым носом и брюзгливо поджатыми губами.

Не оборачиваясь на суету медиков, молодой человек застегнул ветровку и вышел за ворота.

«…и понял, что он в раю».

VII

Таксисты скучали в ожидании клиентов. К большому сожалению, сегодня посетители неотложки либо приезжали на собственных машинах, либо предпочитали ждать троллейбус. А соглашаться ехать куда-нибудь рядом, скажем, в начало Алексеевки, за жалкий червонец было ниже достоинства королей баранки. Лучше стоять на долгом приколе, лениво перебрасываясь репликами с соседями, приканчивая пачку «Monte-Carlo» и слушая радио.

Больше всего это напоминало сидячую забастовку.

Знакомого блондина Данька заприметил еще от ворот. Блондин развалился на сиденье, высунув ноги наружу, в открытую дверцу, и читал рекламный дайджест, который бесплатно засовывают в почтовые ящики. Его радио орало громче всех, потому что там пел Высоцкий. Ровно через два месяца исполнялось двадцать восемь лет со дня смерти артиста, и многие станции начали готовиться заранее. Очередной всплеск популярности, возникший после выхода на экраны римейка «Бегства мистера Мак-Кинли» с полным комплектом ранее выброшенных цензурой песен, обещал увеличение количества радиослушателей.

– А ну-ка бей-ка, кому не лень!

Вам жизнь – копейка, а мне – мишень.

Который в фетрах, давай на спор:

Я – на сто метров, а ты – в упор…

Передумав брать такси, Данька обогнул машину блондина и двинулся пешком вверх, к улице Деревянко. Направо и налево от него кипели стройки. В прошлом году жителей здешних «халабуд» наконец отселили, предоставив новые квартиры на Северной Салтовке. Теперь здесь возводились элитные многоэтажки, маня желающих рекламой подземного гаража, охраняемой территории и автономного энергообеспечения.

Интересы больницы, страдающей от постоянного грохота, учитывались мало.

Позади, толкаясь в спину, затихал хриплый голос:

– Не та раскладка, но я не трус.

Итак, десятка – бубновый туз!

Ведь ты же на спор стрелял в упор,

Но я ведь снайпер, а ты – тапер…

«Песня про снайпера, который через пятнадцать лет после войны спился и сидит в ресторане». Дядя Петя, случалось, когда скучал в каморке, включал старенький магнитофон и крутил кассету Высоцкого, всегда одну и ту же.

Названия песен, указанные на вкладыше, Данька выучил наизусть.

Возле остановки маршрутного микроавтобуса, у выхода со двора жилого дома, стояли двое. Мужчина и женщина, возраста Данькиных родителей. Мужчина виновато улыбался, словно только что пришел издалека, не вовремя, невпопад, и сейчас не знал, что сказать по этому поводу. Женщина обеими руками держала его за щеки – бережно, с робостью, как держат хрупкую, однажды сломавшуюся и потом склеенную ценность – и вглядывалась в лицо, надеясь высмотреть там ответ на вопрос, известный только ей.

Оба молчали.

Для них не существовало ничего, кроме возвращения и немого вопроса.

Стоя в автобусе и держась за ременную петлю, Данька всю дорогу вспоминал эту странную пару. Представлял себя с Леркой на их месте. Интересно, что должно произойти, чтобы мечта Конана-варвара вот так смотрела на него? Да, в сущности, ничего особенного: вернется мечта от надоедливой Дарьи Тютюнец, спросит, купил ли муж хлеб и бананы, начнет счастливо ворчать, что вечно он лезет, а у нее живот, который надо беречь…

На углу он взял батон «Слобожанский» и гроздь бананов.

Вдоль всей улицы мальчишки жгли тополиный пух. Костры сопровождали Даньку от угла до дома, где жили родители, сменяв с доплатой две двухкомнатные малогабаритки на одну четырехкомнатную – большую, с парой санузлов, в том же самом подъезде, на последнем этаже. Мама сейчас на работе, отец тоже…

Пройдя под аркой, он свернул во двор, намереваясь срезать дорогу.

Во дворе профессор Линько выгуливал Джека.