Читать книгу "Все сказки старого Вильнюса. Начало - Макс Фрай"

Шел по широкой, темной, скудно освещенной редкими фонарями улице, глазел по сторонам, насмешливо думал, что кайпиринья – отличный напиток, специально для придирчивых туристов, первую порцию следует принимать прямо в зале прилета или на вокзальном перроне, а потом постоянно добавлять, примерно раз в два часа. Очень полезный коктейль, поднимает настроение, застилает глаза сладким туманом, примиряет с жизнью настолько, что нравится решительно все, начиная с нелепо оформленной витрины парикмахерской, где возвышается пирамида отрубленных кукольных голов, пухлощеких и голубоглазых, с туго завитыми льняными локонами, и заканчивая старым зеленым трамваем, с лязгом и грохотом влекущем по рельсам свое прекрасное ветхое тело… Так, стоп. Получается, тут все-таки есть трамваи? А Люси не сказала, когда я досадовал на их отсутствие. Интересно, почему? Неужели настолько рассердилась? Впрочем, имеет право, я же действительно совершенно ужасный клиент. А что другом могу быть хорошим, так это у меня на лбу не написано, поди угадай.

Трамвай поднял и без того уже исправленное кайпириньей настроение на недосягаемую какую-то высоту. Шел, озираясь по сторонам с оптимистическим любопытством именинника, твердо уверенного, что сегодня ему положено еще много подарков, главное – не зазеваться, не пройти мимо, ничего не пропустить.

И совершенно не удивился, заметив, что под ногами клубится туман, прозрачный, как пар над кастрюлей, в точности, как во сне. Напротив, подумал, что теперь наконец-то все пошло как надо. Получается, поездку затеял не зря.

Все не зря, абсолютно все.

Люси уже успела надеть пижаму и завалиться – пока не в постель, а только на диван. Сегодня она ночевала одна и желала насладиться всеми преимуществами холостяцкой жизни. Например, поужинать лежа, одним глазом уставившись в телевизор, где хлопотала на кухне жена инспектора Барнаби[15], а другим – в экран ноутбука, где, повинуясь ее воле, прыгали и исчезали разноцветные шарики[16]. В жизни всякого культурного человека должно быть место приятной деградации. А когда у человека чуть ли не каждый божий день лекции, восхитительные, но выматывающие экскурсии по выходным, полдюжины недописанных статей, танцы как минимум два раза в неделю и внезапно удавшаяся личная жизнь, времени на деградацию остается, увы, совсем немного. Надо использовать всякий подвернувшийся шанс.

Пустая тарелка уже стояла на полу, инспектор Барнаби волок на допрос очередного добросердечного деревенского маньяка, число исчезнувших по Люсиной воле разноцветных шариков перевалило за пять тысяч, когда она, сама того не заметив, задремала в обнимку с теплым, тихо гудящим ноутбуком, но тут же вскочила, не открывая глаз, бросилась к закрытому по случаю слишком ветреного вечера окну, прижалась лбом к прохладному стеклу и долго-долго стояла, не то разглядывая ночную улицу, не то просто досматривая сон.

Наконец сказала вслух:

– Так и знала, что влипнет. Так и знала! У него же на лбу было написано: «Я приехал сюда специально, чтобы влипнуть в какую-нибудь дурацкую историю». Мать твою. И что теперь делать, а?

Ясно что – одеваться. Не в пижаме же из дома выходить.

Когда впереди замаячил массивный корпус крытого рынка – перед ним надо будет свернуть налево, за угол, и, считай, на месте – почти огорчился, что прогулка уже закончилась, хотя спать хотел зверски, глаза закрывались буквально на ходу, таково воздействие умеренного количества алкоголя на крепкий организм: не выветривается, а перерабатывается в чистую сому[17]… в смысле тьфу ты, дрему. Но оговорка, конечно, хороша.

Сонливость прибавила ему невозмутимости. Совершенно не удивился, обнаружив, что прозрачный поначалу вечерний поземный туман уже почти скрыл от глаз тротуар, и его собственные ноги стали невидимыми. Очень необычное, надо сказать, переживание – идти по колено в облаке, не ощущая ни сопротивления среды, ни влажности, ни даже прохлады, вообще ничего.

Не удивился, когда мимо, отчаянно дребезжа, промчался очередной трамвай, а ведь проходил по этой улице со смешным названием – «пилим»? «попилим?»[18] – когда искал свою гостиницу, и никаких трамвайных рельсов тут не было, я бы обязательно заметил, я же везде их высматривал, наивный дурак. Впрочем, не такой уж наивный, есть, есть тут трамваи. Все-таки есть.

И когда увидел при свете факелов, аккуратно пылающих в каких-то хитрых специальных жаровнях на другой стороне улицы, красную стену жилого дома, явно разрисованную какими-то картинками, тоже не удивился, но сразу рванул туда через проезжую часть, чтобы рассмотреть рисунки, отсюда ни хрена не видно, в смысле никаких деталей, только сам факт.

Долго разглядывал многофигурные сцены из жизни русалок, драконов и странных условно антропоморфных существ, словно бы вышедших из средневековых учебников географии, одноногих и одноруких, иногда безголовых, с глазами на груди и зубастыми голливудскими улыбками в районе брюха. Рассмотрел почти все, кроме нижнего ряда, очень уж высоко поднялся к тому времени туман; попробовал разогнать его клочья, как докучливых собачонок, но тут нарисованная на стене зеленоволосая дева с рыбьим хвостом натурально показала ему кулак, зло прошипела: «Оставь наш туман в покое, убирайся отсюда, незваная лишняя тень!» Отшатнулся – не столько от неожиданности, не потому даже, что рисункам не положено шевелиться и говорить, а испуганный ее недоброжелательностью. Во всех его снах о Вильнюсе окружающий мир был не то чтобы добр, скорее, просто равнодушен, но никакой угрозы не таил, это точно, во сне такие вещи чуешь не просто сердцем, всем телом, а наяву, получается, нет. Пока кулак под нос не сунут, думаешь, будто все наваждения этого тихого ночного мира, русалки, трамваи, огни и туманы – твои добрые друзья. А это, похоже, не так.

Впервые за весь этот удивительный вечер спросил себя: погоди, а что вообще происходит? Я просто заснул в кафе? Или скорее в том баре с флойдом и кайпириньей? Ладно, если так, все в порядке, рано или поздно меня растолкают и отправят домой. Мое дело маленькое: терпеливо ждать и постараться не свалиться во сне с высокого табурета – там, на далеком яву.

Туман тем временем поднимался все выше, уже окутал его по пояс, прежде восхитился бы – боже, какая невероятная красота! – но в тот момент, когда испугался нарисованной русалки, сам того не желая, повернул в себе какую-то тайную кнопку, ответственную за поступление в организм чистого животного страха, и теперь пугающим казалось все вокруг. Приземистое здание рынка выглядело сотканным из живой, хоть и дремлющей до поры, до времени тьмы, туман тоже явно был совершенно живым и, в отличие от остальных присутствующих, голодным, ясно, что он не просто романтически стелется по земле, поднимаясь все выше и выше, а совершенно осознанно подбирается к горлу, вернее, ко рту и к носу, туману важно, чтобы ты вдохнул его полной грудью, как воздух, тогда все получится, он заполнит тебя изнутри и станет тобой, а ты станешь туманом – а откуда, как ты думаешь, берутся туманы? Из чего они состоят? Мельчайшие продукты конденсации водяного пара? Держи карман шире. Мельчайшие продукты конденсации отчаяния заблудившихся странников, утративших все, кроме способности постоянно пытаться вспомнить себя и не мочь. Никогда не мочь.