Читать книгу "Садовник и плотник - Элисон Гопник"

Более того, самые новые исследования показывают, что и индивидуальные нейроны, и участки мозга в действительности могут менять тип ответа в зависимости от контекста в различных ситуациях. Это происходит даже в сравнительно простой и стабильной зрительной системе[86]. Можете себе представить, как много взаимодействий и изменений нейронов требуется, чтобы реализовать такое социальное поведение, как подражание!

Интуитивная догадка о том, что мы связаны с другими людьми глубокими и особыми узами, конечно, верна. И нет никаких сомнений, что связь эта существует благодаря нашему мозгу, потому что всем нашим опытом мы обязаны мозгу (уж точно не большим пальцам ног и не мочкам ушей). Однако сторонники концепции зеркальных нейронов заявляют, что основой всего сложного спектра человеческого социального поведения служит одна-единственная и очень простая связь между входящей и исходящей информацией в единственной клетке. И это огромный скачок назад с точки зрения науки. Исследования в области развития показали прямо противоположное, а именно – то, насколько разумным, сложным и тонким может быть подражание, причем даже у младенцев.

Как рождается подражание

Когда младенцы и маленькие дети подражают окружающим, они совершают нечто большее, чем простая имитация чужих действий. Подражание помогает детям понять две очень важных вещи: как функционируют предметы и как функционируют люди.

Благодаря чему мы получили столь значительное эволюционное преимущество? На этот счет есть две основные гипотезы. Первая гласит, что оно есть результат нашего овладения орудиями – от палки-копалки до слинга для переноски младенцев[87]. Вторая идея, которую иногда называют макиавеллиевской гипотезой, напоминает, что мы, кроме того, овладели и психологическими орудиями – от победного взгляда до точно рассчитанного оскорбления[88]. Люди получили эволюционное преимущество, потому что научились манипулировать другими вещами или другими людьми – или и тем и другим. Со временем, правда, выяснилось, что другие животные тоже владеют подобными умениями – и гораздо лучше, чем мы думали раньше; тем не менее мало кто сомневается, что мы, люди, продвинулись в этой области особенно далеко.

Использование орудий, будь то материальных или психологических, требует понимания причинно-следственных связей. Нужно знать, как одно действие позволяет осуществить какое-то другое. Это один из самых фундаментальных и сложных для усвоения видов знания. И подражание, как выясняется, и является мощной формой выучивания причинно-следственных связей.

Есть два пути понять связь между причиной и следствием: метод проб и ошибок и наблюдение за другими людьми и событиями. Метод проб и ошибок – это основной вид научения у всех животных. Даже животные с самой простой нервной системой – мухи, слизни, улитки – повторяют действия, которые в прошлом приводили к вознаграждению. Метод проб и ошибок позволяет нам проверить, приводят ли те или иные наши действия к тем или иным событиям, и понять, как вновь добиться желаемого результата.

Животные, стоящие на более высоком когнитивном уровне, например шимпанзе или вороны, иногда учатся, просто наблюдая за чьими-то действиями, но сами при этом не совершают действий[89]. Однако люди используют такой тип косвенного научения (то есть научение через наблюдение) в значительно большем объеме, чем любые другие животные. И этот тип научения – особенно мощный способ, позволяющий ребенку учиться у родителей.

Получение знаний о мире

Я и мои коллеги Энди Мельцоф и Анна Вайсмейер попытались понять, каким образом двухлетние дети используют научение посредством подражания, чтобы разобраться в действии простого механизма[90]. Мы усаживали их за стол с набором оборудования, которое вы видите на рисунке на следующей странице: посередине игрушечный автомобильчик, по бокам – две пластиковых коробки, а со стороны экспериментатора – очень симпатичное с виду устройство, внутри которого была спрятана красная лампочка. Когда экспериментатор начинал катать машинку по столу и сталкивался с одной из коробок, лампочка вспыхивала. Когда экспериментатор катил машинку в другую сторону и врезался в другую коробку, ничего не происходило. И то и другое малышам показали несколько раз.

Двухлетние дети тут же стали повторять эффективное действие (в результате которого загорались лампочки), но не повторяли неэффективное: они сразу начинали катать автомобильчик, сталкиваясь с нужной коробкой. Более того: еще до того, как лампочка вспыхивала, они уже смотрели на устройство, явно ожидая, что оно сейчас начнет светиться. Возможно, все это покажется очевидным, однако эти действия выходят далеко за пределы автоматической реакции, которую можно было бы ожидать от зеркальных нейронов. Совсем маленькие дети не подражают всему подряд. Они подражают именно тому действию, которое приводит к интересному результату.

Такой вид подражания выходит и за пределы научения методом проб и ошибок. Детям не нужно было какое-то время собственными руками двигать автомобильчик в ту и в другую сторону: они мгновенно усвоили, куда его двигать, просто понаблюдав за “удачными” и “неудачными” попытками экспериментатора.

Но вот что самое интересное. Мы продемонстрировали малышам тот же сценарий с машинкой и лампочкой, но на этот раз машинка ездила в одну или другую сторону сама по себе – и лампочка, соответственно, то загоралась, то нет. Несмотря на то, что ассоциация между движущейся машинкой и вспышкой была в этом случае столь же сильной, двухлетки, как ни удивительно, после этой демонстрации вообще не пытались толкнуть автомобильчик самостоятельно. Они просто сидели и ничего не делали, даже когда мы просили их зажечь лампочку. И они даже не смотрели в сторону лампочки, пока автомобильчик двигался, – как будто искренне не понимали связи между этим движением и вспышкой.

Дети решили, что причинно-следственная связь в данном случае возникает только в результате действий другого человека. Дети наблюдали за экспериментатором и по результатам его действий делали выводы о наличии такой связи – это был главный способ, которым дети научились связывать причину и следствие самостоятельно. Когда происходили в точности те же события, но без участия экспериментатора, вероятность, что дети научатся на таком примере, была гораздо меньше.

При помощи подражания дети разбираются, как работают те или иные орудия. Подражают они лишь результативным действиям, а нерезультативным не подражают. Однако дети не просто подражают всему, что наблюдают в исполнении других людей, и даже не всем подряд результативным действиям других людей. Дети подражают только намеренным действиям. Они пытаются воспроизвести то, что хотел сделать другой человек, а не действие само по себе.